…После захода солнца, по своему обыкновению, Привалов сидел у небольшого костра и наблюдал за огнём. Его небольшие язычки медленно перемещались с одной сухой веточки на другую. Плавно изгибали их, предоставляя возможность вспыхнуть напоследок ярким пламенем. И они, как маленькие живые существа, на мгновения озаряли всё вокруг себя, после чего, постепенно угасая, с покорностью уходили в другой мир, превращая свои тела в зольный прах. В голове Михаила, этого прирождённого вояки, стали роиться лирические строчки:
Приятное тепло давало пламя,
С волшебством притягивая взор.
То колыхалось, как боевое знамя,
То превращалось в фантастический узор.
С лёгким треском, искры разлетались,
Отбирая темень, сумрачного неба.
И солью в крупинках потом осыпались
На ломтик горячего чёрного хлеба.
Любое упоминание о хлебе, тут же ассоциировалось с Егором Рогозиным. Больше года Привалов с друзьями потратил на его поиски, начав новый отсчёт с момента, когда они с повстанцами захватили город Годтхельм, где он со своей группой освободил всех тюремных узников, среди которых Егора уже не было.
Изначально, задача казалось очень простой. В который раз, они узнали о его новом местонахождении и в который раз, так и не смогли до него добраться. Единственный на всю округу катер, который Михаил с Рамиресом вытащил из вод КунЕне, был без кормы и двигателя. Благодаря Нгане, к поискам подключилась небольшая группировка намибийских повстанцев, но всё было тщетно.
Чужая страна, гражданская война, отсутствие документов, потоки беженцев, разруха и полный беспредел со стороны вооружённых людей, ежеминутно создавали свои трудности. Часто их жизни висели на волоске, им постоянно приходилось бороться за себя, проливая чужую кровь, но надежда найти товарища никого из них не покидала.
Здесь, на суше, имея в руках оружие и применяя его без всякого зазрения совести, местные мужчины занимались разбоем. Это был самый простой вариант для существования. Всегда можно было завладеть и воспользоваться результатами чужого труда. Не хочешь отдать – умри, не желаешь подчиниться – умри, просто не понравился или не разделяешь взглядов – умри.
Потеряв много времени на поиски катера, друзья на джипе преодолели пустыню Намиб и больше недели наблюдали за Скальным островом, пытаясь убедиться, что Егор всё ещё там. Они дымили привезёнными покрышками, стреляли в воздух, но прибойная волна заглушала все звуки. Их разделяло около трёх километров океана, и за все прошедшие дни, Рогозин так и не выдал своего присутствия.
- Он где-то здесь, - говорила Нгана, - я его чувствую.
А он действительно был ещё на острове, но на его обратной стороне, с которой не было визуального доступа к побережью. Егор наслаждался любовью с Эллис и размышлял о том, как ему распорядиться своими отношениями со всеми его женщинами.
Друзья, прежде чем покинуть Берег Скелетов, проехали вдоль океана не один десяток километров, надеясь встретить на воде какое-нибудь морское судно.
Вернувшись к повстанцам, Нгана нашла способ подключить ещё одного шамана к проведению колдовского обряда вуду. Только таким образом она могла прояснить обстановку. Потом им всем предстояло принять участие в нём и спасти Егора от колдуна пиратов. После этого она очень долго приходила в себя.
…Привалов вздрогнул и отвлёкся от раздумий. Это Нгана, она обозначила себя заранее и, подойдя к нему со спины бесшумной походкой, положила ладони на его плечи:
- Пойдём спать, муж мой. Как говорят у тебя на родине, утро будет мудрее, чем сейчас.
- Утро вечера мудренее.
- Именно так я и хотела сказать. Когда ты был совсем немощным, твой друг Егор Рогозин подарил нам Егорку. Малыш уже основательно подрос и ему нужна сестра, нельзя, чтобы у детей была большая разница в возрасте. Сейчас ты вполне можешь справиться с этой задачей сам.
Привалов взял её чёрную руку, коснулся губами светлой части ладони и прижался к ней небритой щекой. Она просто и прямо ответила ему на мучавшие его вопросы, которые тот не смог ей задать сам:
- Ты – мой муж. Егор – твой друг. По законам моего племени, Егорка есть наш с тобой сын. Если ты захочешь уйти опять, я не буду тебя держать. Ты можешь иметь много жён, одной из которых навсегда останется Нгана. Егора, который нас с тобой поженил по вашему обряду, мы разыскиваем для того, чтобы убедить меня в том, что он жив и здоров. Это по моей вине он попал в такую ситуацию. Я сегодня смогу понести и знаю, что ты с этим мне поможешь. Отныне, я всегда готова для любви с тобой. Но это не обозначает, что мы перестанем искать Егора. Знаешь, - голос её изменился, - до встречи с колдуном, который хотел нас всех убить, - тут она непроизвольно вздохнула и выдавила из себя, - он был подвергнут счастью наедине с белой женщиной.
