Летний день тороплив, суетиться привык муравьём,
в нём вмещается столько, что память удержит едва ли:
туесов и корзин раздобревших боков у вокзала
ровный строй, и бессменны хозяйки-товарки при нём.
Семафорят составу, стоянка пятнадцать минут,
пассажиры лозой виноградной свисают с подножек,
перед ними мелькают старушки в цветок и горошек,
резво ноги бегут их, и руки их щедро несут.
Летний день многострунен, шумлив, по-сердечному мил,
солнце, прыгнув в последний вагон по-пацаньи задорно,
подмигнёт продавцам с утомлённого за день перрона –
всё сбылось, что им день трудовой обещал и сулил.
Всем платочкам покрыть опустевших корзин пустоту,
не торопки шаги средь платанов, шелковиц окрестных...
...А в купе, для старух неизвестный, не южный, не местный,
еду я, благодарный, с черешневым счастьем во рту.