Буллинг
Я знаю, это письмо, как и другие, что приходят тебе от влюбленных
девушек, будет не прочитано и отправлено в корзину. Тогда зачем я
пишу его? Скорее всего, для себя, чтобы хоть раз остановиться,
проанализировать свои неполные пятнадцать лет. Все эти годы я
спешила жить, довольствовалась малым, так как понимала, что
отношусь к той категории, которой недоступно многое.
Только стоило ли отправлять письмо тебе, тому, кто зло посмеялся
надо мной, над моими чувствами? Ты зародил во мне веру, что я
могу нравиться, со мной можно общаться, приглашал на свидания,
и убил жестоко, не по-мужски.
Перед глазами, как наяву, одна и та же картина: подхожу к толпе
учащихся, ты стоишь в окружении девчат, увидев меня, киваешь и
уходишь равнодушно. Жаль, что я не успела спросить тебя, зачем
пригласил? Зачем решил угодить этим сытым гусыням, унизив
меня, подставив себя, единственного, кого я не считала моральным
уродом?
Возможно, ты не знал, что они хотят рассчитаться со мной за
маленькую надежду, которую ты дал мне...
За что? За то, что я позволила себе любить тебя. Ты никогда не
задумывался, что любовь, которая приходит внезапно, от людей не
зависит. Мы с тобой встречались два раза, признайся, тебе
интересно было со мной, мы оба — интеллектуалы, у нас оказалось
много общего. Я считала любовь наградой, а она оказалась
проклятием. Глупышка, призналась тебе, что нравишься.
Помнишь, ты говорил, тебе льстит, что я — отличница, красавица,
откликнулась на твои чувства. Скорее всего, ты похвастался перед
подружками, рассказал о моем светлом чувстве, и сбежал, когда
мне нужна была твоя поддержка. Они зло посмеялись надо мной,
нищенка не имеет права любить юношу из другого общества...
Девчонки ждали меня, неужели ты договорился с ними, выманил
меня из квартиры? Как это подло и унизительно для тебя! Они
кинулись, как стервятники, чтобы растерзать меня. Я давала отпор
им, отбивалась сумкой, била метко, по голове, но их было пять
человек! Они срывали с меня одежду, повалили в лужу, сорвали
бюстгальтер, хотели снять трусы. Я была в шоке, что сделала им, за
что так люто ненавидят меня?
Асель и Жанар пинали ногами, старались попасть в лицо. Я
намертво скрестила руки над лицом, так, что они онемели, позже,
когда прохожие помогали встать, я не могла их разжать. Сауле из
другого класса снимала драку на телефон. Этот ужас запечатлелся в
памяти, я никогда не была так унижена, чувствовала себя
ничтожеством, мне не хотелось жить, может, поэтому я решила
уничтожить себя?
Возможно, твоя жестокость помогла мне перенести унижение, я не
чувствовала физическую боль, душевная была сильней, она
раздирала мое сердце на части. Меня избивали на глазах людей,
меня поражало их бездействие, они, спеша, проходили мимо.
Может, на этом месте постоянно избивали молодых девушек за то,
что они бедные, плохо одетые, но хорошо учатся и не уходят из
элитной школы, в которой не имеют права учиться, так как
нищебродкам делать там нечего. «Неужели у прохожих нет детей?
Они уверены, что с их близкими не произойдет такое?» — этот
вопрос не давал мне покоя. Наконец, пожилой мужчина подбежал к
нам и закричал страшным голосом: «Остановитесь, что вы делаете!
Караул, убивают!»
Мои мучительницы испугались, они стали понимать, что
совершают преступление, кинулись убегать, их никто не ловил.
Возможно, наше общество привыкло к насилию, поэтому все
проходили мимо.
Подошли такие же бедные, неравнодушные люди, помогли мне
подняться, а я не могла раскрыть скрещенные руки. Они сцепились,
как арматура, которую заваривают в виде клетки, чтобы закрыть
доступ в подвалы. Я защищала свое лицо, мне удалось, оно не
пострадало. Я росла симпатичной девочкой и с каждым годом
становилась красивей, и это стало моей бедой — одноклассницы
возненавидели меня.