Её пальцы сжали плечи Привалова. Нгана не стала говорить о том, что принесла великому африканскому существу Шамондо несколько жертвоприношений и молила его о том, чтобы он разлучил Егора с той, белокожей. Она считала, что заниматься любовью Егор может с кем угодно и когда ему захочется, но его сердце должно принадлежать только ей одной. Другие жёны нужны лишь для работы, услады мужа и воспитания детей.
… Рассекая поверхность полноводной реки несколькими десятками лошадиных сил, упакованных в лодочный мотор, Рогозин пристально всматривался в берега. Он сильно рисковал, шум двигателя предательски вещал о его приближении, предлагая ему выглядеть отличной мишенью для любого стрелка. Одного выстрела в его лодку достаточно, чтобы начатое дело завершили крокодилы. Особую опасность представляли встречающиеся стада бегемотов. Если они почувствуют угрозу своим детёнышам, то его надувному средству передвижения вместе с ним будет уготована та же участь. Он старался на малом ходу, без излишнего шума, преодолевать их пастбищные участки по самым глубоким местам, готовясь, в любой момент крутануть румпель до упора.
Коротая путь, Егор размышлял о пиратах. Он не пытался оправдать их действия, понимая, что это явление было порождено самой системой социальных взаимоотношений, основанной на постоянных войнах, силе оружия и экономическом коллапсе стран региона. По тем же причинам, Рогозин их и не осуждал, наблюдая за тем, как трудно человеку выживать в подобных условиях, не говоря уже о том, что нужно как-то содержать свои семьи.
Пока ещё, само по себе, пиратство, носило ватажный характер, без тесных связей с богатыми и влиятельными мафиозными группами и без политизации своего ремесла.
Остатки топлива уже не плескались в баке, оно было на исходе. Пришло время выбрать удобное место и причаливать к берегу. По всему раскладу, он всё ещё находился на территории Намибии, но в приграничных с Анголой местах. Маячившие горные вершины были опоясаны зеленью лесов, которые и закрывали горизонт.
Отсоединив мотор, он вытащил лодку на сушу и уменьшил давление в баллонах, чтобы их не разорвало от перегрева на жарком солнце. На всякий случай, закидал её ветками.
- Лиха беда начало. Пустыня, которую я собирался преодолевать в одних трусах из простыни, позади. И на мне есть джинсы, - Егор усмехнулся и добавил, - с сердечками на шлёвках.
Загорелый, в одних штанах, босой, но с оружием в руках и котомкой через плечо, он походил на одного из тысяч бродяг, сновавших по африканской земле. Единственное, что его отличало от них, это цвет кожи.
…ЮАР, под давлением громких международных протестов, временно выводила свою группировку из Анголы на территорию провинции Намибия. Кубинцы, совместно с войсками МПЛА их изрядно потрепали. К тому же, в самой Намибии высоко подняло голову освободительное движение СВАПО – Организации народов Юго-Западной Африки, как в более ранние времена называли Намибию. Его основу составляли племена овамбо, населяющие территории южной Анголы и северной Намибии. В честь этих племён они и были наречены ОвамбоЛэндом.
Если раньше в провинции происходили стычки между обосновавшимися здесь издавна немцами, которые в прошлом пользовались этими землями, и белыми колонистами из ЮАР, то теперь на владение ею стали претендовать чёрные аборигены, чьи исконные интересы на корню пресекались белым меньшинством.
Правительство Южно-Африканской Республики поставило в известность Организацию Объединённых Наций о том, что не допустит передачи своей провинции в руки племенных вождей, ибо этот шаг повлечёт за собою хаос неминуемой гражданской войны. Как и показал предыдущий опыт, такая участь постигла почти все страны континента, получившие независимость от колониализма. Повсеместно среди чёрных началась борьба за власть, к которой подключались страны белых, чьи интересы здесь затрагивались.
Многочисленные группы партизан СВАПО, оснащённые советским оружием, развернули на границе кампанию за освобождение. Они захватывали населённые пункты, громили полицейские участки, атаковали стратегические объекты – автотрассы, мосты, железные дороги, базы противника и мстили всем, без исключения, белым. Это положило начало так называемой Пограничной войне, которая растянулась в этих краях на промежуток времени, превышающий двадцать лет. А это, согнанные со своих земель люди, этнические чистки, массовые убийства и влекущие за собою прочие беззакония.
Своих баз на землях Намибии партизаны СВАПО не имели и размещались на территории сопредельных государств – Ботсваны, Мозамбика, Зимбабве и Анголы, где их обучали воевать советские специалисты. Туда же и вторгались, ведя боевые действия против партизан, именуемых террористами, войска ЮАР. Используя опыт родезийского и португальского спецназа, они выработали свою систему контрпартизанской войны, сформировав у себя разведывательно-диверсионный отряд Recce, ставший впоследствии их «визитной карточкой», и спецподразделение полиции ЮАР по борьбе с терроризмом Куфут (Koevoet). Они весьма успешно прореживали ряды противника, устраивали засады и не гнушались отлавливать их даже поодиночке.
