Ты идёшь к дверям босая,
Тень на зеркало бросая.
За дверями вечер южный
В тишине стоит жемчужной.
Отвори, чего такого?
На пороге сквозняково.
Вечер сгорбится немного,
Увидав ещё с порога,
Как за шторой бродит ветер.
"С кем из нас ты?" — спросит вечер.
"С тем, кого мне жальче станет,
Ибо выбор только старит" —
Так ответишь ты босая,
Тень на зеркало бросая.
Вот вас трое: вечер хмурен,
Ветер тих, собой недурен,
Ты, ничейная, меж ними,
Неродными, неродными...
Выйдет вновь луна постыло.
"Так зачем ты нас впустила?" —
Спросит вечер делом грешным,
Испугавшись быть поспешным.
Несмеяна недотрога
Ты его одёрнешь строго:
"Я не вас впустила вовсе,
Я к себе впустила осень.
Осень — клятвенное слово
И не надо мне чужого.
Но для вас я осень тоже.
Неужели непохожа?"
Ветер выдохнет в ответ:
"Ты прекрасна, спору нет,
Только в свете есть иная,
Тоже юная, босая.
Как пойдёт она по полю,
Отпустив меня на волю —
Всё становится багряно
От каштана до бурьяна,
От реки до журавлей.
Вот она-то мне милей".
Это много раз бывало:
Вечер, ветра покрывало,
Ты, ничейная, меж ними,
Неродными, неродными.
Ваши споры, как пороки
Одиноки, одиноки...
Но квартира — что каюта:
Трое вас и плен уюта.
Оттого-то вы и вместе,
Что верны наивной чести.
Кончен день, себя спасая,
Ты опять идёшь босая
Дверь открыть, где тот же вечер,
А за ним всё тот же ветер.
Одиночества похожи,
Чьё-то тише, чьё-то строже.
Но простительно одно им —
Утешение покоем