Это было не первое предательство по отношению ко мне. Почему я
пошла на свидание с тобой? Неужели поверила, что сын известного
бизнесмена полюбит девушку из бедной семьи? На что я
рассчитывала? В последние годы даже писатели в своих
бестселлерах перестали писать сказки, как миллиардер бросает
богатство к ногам нищей красавицы.
Почему я забыла о предыдущих предательствах, в моей жизни было
их много. Возможно, из-за того, что меня предавали девочки,
женщины, а ты был юноша — мужчина. Неужели, я забыла свое
место? Мои одноклассники взрослели, дети богатых родителей
хвастались между собой брендовыми тряпками, сотками, позже
машинами. Я ходила в школу, не замечая их, даже не помнила
лица, так как нас разделяла пропасть. Как будто в классе были два
государства, в одном жили они, а в другом я. Не замечала, кто во
что одет, за кем приезжает бронированная машина с охраной, кого
забирают на крутой тачке. Самой себе казалась вечным пассажиром
на вокзале, где пролетают поезда, мелькают только вагоны.
Поверишь, я обратила на тебя внимание с первого класса. Ты
пропустил меня, когда остальные выскакивали из класса, как ягнята
из загона, чтобы убежать во двор, чуть не повалив меня. Из класса я
обычно выходила последней, не торопилась в столовую. У меня не
было денег, хотелось остаться одной, съесть свой бутерброд,
выпить чай и остаться незамеченной.
Ты отличался от одноклассников, был выше, лучше воспитан. Со
временем повзрослел, стал красивым, смелым, но не наглел, как
твои друзья-соплеменники, которые считали себя элитой и
презирали тех, кто не достоин этого звания. Ты был лучшим, а
может, мне это только казалось? С годами у девочек появляется
интерес к противоположному полу, так вышло и у меня: нарисовала
себе героя, ты подходил по всем качествам. Я любила тебя, тихо, не
навязываясь, не проявляя своих чувств, ни на что не претендуя.
Глупышка бежала в школу, чтобы увидеть тебя. Из-за своего стола
я наблюдала за тобой, радовалась, когда ты получал хорошие
оценки. Ты для меня был иконой, на которую смотрят и молятся.
Мы взрослели, я наблюдала за тобой и гордилась, ты стал учиться
на отлично, хоть и благодаря многочисленным репетиторам,
поражал учителей своими знаниями, интеллектом. Я знала, что не
пара тебе, держалась подальше, от вас, мажориков.
В начальных классах сынки и дочки богачей немного общались со
мной, с годами перестали замечать, иногда я раздражала девчонок,
они требовали, чтобы я ушла в другую школу. Школа не сразу
стала элитной, она отличалась от других, эта была современной
постройки. После того, как стали застраивать элитный район,
пришла идея департаменту образования сделать ее такой. Родители,
чьи дома находились рядом, стали возмущаться, что придется детей
переводить в другие школы, позже чиновники разрешили оставить
в школе тех, кто жил в этом районе.
С детства я убедилась, что непорядочных людей больше, чем
хороших. Малыши первоклашки сначала были дружелюбными, я
не чувствовала себя ущербной, что из простой семьи. Мама
работала библиотекарем, а отец слесарем. Меня одевали, как и
других учеников в школьную форму, которую предлагала
очередная фирма, договорившаяся с директрисой. Несмотря на то,
что многие родители не могли позволить себе каждый год менять
школьную форму, им приходилось, чтобы не навлечь на детей ее
гнев.
С первого класса я получала только отличные оценки, верила, что
умом и знаниями добьюсь многого. Мне приходилось после школы
идти к матери на работу, заведующая библиотекой, разрешала
делать мне уроки в хранилище для книг. Там я никому не мешала,
сделав уроки, могла почитать понравившуюся книгу.
В хранилище прошли мои лучшие годы, я чувствовала себя
королевой среди книг, удивляла библиотекарей памятью, помогая
быстро найти любую книгу. В старших классах познакомилась с
картотекой, помогала им, выполняла заказы.
