О небо, как же стало больно жить!
И дело не в коленках и хондрозе.
Строптивую надежду сторожить
И думать, что она в анабиозе.
Она, конечно, просто умерла,
Окоченела в тишине бездонной.
Надежда все ждала, ждала, ждала,
Но жизнь была упорно-непреклонной.
И вдруг она слегла под ИВЛ.
Понятно: перебои с кислородом.
Перед финалом теплится предел
Бесславный. Не понять какого рода.
Я лишняя. Но не аппендицит,
Возможно стала я неадекватом,
Во мне чего-то явный дефицит.
Наполеона из шестой палаты!
Нет. Одиночество ни капли не страшно,
Ужасно быть в бессмысленном тандеме.
И каждый раз идти в туман сплошной,
Тонуть бездарно в тине эпидемий.
Прививок нет. Их не изобрели
От безразличия удушливого яда.
И счастье от паров не сберегли.
Мы дышим врозь, дыша, как прежде, рядом.
Но больно. Невралгия и плеврит
И лёгкие выплевывают душу.
Жизнь не болеет. Нет. Она болит.
Окоченевшая от безнадёжной стужи.