Пропащий жених (Виктория Канунникова) / Стихи.ру

   - Ах, Ванька, Ванька! Как же ты так отчубучил-то? Ирод ты эдакий!
   Куда же ты смог запропаститься на всю ночь-то? Анька твоя вся извелась, пока искали тебя! Все дворы обошли с сестрами и гостями...
   - Полегче, мамаша! – умоляюще просил Марью сын. Не кричи так шибко, а то голова ведь пополам треснет. И так плохо мне, а тут ты еще...
   - Садовая головушка твоя, - причитала Марья. Чего ж ты удумал – то?
   Молодая жена вон все глаза выплакала за ночку бессонную, а тебе «как с гуся вода» все. - Эх, бесстыжий ты! Сколько уж я надеялась, что вот женишься и успокоишься, поосмотришься маленько в жизни, а там и детишки пойдут.
   - Пойдут скоро, мать, пойдут! Ты это брось, причитания свои. Не надо их! Лучше посоветуй, что Аньке-то сказать?
- Вот, вспомнил про Аньку - то! А что сказать ей? Так и скажи, вот как мне нынче, что «мол так и так, девушка мне с соседней свадьбы приглянулась внезапно и я сбежал с ней, со своей свадьбы...»
   - Ты это всерьез советуешь? – сын поморщился и присел к столу. – Дай воды что ли стаканчик с таблеточкой, мать, голова раскалывается! – попросил он.
   - На! - мать протянула Ваньке аспирин, плеснула в стакан воды и на мгновение замолкла. Внимательно посмотрела на сына и добавила:
   - Ну и пропащий жених ты, Ванька! И куда Анна смотрела, когда встречалась с тобой? – Ты ж ни одной юбки в клубе не пропускал! Мать никак не могла поверить, что случившееся – правда.
   - Она ведь ребенка ждет! Тебя даже это не остановило. Эх, Ванька, Ванька!
   Марья, хоть крикливой и бывала, но сына любила. Не слепо, как порой бывает, особенно, когда это младшенький ребенок, а здоровой материнской любовью- хвалила и ругала, если надо было, а то и наказывала. Старалась она, чтоб всегда по делу, по справедливости – похвала, и наказания. Отец поддерживал решения жены и с детей не требовал больше, чем ждала от них мать. Хотелось им, чтоб дети выросли порядочными людьми, жили справно, тогда и соседям не стыдно в глаза смотреть, да и самим жить спокойно, зная, что у детей все ладно. Дочки – то старшие умницы-красавицы выросли, порядочные, трудолюбивые и учились хорошо в школьные годы, и замуж вышли за толковых парней, и работа у обоих серьезная. Одна закончила медицинский Институт, врачом стала, а вторая - педагогическое училище. Преподает в школе географию. В городе учились, да так там и остались жить, после замужества. А Ванька ее, в раннем возрасте уже отличился, бедокурил он тогда не так, а вот уж как подрос, так серьезнее «задачки» стал преподносить. Тут уж влип сынок ее, так влип! Да не где-нибудь, а на собственной свадьбе.
   - Дурень ты, Ванька! – ласково ругнула она сынка. Как вот теперь мне снохе и сватьям в глаза-то смотреть?
   - Разберемся, - простонал Ванька, мучаясь очередным приступом головной боли. - Ты, мать, сама ж мне в детстве сказки читала. Помнишь, там частенько случались исчезновения, но заканчивалось все хорошо. - Не переживай, извинюсь перед Анютой и простит. Жена ж она мне теперь! Куда денется? - Кажется, Иван даже сам поверил в этот момент в простоту решения проблемы. Повеселел даже лицом, взгляд у него сделался просветленный какой-то.
   - Нет, ты на него погляди! – всплеснула руками мать. Сказки он в свои двадцать пять вспоминает. Поздно, милок! В сказках-то невесты пропадают, а женихи едут на их поиски. А тут что? Сказка наоборот получается!
   - Дурак ты, только совсем не сказочный! – заключила Марья Ильинична.
   - Что, что? – отозвался, передразнивая слегка говор матери, Ванька. – Ничего, переживет как-нибудь! И он уже собирался идти домой, где утомленная бессонной ночью, ждала его жена.
Мать неопределенно махнула рукой:
   - Ну и разбирайтесь как знаете, раз не маленькие! - запал гнева закончился, Марья на минуту присела перевести дух.
   Ванька воспользовался ее замешательством и решил, пока гроза миновала, надо скорее бежать домой, прощение вымаливать.