Библиотека была небольшой, работников семь человек, они стали
семьей, так как проработали в одном учреждении со дня основания,
на их глазах выросли все дети сотрудников. Когда я была
малышкой, садик закрылся на ремонт, заведующая узнала, что мама
хочет уволиться, предложила меня приводить, когда не с кем было
оставить.
Моя первая учительница ставила меня в пример другим детям за
высокий интеллект, хорошую грамотную речь, богатую фантазию.
У меня не было возможности покушать в столовой, родители
получали небольшую зарплату. Тогда я ещё была наивной и
доверчивой, что меня и погубило.
Однажды одна девочка позвала меня в столовую, я отказывалась,
но она настаивала, посадила меня за стол, купила мне на обед
второе. Я спросила ее, почему она не купила себе еду. Она
ответила, что не хочет. Когда я съела котлету, она стала кричать и
звать учительницу. Я даже не спросила, что случилось, почему она
кричит. Когда пришла дежурная учительница, она пожаловалась,
что я съела ее обед.
Впервые я встретилась с непорядочностью так рано. После этого
дети стали презирать меня, я ничего не говорила матери. Оказалось,
зря. Учительница позвонила и сказала, что я украла чужой обед.
Тогда я была несмышленым ребенком, не понимала, что опозорена
на всю жизнь. Мама стала разбираться, я рассказала честно, что
девочка сама пригласила меня, обычно, я ем свой обед где-нибудь в
укромном месте. Мама обратилась к директору, и потребовала,
чтобы девочка рассказала, как я оказалась в столовой, куда не
захожу. Тут одноклассница выдала, что я получаю пятерки, учителя
хвалят меня, а она ненавидит. С этого времени я стала чувствовать
себя, как прокаженная, в классе с детьми не общалась.
Обидно, если в классе кто-то что-то терял, начинали обыскивать
меня, называли воровкой. Все эти годы я скрывала от мамы свое
унижение. Она радовалась, что школа рядом с работой, что ей не
приходится возить меня в другой район, хвасталась, что не
переживает, как доберусь домой. Когда я выходила из школы, она
из окна наблюдала, как иду к ней на работу.
Я хорошо знала характер мамы и понимала, если пожалуюсь, она
может перевести в другую школу, а это далеко и дорого, а здесь за
проезд платить не надо. Мы жили скромно, родители при мне
подсчитывали бюджет, и я знала, сколько денег остается после
оплаты коммунальных услуг.
В класс я приходила первая, никогда не опаздывала. Однажды в
класс пришла новенькая, она тоже оказалась из простой семьи, мы
сблизились и стали подружками.
Шли годы, мы с Динарой учились на пятерки, нас не любили
одноклассники, мы не давали списывать. Интересно, когда были
контрольные, дети вспоминали, как нас зовут, обращались по
именам, подруга научила меня никому не помогать. Спасибо ей, я
стала намного смелей и решительней. У меня было оружие —
отличные оценки и преданная подруга. С каждым годом
отличников становилось больше, состоятельные родители
нанимали детям репетиторов.
Я любила каникулы, меня забирала бабушка в поселок. Там был
сад. На моих глазах, на деревьях появлялась завязь, которая
превращалась в маленькие яблочки, груши, виноград, сад благоухал
изумительными ароматами. Я мечтала окончить школу, стать
биологом. Мне хотелось разводить новые сорта яблок. В те годы
выяснилось, что апорт исчезает в Алматы. Я была уверена, что
смогу возродить яблоневые сады.
Однажды мы писали сочинение, и я написала, о чем мечтаю. Когда
учительница принесла наши тетради, она прочитала вслух мое
сочинение, так как я писала грамотно, учителя утверждали, что у
меня талант писателя. Позже я жалела, что написала про свою
мечту, одноклассницы дали кличку мне «огородница». Вот тогда я
поняла, что не всегда надо писать честно и правдиво. Мои
одноклассники были из богатых семей, мама не любила ходить на
родительские собрания, там обычно просили родителей помочь
школе. С годами родители «мажориков» становились меценатами,
и руководство школы плясало под их дудку...