верблюжьим, жарким, то ли от жары оттенка солнца, то ли радостью верблюжьей поделились в нить, каждовечерне, в прямоугольнике, наперевес поменьше, ромбом, в молочной снежно-белой закатывали в куколку, подбивая с двух сторон края, м'алое, под вырост, чтобы не теснить.
перестилая свежесть, верблюжью радость втискивали в ромб, когда воздушно выбрасывая вверх, пододеяльник опускался, - то ещё мученье было - края для кр'аюшков сыскать, но после, для себя, переросло в забаву, наперегонки с собой и стрелкой мишки головы, что тики отчисляли, задавая им, - мол больше, а сам, взапуски, со словами, "ха, не успели, быстрее вас", хитрец ещё тот собою вырастал, по детски, с "улыбкой-приговор", для взрослых - "ну всё понятно"...
жар солнца верблюжьей радости пестрил белыми крупными цветами с гладкостью шёлковых каёмок песочного оттенка, всё тонко, колко на касательно, ведь настоящего верблюда волос, и... красиво, а по зимним ночкам, солнечный оттенок с расцветшими бутониями по одеяльцу, жарость собою излучало, до всегда опущенного пупа, так собою укрывало, забочась и оберегая грёзы, собирая в застенки ромба, чтобы продлевать с напоминанием по следующей ночи