Если быть запредельно честным и откровенным, я доучиться на ангела не успел. Так, затуплял ножи тем, кто резал вены, и пару-тройку обычных небесных дел: чтоб кипяток не пролился на повариху, чтобы дитя в детдом не сдавала мать... Здесь, на Небе, такая неразбериха — мне приказали перераспределять неучтённые судьбы, которые оборвались и не продолжатся теми, кто их носил. Мы устроены так, чтобы не знать усталость. Но и у нас уже не хватает сил.
Вот парниша, простой, смышленый и даровитый. Он придумал открыть метро Петербург-Москва, а теперь уснул талантливый и убитый, и в глазах застывает вечная синева. Передо мной сияет его задумка, что должна быть реализована до конца. Раньше не докумекал и не дотумкал ни один: я не вижу будущего отца. Знаю, строителей и инженеров много, но такой проект — нечто большее, чем матчасть. И под землей стрелой пробежит дорога, по которой поезд промчится всего за час.
Вот девчонка. Она могла бы создать лекарство, что спасло бы от рака и пары других проблем. За ее жизнь бы никто не отдал полцарства, ибо проклято наше царствие на Земле. В кончиках пальцев жжётся её идея, а под чистым небом живут миллионы тех, кто и базовыми-то знаниями не владеет, чтоб она обрела применение и успех. Я смотрел на студентов из медицинских вузов — их обуяло неверие, будто мгла. А для этой идеи вера нужна как Муза, чтобы она себя воплотить смогла.
А эта пара умерших молодоженов не превратится в старушку и старика. И вот они лежат в земле обожженной, а любовь их мерцает снова в моих руках. Вот бы она попала к хорошей паре, близкой к разрыву. Но я не знаток вас всех и существую в вечном ночном кошмаре, что использую чьи-то сокровища не на тех. Из меня хреновый распределитель судеб, зарисовок, задумок, талантов, даров, любви...
Если вдруг обнаружишь их, как котёнка в сумке — постарайся сберечь и ангелов не гневи,
ведь идея не может существовать не в теле,
и кому-то из вас достается случайный дар,
потому что все то, что погибшие не успели,
должен кто-то прожить в необстрелянных городах.