(К 130-летию Марины Ивановны Цветаевой)
Свою жизнь она воспринимала как страницы легендарной Книги Судеб. Книги, где всё предначертано каждому - «отродясь и дородясь». Ей суждено было вступить в спор с «веком веса и счёта», погибнуть и победить.
Тише, тише, тише, век мой громкий!
За меня – потоки и потомки…
Марина Цветаева писала о себе: «Я – мятежница с вихрем в крови…»; «Быть барабанщиком! Всех впереди! Всё остальное – обман!»; “Мне счастья не надо…»
Родилась Марина Ивановна Цветаева в Москве. Отец, И.В. Цветаев, профессор, основатель Музея изобразительных искусств на Волхонке, был сыном сельского священника Владимирской губернии. Мать, урождённая М.А. Мейн, смешанного польско-немецкого происхождения. «Я и духовно – полукровка», - считала Цветаева.
Как бы предчувствуя раннюю смерть в 1906 году, мать торопилась передать дочери всё, что чтила сама: музыку, поэзию, старую Германию, презрение к физической боли, культ святой Елены, «с одним против всех, с одним – без всех».
«После такой матери мне осталось только одно: стать поэтом» («Мать и музыка»).
Писать стихи Марина начала с 6 лет. В ранних сборниках – «Вечерний альбом» (М.. 1910), «Волшебный фонарь» (М., 1912), «Из двух книг» - Цветаева находится во власти юношеского эгоцентризма. Она «безумно увлечена собой», «слишком розовой и юной». Она ещё в ладу с «прелестным веком» («Ах, этот мир и счастье быть на свете…»).
Во втором сборнике уже появляются дисгармоничные ноты, оттеняющие «блаженную юность» с её верой в собственные силы и возможности.
«Я – мятежница с вихрем в крови…»
«В Марине Цветаевой, - отмечала Берберова Н.Н., - было что-то трагическое от рождения… С людьми ей было страшно трудно, и с близкими, и с чужими она была как будто с другой планеты. Для неё всё было не так. Она сама творила вокруг себя драмы. Из-за тяжёлого характера многие от неё отворачивались».
Сестра Анастасия вспоминала: «Была в Марине с детства какая-то брешь в её соотношениях с дурным и хорошим: со страстью к чему-то и в непомерной гордости она легко и пылко делала зло».
«Юные годы Марины (до её встречи с Сергеем Эфроном), девичество её были – печальны. Ведь именно в 17 лет она пыталась покончить с собой»…
Красноречивым ключом к пониманию этого шага стало стихотворение «Молитва». Лирическая героиня исполнена вдохновенной силы и любви к жизни, от которой она ждёт Абсолюта: «Я жажду сразу всех дорог!» «Чтоб был легендой - день вчерашний. Чтоб был безумьем - каждый день!»
И – неожиданно или естественно?- просит Создателя: «Ты дал мне детство -лучше сказки. И дай мне смерть – в семнадцать лет!» (М.И. Цветаева. «Молитва», 1909.)
Для меня лично особенно значимо, что именно в том 1909 году родились мои любимые бабушки по отцовской и материнской линиям – Агния в Санкт-Петербурге и Елена в Москве, соответственно 6 мая и 17 августа. Так что же это было за время? И что всё же могло подвигнуть Марину к попытке самоубийства в столь юном возрасте?
Вот рассказ Анастасии о событии 1909 года: «Это было в театре, на представлении «Орлёнка» Ростана. Револьвер дал осечку. После этого неудачного выстрела она приехала в Тарусу к Тью (гувернантке Марии Александровны) и сказала: «Не удалось».
«Такою, - замечает в «Кусте рябины» Павловский А.И., - была эпоха: в десятые годы… по стране прокатилась эпидемия самоубийств – среди молодёжи… Одна из частей «Поэмы без героя» называется «1913 год» - с самоубийцею в центре сюжета… То было одиночество гения…»
«Считаю себя слишком достойной всей красоты мира», - заявит Цветаева в январе 1912 г. перед венчанием с С.Я.Эфроном, не предугадывая той «достоверной, посудной и мыльной лужи», в которой окажется с 1917 года.
Романтик по строю души, Цветаева не признавала никакого «организованного насилия» поэтических школ. «Искания и разыскания» символистов были ей чужды, как любая «теоретика» - идеологическая, политическая, литературная. Её девизом было: «ни с теми, ни с этими, ни с третьими». Отвергая любую структуру, она признавала любую стихию – природу, язык, народ, наконец, «стихию стихотворную».
«Единственная обязанность на земле человека – правда всего существа».
Что Цветаева ценила, так это «поэтическую отзывчивость на новое звучание воздуха». И когда пришёл 1914 военный год, в её поэзию вошли народная стихия и тема России.
Но стихи свои она почти не печатала. Лишь в 1922 году в Москве вышли «Вёрсты» - своего рода лирический дневник 1916 года – года её поэтической зрелости.
Революция довершила превращение Марины в поэта. «Истинный поэт, по Цветаевой, это - «равенство дара души и глагола».
«Признай, минуй, отвергни Революцию, - свидетельствовала Цветаева, - всё равно она уже в тебе» («Поэт и время»). «Из Истории не выскочишь», «России меня научила Революция» - так ответила Цветаева на вопрос, откуда взялись в её творчестве эти неподдельные народные интонации.
Интенсивность творчества Марины Цветаевой ещё более усилилась в тяжелейшее четырёхлетие 1918-21 гг., когда с началом Гражданской войны муж уехал на Дон («Добровольчество – это добрая воля к смерти»), а Цветаева осталась в Москве одна с двумя дочерьми, - лицом к лицу с голодом и всеобщей разрухой.
Как ни удивительно, но никогда ещё не писала Цветаева так вдохновенно, напряжённо и разнообразно. С 1917 по 1920 год она успела создать больше трёхсот стихотворений, поэму-сказку «Царь-Девица», шесть романтических пьес (не говоря о трёх незавершённых). И, кроме того – сделать множество записей-эссе. Она любила этот жанр, так же, как и эпистолярный.
Ещё раз напомню цветаевское изречение «Мне счастья не надо…»
«Парадоксально, но счастье, - отмечает Павловский А.И., - отнимало у неё певческий дар… По-видимому, 1927 год, когда была создана «Поэма Воздуха», был по разным причинам временем наитяжелейшей тоски по Родине… Вот из этого-то великого горя, душившего всё её существо, и возникла одна из самых странных, одна из самых трудных и загадочных поэм Цветаевой – «Поэма Воздуха».
Сама Марина Ивановна была убеждена, что беда углубляет творчество. Она вообще считала несчастье необходимым компонентом творчества.
В 1922 году Цветаева эмигрировала, оставив в России своих читателей. В 1929 году вернулась на Родину, оставив за границей свои книги.
Аресты близких, тоска полнейшего одиночества, трагическое ощущение своей ненужности – «ненадобы», война, страх за сына, эвакуация в глухую Елабугу превысили меру душевных сил. И Цветаева, попав в тупик, сделала то, что давно возвещала в стихах, - отказалась жить.
Я вечности не приемлю!
Зачем меня погребли?
Я так не хотела в землю.
С любимой моей земли!
Цветаева предвидела, что её «звёздный час» пробьёт нескоро, но пробьёт непременно.
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берёт!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черёд.
И вот этот черёд, конечно же, настал. Марина Цветаева выросла в поистине «утысячерённого человека» - в Поэта, который в наши дни справедливо причислен к Великим.