Глазея в окно на долговязую зелень берёз
Мы перемещались в немыслимом поезде-
сне, где дети-цветы, переодетые в солдат,
шелестели армейской пайкой, а сами, тоненькие,
спрашивали друг друга, а те у попутчиков:
"Где тут выбросить мусор?", "Как опустить эту полку?", "Чем заваривать чай?"
Да вот здесь льёшь кипяток, там дёргаешь за рычаг,
в самом конце вагона стоит мусорный бак.
Неужели до 18 лет вы летали лишь самолётами,
Хургада-Анталья-Париж, под крылышком мам и пап?
Каждый шкет в прежнее время
знал наизусть этот перечень
незамысловатых лайфхаков, —
все они — городок в табакерке! —
в единой системе ума
(каждый в ней сам себе император),
рядышком с мнемоническими пружинками:
Каждый охотник желает знать где сидит фазан,
Иван родил девчонку велел тащить пеленки, —
о радуге и падежах.
Остановка. Многолюдный перрон.
А он вышел и в трубку кашляет:
"Да, опять. Аллергия на дым".
То ли родинки, то ли винтики.
Что за музыка в тех часах?
"Мам, пап, потише там!"
Поезд тронулся.
Заходите, мы вместе движемся.
В единой системе ума.
(каждый в ней сам себе Император,
каждый в ней сам себе Алладин.
Или у вас либертарианство?
Космополитизм?)
Удивлённо вертя в руках
паренёк бритоголовый Нокию
на зарядку поставил так,
будто это его первый сотовый.
А поезд едет и рассыпается
перезвонами чёрной курицы в сердце:
Тук-тук, динь-дон, тик-так.
Осторожнее, сон мой не трогайте!
Золотее яиц он сказочных
и стеклянней богемских ламп!
Сам проездом из Гусь-Хрустального,
а что сверху крышка и лак, — это Палех.
"Вы там... не плакайте."