Выходя из смерти (горя, зимы, кошмара),
замечаешь, как всё тут просто, смешно и тонко:
происходит свет из мокрого тротуара,
тишину побеждает пронзительный смех ребёнка.
Я смотрю, как в густой листве тяжела рябина
(как горит она мышцей сердечною — горько, ало).
И люблю эту жизнь, как любой, кого помотало,
а точнее, как тот, кого немножко убило.
Я люблю её в каждой капле кофе на завтрак,
в каждом звуке, и в каждой секунде, и в этих мурашках.
Вот и ночь на носу, вот он, мир на костях динозавров,
и архангелов лица в водах реки прозрачных.
Август виден за крышами, точно крылатый витязь.
Грей в ладонях своих моё окаменелое сердце.
— Извините, а Юля выйдет? А Юля выйдет?
Выхожу из горя, кошмара, зимы и смерти.