Снова солнце с утра окатило жаром,
снова бесит безудержный птичий гвалт.
Внешний мир целит в голову острым жалом.
Только ныть и кому-то давить на жалость
нет ни смысла, ни повода, ни "прижало".
Может взять и погуглить про этот факт?
Что психологи в длинных постах на это
скажут мне, человеку за сорок пять.
Всё, что надо, – имею. Своя планета,
кислорода хватает, тепла и света.
Да, бывает зимой не хватает лета,
но смешно из-за этого душу рвать…
Так, сегодня суббота: сходить на рынок,
приготовить чего-то съестного впрок,
не забыть про морских, почему-то, свинок,
так далёких от моря, как грех от схимы,
как химичка Кюри далека от Химок,
и как мой антипод от меня далёк…
Тополь, давний знакомый, никак не сдастся –
тёплым снегом июньским подбил бордюр.
Дважды – молния. Несколько ампутаций.
Операция, словом, за операцией…
Оптимист.
То ли с Вакхом на тайной рации,
то ли радость написана на роду…
За прилавком мясным Мустафа.
Бессменно.
Под рубахой вздымается шар земной.
Пусть в ногах правды нет, но зато есть вены –
так и рвутся покинуть родные стены.
За полтинник. Четвёртый родился – гены. Снова сын…
– Вах! Бесплатно бери, родной…
Урна старая смотрит в ночное небо,
истекая слюною на сырный круг.
В ней сегодня – засохший кусочек хлеба,
полумёртвый подбитый бумажный лебедь,
и пакет от дешёвой кошачьей снеди.
А ещё пара смайликов на боку.
Это дворник Сухроб, что приписан к ДЭЗу,
раздобыл на помойке с утра пиджак,
накупил в магазине мясных обрезков,
осчастливил всех местных собак облезлых,
и довольный судьбой, абсолютно трезвый,
разукрасил все мусорки.
Просто так.
Да и мне хорошо бы уже проснуться…
Встану завтра пораньше –
с зарёй,
чуть свет:
вымыть окна, чайку похлебать из блюдца.
Это ты научила меня из блюдца.
Вспомнить взгляд твой, улыбку и безрассудство…
Да, родная, полнейшее безрассудство!
Рассчитаться на службе, продать жилплощадь,
и машину продать.
Пересесть на лошадь
и скакать перелесками, городами,
и с какими-то птицами-голубями
каждый день слать куда-то тебе привет.