«О, я хочу безумно жить!».
«Бедный piccolo-bombino!».
На ней драповая юбка апельсинного цвета,
На нём галстук, повязанный "кентом",
У неё ноги - вытянутое белое тесто,
У него лицо - кирпичный аргентум.
Он говорит: "Моя девочка",
Она отвечает: "Мой милый муж",
Он говорит тихо так: "Нимфеточка",
Она отвечает глазами: "Уж!".
Белый автобус с пятнами коррозии
Раскрыл радиаторную пасть,
Движение извилин застыло позами,
Две фигуры перед объективом - наст.
Сизый, он сменяется вспышкой драмы:
Кто боится Вирджинии Вульф, а?
По магнитоле крутят новостную программу:
Ларри - против, народ Америки - за!
Он и Она закружили фокстрот под рэгтайм,
Нет... твист... Чак Берри, "You never can tell",
У каждого за столом своя игра,
Каждый огорчённо вздыхает: "We-e-ell".
"Ах", - вздыхает женщина в норковой шубе
С бутылём ликёра под мышкой,
Её пассажир отстукивает SOS Кубе
По спинке кресла, он коротышка.
Похоже, сам создатель атомной бомбы -
Стэнли Кубрика и волны "Нового Голливуда",
Но вены его забиты алееющим тромбом,
А мозги его, как кисель - как у Иуды.
Первое правило транспортных депо:
Никому не говорить остановку.
Густой плевок-автобус течёт напролом
За струёй перекрёстков, как кот за бечёвкой.
Позади меня выпускник года шестьдесят седьмого -
Старик с залысинами и со склерозом,
"Нам умирать, мисс, уж куда не ново", -
Талдычит он бывшей киске Розе.
Стенды, витрины, рекламные баннеры,
Гипермаркеты жёлтые, будто масла брикет,
Город грехов, где в весе прибавили
Настоящее Скотта и драм Николса след.
Новая женщина - прямо милашка, -
Как бы мужчина - мужской накал -
Смотрела на прохожего испуганной пташкой...
Пассажиром дождя он себя называл.
Будучи Джакомо, я разглядел сквозь толпу:
Жобер, Бордо, Денёв, Хепбёрн, Монро,
Я нашёл , как Ясон, Золотое руно,
Что быстро источилось в просо:
Там не было бабы - Мадонны да Винчи, -
Расплывчатый образ УПФР
И пропавший в бархате отзвук Дэвида Линча,
А карлик выводил два ряда точек и один ряд тире.
И сознание врезалось в бежевый "Buick Skylark",
Опьянённый милосердием хозяина
В чёрных очках - да, отныне именно так
Я отношусь к перетёртым в труху воспоминаниям.
Раскрытая пасть залилась талой водой,
Захаркал брат Кристины от туберкулёза
И, пущенный под откос сиротой,
Глотал инжектором грязные слёзы.
Я выхожу. Вдох-выдох, следующая пересадка.
Одиноко пыхтит в углу месье Piccolo-bombino.
Спрашиваю, ядовито скалясь: "Есть ли двадцатка?".
"Есть, - ухмыляется он, - есть, кинодетина".
Я смотрю на людей - рабочие парни,
Становится стыдно за себя, что я кинофил
И что не рабочий. Говорю клоуну: "Знаете, ладно,
Иду пешком! Я кино полюбил!".