I Под самой крышей, можно сказать даже где-то внутри, окно становится синим, затем золотым, и всполохи света разных оттенков встают на репит.
Наверное, там, вытянув ноги или свившись в кольцо, пара влюблённых смотрит затейливый сериал, кто-то убит и расследующее лицо выходит на первый план. Жара спадает как сарафан с невинной девы, кубики льда - в графин, лимон, притворяясь солнцем, прессует эфир. Она мурлычет в его объятиях, сюжет не важен - это ещё один вечер в одной из башен.
II
Стыд становится моим пропуском в рай. Господи, я не выбирала страну эту, этот таежный край, морошку эту медно-усталую, реки эти бешеные с валунами, это цунами из революций, раскулачиваний, секуляризаций, индустриализаций, террористических акций. «Это тебе вдолбили на уроках истории». Есть ли смысл спорить? Вот тот, кто говорит: мой дом там, где мне хорошо. А для меня дом - это что-то ещё. То, что я должен, и пока не отдал свой долг, ношу под левой лопаткой. Выходит не всегда гладко, бьет коромыслом смысла, иногда больно, зато каждый знает, за что ему прилетает. И это больше привычки, больше «натуры», это человеческая архитектура, то, из чего ты в принципе состоишь, то, без чего ты не устоишь. Будешь одним из квази, одним из мнимо, жить красиво, улыбаться красиво, бросать в пустоту, как в квадрат Малевича, то, что было дорого, чтобы сжечь это, не чувствовать боли за тех, кто близко, нежиться в Сан-Франциско, оправдывать безумие жаждой земных сокровищ, забыв, что сон разума рождает чудовищ.
III
Я смотрю на это окно и вижу красные, золотые и синие всполохи артиллерии. Всё, во что мы верили, расстреливают в упор. Вижу парней, на которых летят кассетные, вижу рыдающих матерей. Адские пресеты на этом видео, перематывай поскорей. Чем выше градус веселья, тем больше претит. Картинка скатывается в чб. Ни один человек, поверь, не жаждет крови другого, только если он зверь. Только если он гниет, а гнием мы все. И не каждый стыд - это пропуск в рай. И не каждая жертва - медовый пай. И знаешь ведь, слишком узок путь - раздерешь плоть до кости. А все думается, может, пролезу, как-нибудь целеньким проскочу. Сколько за жизнь одну нам вынести/обрести? Господи, не хочу. Ты говоришь: преисполнись любви и от истины не отступай. Суета и жажда вспарывают живот изнутри. Ты говоришь: жизни вечной взалкай. А я, подросток, камнями злобы бью фонари. Период полураспада сокращается вдвое. Не успеваешь залечить одно, начинает кровоточить другое. Ты не один, с тобою твои враги. Господи, помоги!