…В деревеньке, где в покинутом прежними хозяевами домике поселились друзья, на Привалова поглядывали искоса. Белокожий, значит, исконный враг, один из угнетателей. Для многих их отношения были совершенно непонятны: либо чёрные ему прислуживали, либо здесь присутствовали родственные связи. Одна женщина на двоих. Дети, явно от белого, мулаты. Если у мальчика на голове была афрошевелюра, то девочка обладала прямыми волосами, которые мать заплетала в нетрадиционные две косички, украшая их бантиками. В общении между собой они использовали непонятный язык. Но на фоне общих бед этим странностям не придавали особого значения.
Кроме своего французского, Михаил уже сносно говорил по-английски. Кое-что знал на португальском языке и пытался освоить азы банту. Его и Рамиреса, основательно подросший Егорка по-прежнему называл папой.
Нгана, как и всегда, выглядела необыкновенно красивой женщиной. Никто не мог пройти мимо неё, чтобы не одарить взглядом, полным зависти или наоборот, восхищения. Она подружилась с соседями и часто подкармливала их продуктами, которые, почему-то, у них не переводились.
Днём она размещала маленькую Мишель у себя за спиной, как это делают молодые африканские мамы, брала в руки корзину и отправлялась на рынок. Это было самое оживлённое место в посёлке, куда стекались потоки людей из округи. Продавцы так навязчиво пытались всучить что-нибудь из своих товаров, что хватали проходивших мимо за руки, привлекая их внимание. Покупки и грузы все переносили, размещая их на головах, иногда, для равновесия, поддерживая руками. Дымили выхлопными газами убитые в хлам автомобили, готовые в любую минуту развалиться от старости или сплющиться от неимоверного перегруза предметами торговли и разместившихся на их крышах людей.
На этот раз Привалов и Рамирес, державший Егорку за руку, следовали за ней неподалёку. На рынке продавалось буквально всё, от блестящих и никому, казалось, ненужных безделушек, хозяйственной утвари, сделанной их тыквы посуды, разнообразных фруктов и свежеприготовленной еды. Детвора за мелкую монету плясала, поднимая пыль.
- Красавица, купи бананы! – средних лет торговка громко обратилась к Нгане, потом тихим голосом добавила, - будь осторожна, за тобой следят нехорошие люди.
Она улыбнулась и кивнула головой, подумав, что речь идёт о Рамиресе и её муже. Несколько позже она обратила внимание на то, что находится в окружении одних чернокожих мужчин. Внезапно её толкнули в направлении узкого проулка. Из корзины, стоящей на голове, посыпались фрукты. Маленькую Мишель подхватили со спины и просто отшвырнули в сторону. Они обе закричали, но здесь, в подобных ситуациях, люди спешили отойти в сторону, чтобы не мешать происходящему.
Нгане, затмившей округу своей красотой, просто-напросто предстояло групповое изнасилование. Её крепко держали за руки, а первый из негров снял с себя шорты, обнажив мускулистое достоинство, и заткнул ими рот кричащей Нганы. Та мотала головой и тщетно пыталась освободиться от вонючего кляпа. Несколько рук срывали с неё одежду, оголяя живописные формы её тела. Негр высунул язык и начал быстро двигать им сверху вниз, вглядываясь в её глаза, чтобы увидеть там страх.
Ей удалось на мгновение освободить одну руку. Сильный удар женского кулака в подбородок заставил челюсти чернокожего резко сомкнуться, отделив часть языка, который кровавым куском стал болтаться снаружи рта. Произошедшее мгновенно изменило обстановку, теперь ей предстояло нечто большее, чем просто изнасилование.
Но тут вмешался подоспевший на помощь Привалов, сходу устроивший смертельную бойню. Каждый его выпад с болью отбирал чью-то жизнь. Он с необыкновенной ловкостью, хладнокровно, без лихорадочных лишних движений, голыми руками расправился со всеми причастными к нападению на его жену, убив последнего вдогон, броском отобранного мачете. Рамирес передал плачущую малышку Нгане и спрятал за пояс, не понадобившийся пистолет.
Глядя на трупы, некоторые зрители вздохнули с облегчением, так достали их на рынке эти ребята. Они понимали, что места убитых долго пустовать не будут, эту нишу скоро заполнят другие, но всё же наслаждались чувством мести, исполненной чужими руками. Кто-то с восхищением смотрел на Привалова, другие видели в нём одержимость демонами, но все они понимали, что белый человек поступил правильно.
Друзьям нужно было быстро покинуть рынок, а потом, в том же спешном порядке, и сам посёлок. Благо, перед Приваловым, который возглавлял их шествие, все расступались. Внезапно раздались крики:
- Белый человек безнаказанно убил чёрных людей в бантустане! Сколько мы будем терпеть этот апартеид?! Смерть всем белым! Смерть!
Люди, которые не успели узнать причины расправы, видели только белокожего человека. Выкрики с подобными обвинениями, да ещё на территории их резервации, начали звучать потрескиванием маленькой искорки, способной стать источником огромного пожара. Толпа сомкнулась, вперёд стали выходить мужчины с мачете в руках. Обстановка накалялась, хотя многие недоумевали, что здесь делает смешанная семья, ведь это позор для белых.
