Любимый дешевый зонт,
Выкручиваемый ветром,
Будто я под цветком,
Сам был в цветках, как лес
После первой жары.
Помню из детства про
Брошенного в дожде
Зайку: до нитки мок,
Никто за ним не пришел.
Брошенный — странное слово.
Что он такого сделал?
Изрисовал обои?
Просто хотел, как лучше.
Сердце болит за хвостик,
Белый пушистый сыщик,
После дождя, наверное,
Больше не распушился.
Это был светлый день,
Просто был сильный дождь.
Я до сих пор, порой,
Думаю, что с ним стало.
Смыло его следы —
Я бы не сдвинулась с места.
Прятки за капюшон —
Мои любимые прятки.
Никто меня не нашел,
Никто и не искал.
Я представляю так:
Мокрая шерсть на ушках,
Друг в друга сложены лапки
И смотрят на них глаза.
Я знаю такое чувство,
Когда тебе мало-мало,
Скамейка твоя высока —
Не спрыгнуть с нее никак.
Вчера я была в лесу
И представляла камнем
Себя, камнем без чувств,
И слушала древний шум.
Здесь так всегда — шептали, —
Даже когда не здесь ты.
Ночью бывает жарко,
Об этом никто не знает.
Но я не могла не плакать,
Поэтому я не камень,
А то, что чувствует жар
Бесконечного света.
Тепло поглощает звуки,
А холод колотит тело.
Я не хочу бояться,
Пусть будет так, как будет.
Хочется много спать,
Видеть любовь, и между
Хвастаться одеялом
Утреннему туману.
Быть, как широкий клен
С тысячей красных рук,
Трогать колеса ветра,
Ими его крутить.
Быть купажом волшебным,
Каплей согреть от страха,
Жидкий янтарь в ладонях —
Сладкий, как патока.
Месяц растет по кругу —
Волки его кусают,
Пьют небесную воду.
Говорят, не горчит.
Может и ты попробуй?
Солнце-веретено,
Вот бы тебя коснуться,
Чтобы никто не будил,
Рядом чтоб не шептал.
Желтое птичье сердце,
Мягкое, как клубника
У чернобурой почвы.
Никто ее не заметил
После последней жары.