Прекрасные и удивительные истории о том, чего на самом деле никогда не было, я готов рассказывать бесконечно. Тому, кто их слушает, как будто наяву увидятся пейзажи, люди и описываемые события. Слушатели словно сами попадают в те места, о которых идёт речь и вместе с персонажами моих рассказов проживают эпизоды их жизней. А некоторые там и остаются. Навсегда... Но это - другая история...
Мы странные видали дни -
как будто не было печали.
И в эти дни, как в корабли,
нам шапки в облака бросали.
И я не понимал тогда
их сущности - тревожной, дальней.
Без них бы наши города
смотрелись чуточку печальней...
Но радость избранных дорог
нас унесла во тьму иную...
Однажды, когда мне было 17 лет, поехал я в город Владивосток к бабушке. Дело было на летних каникулах, свободного времени было много, а впереди возникали самые приятные перспективы, как реальные, так и воображаемые (всё-таки мне было 17!).
Я отправился на поезде и, в течение пяти с лишним суток, предоставленный сам себе, тратил родительские денежки в вагоне-ресторане, так как обедать, завтракать и ужинать в купе (точнее, плацкарте) с соседями почему-то стеснялся. Но однажды, когда я (на четвёртый день путешествия в летнюю жару) всё-таки решился достать из сумки батон дефицитной варёной колбасы, купленный мамой в коммерческом магазине мне в дорогу, то без особого удивления, но с огорчением и жалостью обнаружил покрытые противной слизью и начинающие смердеть останки благородного в прошлом продукта...
Стоит ли говорить, что, поскольку в юности я отличался редкой брезгливостью, судьба колбасы была решена молниеносно - в окно отправилась она, и покидая поезд где-то в районе Еврейской автономной области, столкнулась с землёй, когда-то породившей её, развалившись на два больших куска, - и мясо второй раз стало мёртвым...
Таким образом, я остался без пропитания, а тратить деньги дальше мне помешало чувство меры, обычно глубоко сокрытое, о чём мне не раз напоминал мой любимый папа, но которое иногда, в самый критический момент всё-таки спасало меня от разного рода фатальных излишеств.
А меж тем путь мой был ещё далёк - так мне, во всяком случае, казалось тогда... И вот я стал «не есть» - именно так надо сказать - ибо в этом слове больше «делания», ведь юности свойственно связывать все свои поведенческие порывы (как активные, так и пассивные) с осуществлением самостоятельной деятельности. Но зато как мне стало от всего этого «делания» особенно хорошо тогда, когда я радостный, в меру самостоятельный и, как неотвратимое следствие, голодный, как волк, прибыл к бабушке во Владик...
Дальше можно было бы рассказать о том, как она меня накормила мясом по-французски, как я с голодухи обожрался, но не до рыгочки, как потом устроился на местный пивзавод в цех розлива (а пивко к тому времени я пил уже довольно бодро, и травку покуривал тоже), и как я ездил каждый выходной в город, бродить по его неповторимым улицам и тратить в видеосалонах теперь уже бабушкины деньги, как покупал классные пластинки...
Много чего можно было бы еще поведать, но особенно хочется описать то, как там, в Японском море, на меня НАПАЛА ЯДОВИТАЯ МЕДУЗА. Дело это серьёзное, подходить к освещению такого события надо очень внимательно, осторожно и скрупулёзно - всё-таки, времени с тех пор прошло немало, лет 15 или около того, а каждый штрих, любая деталь, ярче и контрастней прорисовывающие картину, очень важны и, если что-то упустить, полноценного полотна не выйдет. Поэтому отложу это удовольствие на неопределённое время - авось, посетит Муза и поможет мне сделать всё это красиво и грамотно..
2005