   «Вроде утихли» - подумал Егор Петрович, - можно и постучать.
   Он шел к Марье с разговором, а тут – калитка настежь, да шум на всю горницу. Не решился сосед сразу себя обнаружить, переминался с ноги на ногу у дверей, ждал удобного момента, чтобы постучать.
   «Пора!» - сказал он себе. Неприлично вот так перед дверью стоять.
   Любопытным он был не шибко, а потому хотелось из первых рук подробности узнать. Сегодня утром в сельмаге обсуждали «свадебное происшествие» и вот оно продолжение истории. Но он боялся помешать, потому и дождался окончания шумной беседы.
   - Поздно, воспитывать! - хмыкнул он себе под нос. У самого сын взрослый, знакомо. Выслушает, да и сам подумает, как ему лучше поступить.
   Егор Петрович не докучает лишний раз, не настаивает, ежли совета спросят - даст, а не спросят, значит, сами сообразят, что к чему.
   Он уже было поднял руку и хотел постучать, как дверь сама резко распахнулась и оттуда торопливо выскочил Ванька, а за ним следом показалась Марья. Вид у Ваньки был бледный и изрядно помятый, глаза лихорадочно блестели. «А наряд, похоже, свадебный на нем!» - подумал Егор Петрович.
   - Как настрой у «новоиспеченного жениха»? – поинтересовался сосед.
   - Нормально все, дядя Егор! – бросил на ходу Иван и не сбавляя хода, направился к себе.
   - Иди уже, иди скорее! – напутствовала мать.
   - Здравствуйте, Егор Петрович! Вы ведь у нас давно не были, уж недельки две-три... Отчего ж свадьбу пропустили?
   - Захворал я малость, Марья Ильинична, - ответствовал сосед. Так уж совпало, что не смог. С самой субботы и весь вчерашний день – давление шалит и тахикардия откуда-то взялась, будь она неладна! Не до свадьбы мне было. Прости уж!
   - Ладно, коли не смог, значит, не смог. Может, и хорошо, что не смог? Мой сынок такое иногда выкамаривает, что лучше не видеть этого и не знать! Да вот хошь не хошь, а матери приходится в курсе всегда быть, - Марья тяжело вздохнула.
   - А что ж случилось на свадьбе? – поинтересовался Егор Петрович. - В магазине вон шушукаются бабы. Увидели, что я вхожу - так замолкли. Знают, что общаемся мы. А как я выходить стал - опять заговорили про исчезновение жениха и, что жена молодая всю ночь искала его, плакала.... Услыхал я краешком уха новости - и к вам. Думаю, что ж такое могло случиться, что село гудит, как рой пчелиный?
   - Им бы все языком чесать! – ругнулась Марья. – Все-то знать хотят. Пусть, пусть.... Посудачат и забудут.
   - Да, до новых происшествий, - поддержал Егор Петрович по-соседски. У нас хоть и сельская местность, да подчас как в городе – одни события сменяют другие. Я ведь по делу к тебе шел... И брось ты «выкать», Марья, я ж и ненамного старше тебя буду!
   - Сколько ж тебе лет, Егор Петрович? – шутливым тоном поинтересовалась соседка.
   - Шестой десяток идет, - без лишнего жеманства ответил сосед. Я ведь бывший военный. Как вышел на пенсию по выслуге лет, так мы с женой и махнули сюда, поближе к природе. Уж почти пять лет, как приехали в село. Жену схоронил, ты ж сама знаешь, а одному не сладко порой живется. Летит время-времечко... А стареть-то и не хочется! Полвека – это ж не старость глубокая, мы еще молоды душой! Он улыбнулся по-молодецки, подмигнул Марье и шутливо выдал:
   - А что? Я еще мог бы и посвататься к кому! Тяжко одному коротать вечера – сил никаких. Ты же знаешь, третий год, как Лидочки моей нет. Неспокойно одному, хлопотно, хоть трудностей я не боюсь, - без капли хвастовства ответил он. - Мне общения не хватает, понимания человеческого, соучастия в жизни, сочувствия что ли, совета житейского. Человека живого рядом. Чтоб, поговорить перед сном, а захвораю – уход чтоб, забота. Да я и сам готов во всем помогать – и по дому, и по хозяйству. Не одному бы только - словом и делом готов помогать! Анекдот какой рассказать с утречка, за чашкой чая... Кофе я бросил пить, а спиртное потребляю редко, сердце слабое стало от пережитых невзгод. Теперь вот и давление прибавилось ко всему прочему. Прежде случалось такое, да реже, а нынче год - тоска заела душу. Гложет меня вечерами и ночами бывает, проснусь часика в три – и хоть «глаз коли», хожу по комнатам – брожу, а сон не идет до самого утра. Там уж время приходит скотину кормить. Так дни и летят вперед - по прямой, накатанной дорожке. Проклятая бессонница заела...
