непроросшая косточка в животе,
я обедаю горем луковым
у меня была мечта о немыслимой красоте,
я ее профукала
я не стала деревом с листьями как резьба,
я не стала снегом и свистом птиц,
«погоди, но и это ведь — не твоя судьба»
утешает голос из половиц
«то не твой, — говорит, — насест:
тихий угол, черешня и сторож бдит
вот как всё это надоест,
то тогда собирайся и уходи
я тебе напомню, как звал тебя под землёй,
как ты рыла норы зубами — меня достать,
как босая по улице шла зимой
вот где прячется вечная красота
как бледней покойника, пот со лба,
ждёшь всего лишь слово, и то приказ
вот такая твоя, — говорит —
судьба,
остальное — тускнеющий пересказ,
а пока сиди у Христа в хлеву,
залепи все щели, грядет октябрь
если хочешь, то я тебя позову
но кивни хотя б».