Рамирес взял инициативу на себя, понимая, что уже в который раз их жизни висят на волоске:
- Братья! – Начал он. - Эта женщина, родная сестра Сэма Нуйомы, президента СВАПО, возглавившего вооружённую борьбу против апартеида. Белый человек, её муж, отец её детей и личный телохранитель, назначенный самим президентом, а он знает толк в белых людях. Благодаря самоотверженности этого белого человека мы впервые овладели целым городом Годтхельмом и освободили сотни узников из тюрьмы. А эти ублюдки, которые выжимали из вас соки на рынке, пытались изнасиловать сестру президента, за что и поплатились. Ещё этот белый человек, брат Белого Демона, который освободил рабов на алмазном руднике УНИТА!
Толпа загудела, каждому было, что сказать ближнему из присутствующих. Многие одобрительно кивали головами, их агрессивность по отношению к Привалову и его спутникам уменьшилась в разы.
- А ты, - продолжал Рамирес публичное выступление, обращаясь к зачинщику, - обыкновенный бандит. Ты мучительно убил свою хозяйку, белую колонистку лишь за то, что она была белокожей. А на то, что за сорок лет рабства она не позволила никому обижать её негров, вдоволь кормила их, одевала и заботилась, как о людях, ты просто наплевал. Так кто здесь выглядит лучше, белые или чёрные?
Провокатора вытолкнули из общей толпы, однако тот не желал менять свою позицию, всё ещё надеясь склонить большинство на свою сторону. Указывая мачете на Нгану, он обратился к Привалову:
- Мурзунгу, твоя жена шлюха, её имеют все белые люди, она, хоть и сестра президента, но создана для того, чтобы их удовлетворять!
- О Великий Шамондо! Ты всё слышал! – Рамирес вознёс руки к небу.
Привалов мало чего понимал дословно, но улавливал общий смысл. Он впился в глаза мятежного зачинщика ссоры и когда их взгляды встретились, медленно провёл большим пальцем руки по шее. Внезапно, после слов Рамиреса, буйный негр поднёс мачете к своему горлу и, сопротивляясь самому себе, одним движением перерезал его. Тело, обливаясь кровью, ещё долго дёргалось в конвульсиях, издавая булькающе-клокочущие звуки. Суеверные негры в страхе попадали на колени, закрывая головы руками, а друзья поспешили к своему дому.
- Нгана, я не знал, что твой брат – влиятельная политическая фигура, президент СВАПО.
- Это неправда, Миша, - Рамирес вступил в разговор. – Мне пришлось на ходу придумать эту версию. На самом деле, Нгана моя сводная сестра. Мы с ней бастарды одного арабского шейха и рождены от разных матерей, его наложниц. Малютками нас передали приёмным родителям, обеспечив их средствами для нашего воспитания. Я рос в Киргизии, недалеко от города Ош, это на территории Советского Союза, там я и овладел русским языком. Нгана была отдана в Уганду. Во время этнической чистки ее приёмные родители были убиты. Её подобрали люди из Конго, но и они погибли. Потом она попала в Анголу, и её приютило племя хугана Мботы.
- Как же вас разбросало на такие расстояния?
- Это прихоть отца, возможно, он не желал инцеста среди своих детей.
- Ну, а встретились вы как? Каким образом поняли, что вы родственники?
- Мне об отце рассказали приёмные родители, они и сейчас ещё хранят его реликвии и тратят его деньги лишь в случае крайней необходимости. Наш общий знак, что мы его дети, это тату на задней стороне левого уха в виде трёх точек, собранных в треугольник.
- И?
- И я нашел одиннадцать человек братьев и сестёр. Все они раскинуты по миру и благоприятно устроены в жизни. Когда Рогозин женил тебя на Нгане, он заставил её поцеловать тебя, лежащего на полу хижины, в губы. Она наклонилась, и в этот момент я увидел тату на её ухе.
- Три точки на тыльной стороне чёрного уха. Да ты глазастый, Рам!
- Так меня называл Санчола. Где же он, бедолага, куда его занесло? Лишь благодаря Нгане, мы знаем, что он ещё жив.
- Мужчины, - Нгана натирала ушибы на теле маленькой Мишель, - нам надо быстро собираться и уезжать отсюда. Содеянное сегодня, нам не простят. Думаю, всем будет лучше вернуться в племя к хугану Мботе. Как только у Егора появится возможность, он обязательно навестит это место. А нам там будет безопаснее всего. Я попробую с помощью хугана передать ему послание в лабиринтах. Сейчас он в таком состоянии, что может сам постоять за себя.
- Сегодня у нас не получится покинуть бантустан, у джипа пробиты все четыре колеса – боковые порезы, - сказал вошедший Привалов, - думаю, нам предстоит сражение.
- А может, это просто мелкая пакость от обозлённых бандитов?
- Или средство задержать нас здесь на какое-то время. Значит так, друзья. Чтобы с нами не произошло, мы встречаемся у Мботы. А сейчас все в машину, я поведу её на дисках, покрышки скоро отвалятся сами.
