Святого одиночества вдовы
Не знала ты. Но брошенкой обидной,
Когда не поднимаешь головы
И доживаешь век свой незавидный,
Прозвали люди. Плакать ли в ночи?
И угощать слезой на лунном блюде
Всех призраков, похитивших ключи
От сердца твоего и без прелюдий
С забвения сорвавших сургучи?
Кто распечатал памяти твоей
Затянутые толстой паутиной
Сухие погреба? Тот и налей
В бокал ночей вино твоей повинной.
Так быть ничьей свободно и покойно.
Твоей вины креплёное вино
На позднем сожалении настояно
И валит с ног, как кости домино.
Тебя трезвит необходимость жить,
Стирать презренья жалкую одёжку
И на виду у всех её сушить.
И ждать смиренно новую подножку
От глянцевой удачливой толпы.
И снова подниматься понемножку.
Да полноте! Такой была ли ты!
Ты высоко задравши подбородок
Плыла поверх завистливых голов,
Им оставляя вялых сплетен клёв
С их давших течь убогих старых лодок.
Поройся в памяти богатых закромах,
Отыщешь королевское убранство:
Большой любви раззолочённый прах,
Стихов твоих безудержное пьянство,
Изменчивую роскошь постоянства
И пыль табачную в истёртых швах.
Всех королевств похищенного девства
(И всех держав любви не удержав)
Ты промотала царское наследство,
Успев упрятать джокера в рукав.
И вот твой козырь - гонор пшекской крови,
Насмешка над собою и кураж,
Средь бед надменно вздёрнутые брови
И дерзость брать тоску на абордаж.
И одиночество ты пронесёшь как знамя
Победное над этой суетой.
И всё равно - будь трезвой или пьяной -
Не забывай лишь оставаться той.