   - Ой, не говорите! – Марья вспомнила, что и у нее бессонные ночи стали случаться и головные боли мучить начали. Только когда на здоровье время-то найдешь? Нету его, коли хозяйство свое требует постоянного участия. Так болезни и отступают сами-собой, труд все лечит.
   - Ты, Марья, одна уж год целый. - Не устала? Скучаешь, наверное, вечерами? – вопрос прозвучал почти утвердительно.
   Но Марья отогнала прочь коварные жалостливые мысли и с укоризной посмотрела на своего соседа. Долгим взглядом посмотрела так и ей даже смешно немного сделалось, она чуть было не расхохоталась. Вроде он и не шутит сейчас, хотя мастер шуток большой, всерьез интересуется.
   - Ладно, Егор Петрович, проходи в дом! - А то встали тут на виду у всего села. И они направились к дому. Неожиданно Марью осенило, что скоро будет смеркаться и надо попроведать курей, которые гуляли обычно в палисаднике с раннего утра.
   - Егор Петрович, заходи в дом, я сейчас! – с этими словами Марья скрылась в своем палисаднике.
   Егор постоял в раздумье некоторое время и тоже решил зайти в палисадник. Марья искала своих курей. Звала их, но они никак не отзывались.
   - Как странно, - развела руки в стороны Марья, - куда они подевались? Да еще все разом.
   Тут Егор вспомнил своих пропавших курей...
   - У меня уже три курицы пропали недавно. Пропали не вместе, а по одной... Примерно раз в неделю исчезают. Кто-то таскает их - это факт! Исчезают бесследно, а главное - непонятно куда? Вроде подкопа нигде не обнаружил, крылышки им подрезаю по весне. Пропадают и все тут.
   - Может, лисица или куница таскает их? – предположила Марья. Ты это, Егор Петрович, понаблюдай, последи ночку-другую и, может, поймаешь или спугнешь незваного гостя.
Соседка продолжала звать курей:
   - Цып – цып – цып! Куда ж вы подевались, варвары эдакие! С раннего утра погулять выпустила. Как раз дочки мои обе домой собирались уезжать, в город. На свадьбу приезжали только, погостили два денечка и уехали, - проговорила она, - осматривая взглядом палисадник, высокие кусты малины и смородины, прошлась вдоль грядок с огурцами и тыквой и, вдруг остановилась. Присела над грядкой с тыквой и замерла.
   По тому, как изменилось выражение ее лица, Егор понял, что она что-то там увидела. Марья вскочила на ноги, покачала головой и чуть ли не шепотом произнесла:
   - Неужели отравили моих курей? – она всплеснула руками. За что ж их бедных потравили всех? – в голосе послышались слезы.
   - Да кто ж это мог потравить их в твоем собственном дворе? – искренне удивился сосед.
   Неподалеку, в траве, появился какой-то странный звук, будто бы кто-то царапал землю. Егор Петрович шагнул на звук и ему открылась интересная картина: между крупными резными листами тыквы полулежал петух и безуспешно пытался оттолкнуться от рыхлого чернозема, то ли он силился встать, то ли взлететь. Скорее всего, он пытался подняться на ноги, но безуспешно. При этом крылья его тоже обретали некую подвижность, они шевелились в такт подрыгиванию его длинных лап.
   Егор Петрович осторожно поднял петуха на руки.
   «Предводитель отряда несушек» даже не пискнул, а лишь неуклюже продолжал дрыгать лапами, теперь уже в воздухе, потеряв опору. Спустя время, он издал подобие хриплого писка. Маленькие его глазки приоткрылись и Егор Петрович увидел затуманенный взор «пернатого задиры».
   - Марья, иди – ка посмотри на своего «вояку»!.. - Молчит он нынче и даже меня клюнуть не пытается! А ведь сколько попыток было.
   Егор засмеялся негромко, поняв причину повальной спячки куриного семейства. От петуха разило самогоном. Это он почувствовал сразу, как только петух приоткрыл свой клюв, пытаясь что-то прохрипеть.
   - Все понятно с птичками! – заключил сосед, - непонятно одно, где они могли добыть самогон? Да еще и не выходя из собственного огорода...