Но далеко им уехать не удалось. Дорогу перегородил выскочивший из кустов БТР. Пара десятков оснащённых и хорошо вооружённых людей, готовых открыть огонь на поражение, быстро окружили джип. Не задавая вопросов, всем, кроме малютки Мишель, надели наручники и увезли на базу спецподразделения полиции.
…Уже через сутки главному комиссару полиции ЮАР было доложено, что задержана семья младшей сестры мятежного Сэма Нуйомы, которой можно будет его шантажировать. Вместе с ними был белый человек, специалист по алмазам из русской диаспоры в Судане, работающий, по его словам, на компанию короля Саудовской Аравии. Чернокожий муж сестры президента СВАПО служил у него переводчиком на условиях, что его жена с двумя детьми будет следовать с ними.
Документальных подтверждений нет. Задержанные утверждают, что были неоднократно подвержены бандитским нападениям с ограблениями вооружёнными людьми с чёрным цветом кожи.
Внимательно ознакомившись с делом и рассмотрев фотографии, генерал связался с базой спецподразделения полиции в ОвамбоЛэнде:
- Хоть Сэм Нуйома и был старшим из одиннадцати детей своего отца, но, судя по возрасту на снимках, эта женщина, скорее его дочь, чем сестра. Я допускаю генетические шалости, но при чёрном муже, её дети – мулаты. Возможно, этот белый и есть их отец, раз они так держатся друг за друга. Но что нам это даёт? Перепроверить её родство с Нуйомой.
- Сэр, уже сделали. Она ему не родня. Мы их брали ночью по наводке наших осведомителей. Вот последние всплывшие новости по белому человеку. Он действительно разбирается в алмазах, как диких, так и подверженных огранке. В машине, кроме оружия, было найдено очень дорогое ожерелье в футляре, говорит, что это образец для его работы. Во время инцидента на рынке, этот белый заступился за чёрную женщину и раскромсал на куски семерых негров, в том числе двоих наших. У него подготовка спецназа, причём, основательная. Боясь расправы толпы, его переводчик публично объявил, что белый причастен к нападению на Годтхельм, разгром тюрьмы и освобождению содержащихся в ней террористов.
Мало того, он назвал его братом Белого Демона. А это кубинский снайпер, легенда Африки. Сам Савимби после неудачной попытки завербовать его под свои знамёна, заковал снайпера в цепи на своём руднике, но тому удалось поднять там восстание, перебить охрану и похитить все добытые за большой срок алмазы. Есть основания верить, что он их просто раздал всем чернокожим, кто был тогда с ним. След Белого Демона потерялся в тюрьме Готдхельма. Улавливаете взаимосвязь, сэр?
- Да, полковник. Это уже намного интереснее. Полагаю, что семья из чёрных им действительно использовалась в роли гидов и переводчиков. Поступайте с ними по своему усмотрению, а белого раскрутить, как это вы умеете. В первую очередь, на причастность к русской разведке, досконально узнайте, каким боком здесь может стоять Москва.
- Сэр! Только что мне сообщили, что незадолго до гибели корвета «Кейптаун» в северной части побережья Берега Скелетов, во время рейда против пиратствующих аборигенов, капитан Патерсон переслал на опознание отпечатки пальцев. Они принадлежали человеку по прозвищу Белый Демон. Каким образом они оказались на судне у капитана в океане, я теряюсь в догадках.
- Думаю, у вас есть, у кого спросить об этом.
…Привалова привели на очередной допрос. Это была небольшая комната со столом и тремя посадочными местами. Справа в стену вмонтировано зеркало, о значении которого он прекрасно знал. Рядом уже сидел Рамирес, который и будет переводчиком.
- Ваше имя.
- Майкл Бернгофф, но оно вам ничего не скажет, ведь я могу назваться любым. В местах, где мне приходилось работать, меня знали под прозвищем Фокус, что означает Средоточие. Сфера моей деятельности – алмазы. Скупка, хранение, обработка, оценка, доставка. Из-за военных действий я потерял всё своё состояние, много раз подвергался вооружённому ограблению с постоянной угрозой жизни. Но я полон надежд, всё вернуть, да ещё с прибавкой. Это мой бизнес.
- У нас есть сведения, что вы являетесь советским шпионом, что скажете.
- Учитывая специфику моей работы, постоянное отслеживание рынка алмазов и всего, что с ними связано, можно сказать и так, но, только не для Советов. Туда мне пути закрыты.
- Недавно на базаре в ОвамбоЛэнде вы, весьма профессионально, убили семерых человек, вооружённых холодным оружием. Вас хорошо обучали, вы – спецназовец? В армии какого государства вы служите?
- С вашими подходами даже любой восточный азиат будет слыть спецназовцем, ибо нет такого азиата-мужчины, который не знаком с единоборствами. Как это ни странно, но в Суданской диаспоре нас с детства обучали постоять за себя. Служил во Французском Иностранном легионе под девизом «Честь и Верность». Алжир, Тунис, Марокко, потом вернулся в Судан.
