Сестре Тане
Бабуля Катя
Помню походы к бабуле Кате. Ты ведешь меня к ней посмотреть как вылупляются
цыплята. Это же так интересно! Но идти надо через весь общий двор, полный страхов.
Ты старше, да и ходишь к бабуле Кате почти каждый день, а я - несчастное малолетнее трусло. Но надо себя преодолеть ради цыплят.
Конечно мы идем не за ручки - еще чего! Стыдно.
А вот и первый страх - за забором Сашки и Валерки Кухарчуков - вечно лающий
рыжий Шарик. Вдруг мальчишки его выпустили? Сразу вспоминаю как недавно Валерка науськивал Шарика на меня. Ох и бежала я...
На этот раз мне везет - Шарик только полаял из-за забора и убрался в свою новую будку. Пронесло! Но я делаю независимый вид и иду навстречу очередному страху.
Это узкий проход мимо забора Сотниковых, а у них во дворе живет маленькое
чудовище - пятнистый лохматый Тарзик. Помню, ты тоже его побаивалась.
Но, храбрясь друг перед другом, идем мимо забора, где бесится одинокий скучающий песик. Из-за лая даже не разглядишь шикарный сад соседей. А вот и высокая глухая дверь бабули Кати. Не помню, то ли надо было звонить, то ли стучать, то ли просто звать...
Но вот, дверь открывается и нас встречает... нет, не бабуля Катя, а очередной мой страх - желтая безголосая Джулька. Она никогда никого не трогает,
а за то, что не умеет лаять - моя отдельная благодарность. Но все равно, собаченька она не из мелких...
Рядом с Джулькой шмыгают куры и наконец появляется бабуля Катя - высокая, загорелая, носатая, с вечной сигаретой в зубах. Наша родная Баба Яга. Да и квартира под стать ей.
Прихожую не помню - что-то стеклянное, заставленное банками, грязноватое...
Первая комната - точно баба-яговская: темная, без окон, с печкой, с большим деревянным столом, с бабуликатиным запахом - табака, старой муки и куриного помета. Этот запах чувствовался даже в ее выпечке и яичнице, которой она постоянно нас кормила.
Но сегодня мы пришли смотреть на чудо - как вылупляются цыплята.
На столе, в плетеной корзинке, треснувшие яйца. Мы, затаив дыхание, ждем. Но вот, из трещины показывается маленький желтый клювик. Так хочется запищать от умиления, но мы сдерживаемся и молчим. Руководит процессом бабуля Катя, помогает цыпе освободиться от скорлупы. И вот он, мокрый, худой, со слипшимися перышками,
какой-то не желтый, а пестроватый. Затаив дыхание, смотрим, как бабуля Катя подносит его ко рту и кормит из губ сваренным желтком. Скоро в картонной коробке около печки резвится полдесятка желтых пушистиков...
Наглядевшись на цыплят и отказавшись от яичницы, идем с тобой во вторую, волшебную, комнату. Метаморфоза в стиле мульта про домовенка Кузю. Первая комната - до появления домовенка - грязная, темная, неухоженная, а вторая - светлая, солнечная - два больших окна с кружевными занавесками. Домовой уже постарался...
Комната в стиле 20-30-х годов - кровать с грудой подушек, накрытых белым, с прошвой, покрывалом. Большой круглый стол посредине с тоже белой кружевной скатертью. И всё такое светлое, чистое, ухоженное... И запах свежевыстиранного белья. Все предметы покрыты матерчатыми салфетками, вышитыми гладью или крестиком. И маленький приемник не сразу найдешь - он тоже под такой салфеткой.
На стенах какие-то картины. Понятно, репродукции. Помню "Утро в сосновом лесу", что-то еще...
Конечно нам нельзя ничего трогать - рушить такую красоту. Ходим как в музее и смотрим. И вид из окна другой, окна расположены низко - видны только ноги прохожих.
Денек солнечный и комната вся светится. У нас с тобой хорошее настроение и мы, взявшись за руки, кружимся вокруг стола. Но я такая слабачка - укачиваюсь быстро: голова кружится и из носа течет кровь.
Пришедшая бабуля Катя заставляет меня лечь на ее волшебную белую кровать и задрать повыше голову. Врачом она была хорошим поэтому не паниковала, не ругала нас. Через десять минут все проходит, но у меня портится настроение - обратно идти опять через все свои страхи: Джулька, Тарзик, Шарик...
И когда приходим домой - такое облегчение, что даже ворчание бабули Нины ("Немедленно мойте руки!") не портит настроения.
Помыв руки и получив выпечку от нашей второй бабушки, идем в садик, забираемся на старую кровать и утыкаемся в книжки - мы дома.