Как узник с кандалами,
в стальную цепь одет
с тоскливыми глазами
кобель в расцвете лет.
Ошейника объятья
не снять, не разорвать;
бездомные собратья
облаяли опять.
Они и беспородны,
и вечно голодны,
зато от всех свободны,
зато всегда вольны
А тут греми цепями
от будки до ворот
да тешь себя мечтами,
что ночью вор придет.
Кусочки "Чаппи" в плошке
похожи на говно,
от эдакой кормежки
тошнит давным-давно,
к тому же перед взором,
как многослойный торт,
помойки за забором
чудесный натюрморт.
От беспощадной скуки
он грезит в полусне,
что вой соседской суки –
элегия Массне,
что все на небе звезды –
созвездья гончих псов,
а радуги и грозы –
творенье Пикассо.
Задумался острожник:
пора судьбу менять,
да разве ж столько можно
в неволе прозябать?
Пашу, как зэк за пайку,
а должность – вертухай,
вот укушу хозяйку –
поверещит пускай,
поймет, что хрупки люди,
что только с виду твердь.
Ну, с Богом, будь, что будет,
свобода или смерть!