- История вашего шрама на животе.
- Я авантюрист, и всё, что связано с алмазами, меня возбуждает. В одном из диких племён сочли, что я слишком много знаю. Меня сделали жертвой колдовского ритуального обряда, распяли на кресте и выпустили кишки, оставив на съедение диким зверям.
- Почему же вас не съели?
- Рискуя своей жизнью, меня спас человек, который сейчас переводит мои слова. Его жена выходила меня, и с тех пор я им обязан.
- Что вы знаете о Белом Демоне? Вас назвали его братом.
- Это была, скорее всего, фигура речи, белые братья, чёрные братья. Меня сравнили с белокожим человеком, которого негры уважали. В ситуации на рынке едва не вспыхнул акт неповиновения властям, а нам не хотелось быть его причиной. Переводчик, чтобы усыпить их бдительность, ещё много чего им наплёл о том, какой я геройски хороший, и что нам пора домой.
- Как ни странно, но в ваших ответах есть логика. Скажите, нам стоит допросить вас с пристрастием? Или применить инквизиторские методы к вашим чернокожим спутникам? Их детям?
- Уверен, что ничего нового вы не узнаете. Если только нам не придётся оговорить себя в вашу пользу.
- Сделаем перерыв, - дознаватель вышел за двери и свернул в комнату с окном, зеркальным с другой стороны.
- Ну, что скажете, господа?
- Я вспомнил этого человека, - сказал один из наблюдавших за допросом. – Я тогда служил в УНИТА и тайно присутствовал в Луанде на похоронах ангольского генерала, убитого в боях. Этот человек публично плюнул на него, лежащего в гробу. Русские, охранявшие гроб, схватили его и пообещали расстрелять.
- Всё-таки русские.
- Однако, то, что он говорил, похоже на правду. В сложившейся на базаре ситуации, им предстояло любыми способами спасать свою задницу, - заметил второй наблюдатель. – А женщина, она действительно великолепна собою?
- Да, сэр.
- Я тоже склонен думать, что он говорит правду. Даже у русских не хватило бы смелости сделать ему легенду с плевком, ведь это чревато разрывом дипломатических отношений и грозило международным скандалом. К тому же, обещанный расстрел навсегда выводил его из игры. Как же ему удалось выбраться из этого?
- Так, сходи, и узнай.
- Мистер Бернгофф, за что вы плюнули на мертвого генерала во время похорон в столице Анголы?
- Ба! Теперь я могу быть спокоен, значит, вы уже знаете всю мою подноготную. Эта чванливая обезьяна была должна мне кучу денег и алмазов, которые я давал ему в долг. И он посмел сдохнуть, не рассчитавшись со мной!
- Как вам удалось избежать мести русских, которых вы скомпрометировали?
- Мне представился случай, пришлось, конечно, умертвить охрану. Потом я какое-то время скрывался в бывшем борделе.
- Понятно. Допрос окончен! Содержать вас будут раздельно, нам надо ещё кое-что уточнить.
- Я думал, вы нас сейчас отпустите. Так в чём нас обвиняют?
- Как в чём? Вы убили семь человек на глазах у толпы зевак.
- Но это была самооборона!
- Седьмого вы убили в спину, убегающего.
- Да. Но он спешил за помощью. К тому же, кто эти люди? Нигеры, бандиты.
- Мистер Бернгофф, ежедневно в бантустанах происходят десятки изнасилований, при этом никто не умирает.
- Так это ваш минус, что они происходят. Исключительно ваша недоработка. А здесь дело касалось моих нигеров, можно сказать, могла пострадать моя частная собственность, за сохранность которой я и заступился.
- Рабство уже отменено, мистер Бернгофф.
- Это как сказать, сэр, там, откуда я родом, они всё ещё принадлежат мне. Ладно, давайте по-другому. Исходя из ваших законов, я убил вооружённых террористов. Я сражался один против семерых и победил. Мне надлежит денежное вознаграждение, а не очередная ночь в каталажке.
- Среди них было двое наших внештатных сотрудников.
- Теперь мне понятно, кто провоцирует местных на противоправные действия. Потом вы врываетесь армией в бантустан и производите чистку. Затем вы отчитываетесь, получаете льготы и продвижение по службе. Не дурно придумано. Отчего же сейчас вы не там? Ведь появился отличный повод. Сэр, я белый человек и требую, чтобы меня освободили, вернули мои алмазы, переводчика с семьёй и автомобиль.
- Я вправе задержать вас на полгода без суда и следствия.
- Эта статья относится к пособникам террористов. Немедленно освободите нас или я напишу жалобу главному комиссару.
- Вам же сказали, нам нужно ещё кое в чём разобраться, потерпите, сэр.
- Тогда поселите нас в гостинице, а не в вашем клоповнике.
- Вы мне начинаете надоедать. Увести!
…Нгана разместилась на полу рядом со спящими детьми. Егорка тихонько посапывал, он выглядел совершенно спокойным. Осознание того, что рядом находятся его папы, вселяло в него постоянную уверенность в завтрашнем дне. Привалов постепенно передавал ему свои знания рукопашника, а Рамирес обучал школьным предметам доступным ему образом.