   Время постепенно близилось к вечеру, солнце потихоньку скользило к горизонту, небо темнело, становилось прохладнее.
   - Марья, я ведь к тебе по делу шел. Про куриц своих спросить, а тут такая история с твоими приключилась... И с сыном, и с курями. Ты прямо мастерица попадать в истории!
   - Если б я «мастерица» была, так ведь мне вечно помогают! Особенно сынок мой. Ну, никак он за ум взяться не хочет! – откликнулась Марья Ильинична. – Похоже, что история с курями – его рук дело. Соседка подняла пеструю курочку и понесла ее в курятник. Вернувшись за второй, она уже было хотела нести ее в курятник, но увидела под ботвой бутыль. Она подняла ее, понюхала.
   - Вот и «отрава» нашлась! Она показала полупустую бутыль соседу.
   Егор хмыкнул и занес петуха в курятник, расположив среди курочек на соломе.
   - Почти всю бутылку вылизали, заразы такие! – в сердцах воскликнула Марья.
   - Вылизали? Склевали скорее, - отозвался сосед.
   - Ну, Петрович, давай помоги-ка мне отнести и остальных курей! Пусть проспятся.
   Когда всех куриц, во главе с петухом, они занесли в курятник и расположили на соломе, Марья Ильинична закрыла курятник на задвижку.
   - Завтра в курятник не зайдешь, наверное? – качая головой констатировала Марья. Пахнуть будет так, словно бы Генка Корюхин заночевал вместе с курями моими. Она неспроста его вспомнила! Генка гнал самогон и торговал им вовсю, а пахло от него всегда так, будто он уже стакана два своего товара оприходовал, да скорее всего без закуски. Так пропахла этим напитком вся его одежда и он сам.
   - Похоже, кто-то налил и курям «за здоровье молодых»?! – чуть хохотнул сосед. Но хозяйка посмотрела на него строго и он замолчал. А после паузы добавил:
   - Первач у Генки что надо, в сельской местности без него не обойтись! Понимаю, Ильинична, что твой Ванька был у него частый гость. И у меня было дело, когда Лиду схоронил. Только быстро взял себя в руки и отошел. Понял, что не помогает.
- Все бы так понимали! – вздохнула Марья.
   - Знаешь, сколько живу, а домашнюю птицу впервые вижу подшофе! Не думал даже, что такое бывает, хоть я человек военный, бывалый. Много всякого повидал, а это впервые! – слова Егора Петровича прозвучали с искренним удивлением.
   - Вроде все нашлись? – Марья еще раз прошлась вдоль грядок, окинула взглядом огород и направилась к калитке. Вся ее «пестрая компания» мирно отдыхала в курятнике.
   - Идем в дом, Петрович, а то скоро уж смеркаться начнет, - позвала она соседа. - Я картошечку с рыбкой запекла, да и со свадебки, из кафе, кое-что дочки мои захватили. Поужинаем, да чаю попьем.
   Они вошли в дом, и Марья начала хлопотать у голландки, собирая на стол.
   - А что газификация не дошла до тебя? - удивился Егор Петрович. - Вроде бы наш поселок подключают потихоньку.
   - Меня пока и печурка моя устраивает, - отозвалась соседка, погладив кирпичный бок печи.
   - Так и в бане топить еще печку, - возразил Егор Петрович. Это ж сколько дров надо заготавливать-то?
   - Бывало, Федор мой загодя готовил дровишек-то. Сухостоя в нашем лесу хватало всегда. Эх, - она горестно вздохнула, - если б не та рыбалка его, прошлогодняя, жив бы был.
   - Да, глупо как-то вышло! – сосед вспомнил прошлое лето. Жара тогда стояла невероятная, духотища. Вот и полез Федор Емельяныч искупаться.
   - Тогда еще дружок его, Витька, прикатил на мотоцикле. Тоже решил порыбачить. Видать подвыпили они крепко тем вечером...
   - Выплыл бы твой Федор, хоть и в подпитии был! Он же хорошо плавал. Да в воронку попал или ногу судорогой свело, а дружок туговат на ухо –то, не услыхал сразу криков о помощи. Спохватился, уж когда Федю закрутило.
   Сказывали мужики, что мимо речки шли, как пытался Витька доплыть до Феди, но течение помешало. И прохожие, те тоже пытались помочь, да с опозданием вышло, - вспомнил Егор Петрович.
   - Лежит теперь, отдыхает Федор мой, - Марья печально вздохнула.
