Луна брусочком сливочного масла -
Такой дают на завтраки в больницах.
Желтеет средь ветвей, а то погасла,
Или тихонько дремлет в птичьих гнездах.
А ты не спишь, хотя темно и поздно,
Слова кидаешь петлями на спицы.
Всё вяжешь мертвецу словесный свитер,
Согреть в туземья ледяных чертогах.
Как будто старый до изнанки вытерт
В потусторонних ледяных дорогах.
И, может, та, другая, тоже вяжет,
Не спит под жёлтым маслом полнолунья.
Чей он наденет - вечность не расскажет.
Хранит молчанье и Луна-колдунья.
Всё варит в котелке своём походном,
Чернее ночи, с днищем закопчённым,
Приправлено несчастьем безысходным,
Бессонницы отравленное зелье.
Истаявшим, как льдинка, истончённым
Он явится - мученье и похмелье,
Раскаянье, касанья невозможность.
И с ледяной ясностью поймёшь ты,
Что свитер довязать не успеваешь, -
Соперницы быстрей мелькают спицы -
Пока сама, как масло, не растаешь.
И голыми останутся ключицы,
Спина и острокрылые лопатки
И позвонков безлунная дорожка.
А памяти истрёпаны заплатки,
И нитки слов давно сронила стёжка.
И дратва снов
Истлеет понемножку.
Напрасный труд - набрасываешь петли.
Он не прочтёт и не примерит. Петь ли?