А вот Мишель, не смотря на свой совсем юный возраст, спала неспокойно, постоянно вздрагивая во сне. Её очень милое и по-детски наивное личико выдавало в ней будущую неотразимую красавицу, готовую затмить собою даже свою маму. Вот она заёрзала ножками, Нгана подхватила её на руки и подержала над ведром. Потом она снова крепко уснула.
Появившийся охранник, чтобы привлечь внимание матери, не разбудив детей, щёлкнул пальцами. На её вопросительный взгляд, сделал знак соблюдать тишину и начал тихонько отпирать замок.
- Идём со мной. Примешь душ, и полковник сделает тебе ещё одного мулатика.
У неё моментально созрел план, а душ принять уже давно не мешало. Через несколько минут Нгану рассматривал охранник с оттопыренными штанами. Мокрая, без одежды, она стояла к нему полубоком, грациозно поставив ближнюю к нему ногу на носочек, подняв пяточку кверху, словно опиралась на невидимый каблучок. Плечико вздёрнуто ввысь, к подбородку. Большие глаза исподлобья, со смущением и не доверительно смотрели на него. Она обвила ладонями свои груди, соблазнительно поиграла ими и повернулась к нему задом, пластично двигая им и поднимая руки над головой, аппетитно потягиваясь.
- А ты первым быть не хочешь?
Охранник проглотил слюну и начал снимать с себя амуницию. Едва он приблизился к ней, как получил мощный удар коленом в пах. Когда он приседал от боли, она с силой наклонила его голову руками, чтобы его лоб ещё раз встретился с её коленом. От второго удара у него из носа пошла кровь, а Нгана ещё с размаху добавила ладонями по его ушам. Он потерял сознание.
Облачившись в своё скромное одеяние, она взяла ключи и на цыпочках пробралась к Привалову.
- Миша, нам надо бежать, теперь дело за вами, мужчинами. Я подниму детей.
- Погоди, милая. Если мы сейчас сбежим, нас будет искать весь спецназ ЮАР, вместе с полицией и армией. Я переживаю за малышей. А так, у них на нас ничего нет. Скоро они сами пожелают всех отпустить, вот увидишь.
- Да, они нас отпустят, но после того, когда каждый из них раздвинет мне ноги.
- Нгана, доверься мне, я вас теперь ни на минуту не оставлю. Мне надо немного набраться сил и сосредоточиться. Давай лучше поспим, помнишь – утро вечера мудренее. Будем жить, милая.
…Камеры, в которых содержались задержанные, не имели лицевых стен, вместо них стояли вертикальные решётки. Проходя утром мимо одной из них, дознаватель заметил, что белого арестанта в ней нет. Ещё больше он удивился, когда в следующей камере не обнаружил и негра.
- Тревога! – Закричал он.
- Чего кричите в такую рань, дети ещё спят, - остановил его голос рядом.
Он кинулся туда и опешил – все его арестанты вместе с детьми лежали на полу за одной решёткой.
- Я же приказал вчера…
- Да, спасибо, - Рамирес не дал ему договорить, - спасибо, что не стали нас разделять и поселили вместе.
Полковник вызвал дознавателя к себе в кабинет. Он выглядел неважно, был немного раздражён и боролся с попытками явной зевоты. Понимая, что его доклад главному комиссару о белом человеке из резервации был поспешностью, он ещё не принял решений по своим дальнейшим действиям. Выяснить или добавить к его делу было нечего.
- Что у нас творится? Почему мои приказы игнорируются? По какой причине эту негритянку не привели ко мне ночью?
- Сэр, охрана всё перепутала. Арестованных на ночь заперли всех вместе в одной клетке.
- Охрана перепутала или вы так распорядились?
В двери кабинета постучались, и вошёл ночной охранник:
- Сэр! Арестованный белый с неграми просятся принять их, - он глянул на дознавателя и добавил, - наедине. Им что-либо передать?
- Приведите их через десять минут. Так, а ты, - он обратился к дознавателю, - достань оружие и стань за перегородку. В случае чего, не медли, сам знаешь, с кем мы имеем дело.
- Да, сэр. Может, стоит предложить ему работу у нас с офицерской должностью?
- Я подумаю.
Входные двери распахнулись, и первой вошла Нгана с малюткой Мишель на руках, за ней Рамирес с Егоркой за руку и Привалов. Глядя на Нгану, на её почти открытую грудь, полковник заёрзал на кресле.
- Хороша! – Подумалось ему, - уж этой ночью ты точно будешь моей, красотка, и мой зюзик познакомится со всеми твоими отверстиями - а вслух произнёс, - надеюсь, вы понимаете, что любой намёк на агрессию будет стоить вам жизни. Я вас слушаю.