   - Царствие ему небесное!
   Марья стала собирать на стол. Картошечку румяную с рыбкой принесла, огурчиков маринованных банку открыла, грибочков. Пирожные аппетитные вынула из холодильника. Крем на них красиво завивался кверху.
Неожиданно Марья предложила:
   - Шампанского хочешь, Петрович? – и принесла пузатую бутыль игристого.
   - О, нет, я пас! Шампанское – дело женское, - отозвался сосед. Открыть могу, а пить не буду. Я лучше водочки, если найдется, рюмашку выпью – все полезнее будет!
   - Ага, особенно после двух дней скачущего давления! – напомнила Марья Ильинична. Смотри сам, Егор Петрович!
   - Не ворчи, соседушка! Я много не выпью. Да и уж не помню, когда употреблял последний раз.
   Марья принесла посуду - красивый фужер и небольшую рюмку, шумно поставила на стол.
   - У нас ведь и праздник как - никак, свадьба младшенького! Хоть он, зараза такая, подпортил праздничное настроение своим фокусом, но обещал вину перед женой загладить. – Надолго ли только успокоится?
   - Давай, Марья, за здоровье и счастливую жизнь молодых! - Егор опрокинул содержимое рюмки и закусил. - Славная картошечка у тебя и огурчики что надо! – похвалил сосед. Он почувствовал, что проголодался, пока курей по огороду собирали...
   - Спасибо тебе, Марья, накормила ужином! – сосед Марьи с аппетитом поглощал румяные кусочки картошечки, закусывая хрустящим огурчиком и опятами. А рыбка – объедение! – похвалил он. Егор Петрович повторно налил себе рюмку и наполнил бокал Марьи. Шампанское шумно брызгало вверх, пенилось и создавало атмосферу праздника.
   Марья отхлебнула шампанского глоток - другой. Егор выпил вторую рюмку и вдруг встал из-за стола... Он подбоченился и пустился в пляс, напевая:
«Калинка, калинка, калинка моя!
В саду ягода малинка, малинка моя!» ...
   Егор Петрович прошелся вприсядку вдоль горницы – один, второй раз... Марья загляделась: как хорошо он танцует! Перевела взгляд на часы и ахнула: ходики показывали почти десять вечера.
   - Сейчас чаю налью и по домам. Время позднее... Засиделись мы с тобой!
   - Десять часов – время позднее? – слегка удивился сосед. – Ну, тогда еще одну историю расскажу и ухожу.
   - Давай, - согласилась Марья, но только быстро!
   - Пока пьем чай, успею! – сказал Петрович. Он сейчас был особенно хорош собой: седины в волосах почти не было заметно, лицо свежее, прямой взгляд чуть озорных голубых глаз...
Марья засмотрелась. «Спьянела я похоже!» - промелькнуло в голове.
- По весне я приобрел трех свинок, - начал свой рассказ сосед. Специально ездил на базар в райцентр. Привез, разместил в сарае. Пообвыклись они, подросли чуток и я стал выпускать во двор их, погулять. Растут быстро поросятки мои, а наблюдать весело за ними. Так вот что я хочу сказать: маленькие они, да прожорливые бестии! А гуляют как? Носятся по двору, как угорелые, словно дети малые, создают такой шум и гам! Повизгивают тоненько, похрюкивают по-детски, по поросячьи, не как взрослые свинки. - Он рассмеялся. Это надо видеть! А как они подкоп под сарай делают. Прямо «Узники замка Иф», пытаются сбежать на волю. Усердно трудятся, мордочками своими копошатся в земле. Нагуляются и, с чумазыми пятачками, идут в свой сарайчик.
   - Так они, может, не сбежать пытаются на волю, а попасть к себе в жилище, но с другой стороны? А ведь совсем неглупые они! Вполне разумные существа! – констатировала Марья. На разрумянившемся лице Марьи появилась теплая улыбка.
   - На посошок нальешь, Марья, и все, пошел я до дому.
Бывший офицер сдержал слово. Осушив третью рюмашку за здоровье хозяйки, встал из-за стола и, пожелав ей «добрых снов», отправился отдыхать.
   - Ты заходи, Егор Петрович! - крикнула Марья в темноту. Ветер слегка растрепал ее прическу. Ночная прохлада приятно освежила горячие щеки.
   «Какая красота!» - подумала Марья взглянув в летнее звездное небо. - «Бывают ведь женихи и не такие пропащие, как ее сын - Ванька!»