Он никому из них не предложил присесть. Привалов уселся сам, без приглашения, чем обратил на себя внимание полковника и вынудил его взглянуть ему в глаза, после чего пиявкой впился в ответ. Сейчас он представлял собою само Средоточие, оправдывая на все сто процентов свой позывной Фокус. Рамирес, убедившись, что контакт состоялся, начал отчётливо говорить тихим и спокойным голосом:
- Сейчас вы отдадите приказ выдать каждому из нас паспорта граждан Южно-Африканской Республики по нашим устным заявлениям. Вернёте нашу машину со всем её содержимым и установленными новыми колёсами, принадлежащее нам алмазное ожерелье и объявите нас свободными от полицейского преследования. Надлежащую сумму вознаграждения за убитых террористов начислите вашему дознавателю. Теперь последнее, до скончания ваших дней, при возникновении желаний сексуального характера у вас будут адски болеть все зубы. Я закончил.
Полковник встряхнулся и нажал кнопку звонка, после чего поставил изложенные Рамиресом задачи вошедшему секретарю.
Из-за перегородки вышел дознаватель с револьвером в руке. Привалов громко кашлянул, а Рамирес продолжил:
- Прекрасное оружие, желаю вам никогда им не воспользоваться и в точности исполнять приказы своего начальника.
…За джипом тянулся шлейф буро-красной пыли. В небе кружила стая стервятников, обозначавшая, что где-то рядом есть для них пожива. Привалов управлял автомобилем, Нгана и Мишель подрёмывали, Егорка расправлялся с бананом, а Рамирес в который раз любовался своим новым паспортом.
- Как не старался наш отец распределить своих детей по земному шару, я сейчас женат на своей сестре, - улыбаясь, он дружески поддевал Привалова, который тут же ткнул его кулаком в бок.
- Не раскрывай рот, Рам, каравай всё равно не твой.
- Интересно, кого там высматривают падальщики? Кружат и не спешат садиться.
- Известно кого, падаль.
- Если не приземлились, значит, добыча пока на издохе, а раз жива, то не может быть падалью.
- А давай завернём, посмотрим.
- Что, ещё не насмотрелся?
- Пора привал сделать, ноги размять, облегчиться. Заодно и посмотрим.
- Ладно, уговорили, - Михаил повернул машину, - смотрите, кажется, там человек!
Нгана встрепенулась, она что-то почувствовала, тут же перед ней возникла белая женщина без лица из лабиринтов Шамондо. Она слёзно протягивала к ней руку, торопя её, с нетерпением шевелила вытянутыми пальцами, готовясь схватить за ладонь и умчаться с ней изо всех сил в нужном направлении. Не успела машина остановиться, как она посадила дремавшую дочурку на своё место и, распахнув двери, кубарем вывалилась наружу.
- Е-го-о-о-о-о-о-о-о-о-р! – она мчалась уже впереди машины, которую Привалов начал останавливать.
Выжженная нещадным солнцем и растрескавшаяся от жары почва сильно ранила её босые ноги, но она этого не чувствовала. Опустившись перед умирающим телом на колени, она приподняла его голову и покрыла заросшее щетиной лицо поцелуями.
- Мы нашли тебя, мой хороший, родной, любимый! Воды, мужчины, воды!
- Минеральную воду, - сказал Рамирес, - нужно восполнить ионы крови. Просто питьевая не поможет. Нгана, - он тронул сестру за плечо, - неси сочные фрукты сюда, живо! Выдави из них сок. Так. Молодец! Миша, теневой навес. И виски сюда, у него прострелено бедро. Пуля уперлась в берцовую кость. Я её достану, пока он без сознания. Егорка, сообрази костёр, нужно будет сделать фламбирование инструментов и прижигание раны.
Они уже давно возили с собой трофейный саквояж с медицинским инструментарием и пакеты с глюкозой и физраствором.
- Сынок, это ещё один твой папа, самый первый. Сейчас мы поставим ему капельницу, а ты будешь штативом и подержишь вот этот пакет.
- Да, пап.
К исходу вторых суток Рогозин пришёл в себя. Он лежал на мягкой подстилке, его голова размещалась на коленях у Нганы, и он слушал её рассказы на русском языке. Рядом сидел Егорка и поправлял маму, когда та перескакивала с одного события на другое, нарушая хронологию своего повествования.
Привалов, прислонившись к колесу джипа, убаюкивал на руках малютку Мишель. К нему подошёл Рамирес, присел рядом и положил свою руку ему на плечо:
- Как только Егор станет на ноги, она вновь будет твоя. Поверь, я хорошо знаю свою сестру. Она полностью отдаст себя тебе, но любить будет только его, а он не сможет с ней жить. Вот такой расклад, друг мой.
Потом он долго рылся в тайниках автомобиля, достал, что нужно и направился к Рогозину с Нганой.
- Вот, брат, это Миша привёз для тебя из Москвы. Без малого, четыре года назад, - он держал в руке вакуумный пакетик с сухарями. – Это, кусочки хлеба, Егор. Будем жить, друзья!
- Будем жить!
- Будем жить!
Мишель очнулась и завертела своей головкой, украшенной косичками с бантами. Ей было непонятно, почему взрослые смеются и плачут одновременно.
(Фото из иннета, спасибо автору)