Дивьий мир

Пока пишу, это наброски. В названии ошибки нет.
 
Вместо введения
Кое-что о славянских духах и нежити. Сведения о духах и нежити почерпнуты из собственных знаний (моя бабушка много про такое знала). Информация из книги В. Калашникова, "Славянская мифология", 2007, ну и интернет. Куда без него. Могут быть небольшие расхождения с указанными в литературе описаниями духов и нежити. Духам могут приписываться некоторые другие функции и способности (Кому лень читать, в тексте они достаточно хорошо описаны). Расположены в том порядке, в котором они встречаются в тексте.
Ведогоны  — Духи, сопутствующие человека всю его жизнь. Во время сна они исходят из него охраняя всё добро от неприятелей и других (злых) духов.
Трястя  — злой дух (в виде старой плешивой старухи с редкой бородой и бородавками на лице). Нападая на человека, она заставляет трястись все его члены. Особенно любит запах перегара, но не не выносит резкого повышения содержания спирта в крови.
Переплут — дух, подстерегающий человека на дороге. Он морочит путников, заводя их в лесную чащу или в поля. Выглядит, маленький человек пыльного цвета кожи. Растрепанная одежда с заплатками. Веселый, шутник. Много вреда не причиняет.
Грець  — дух, имеющий почти такие же свойства, что и Переплут, но более искусным в запутывании восприятия окружающего мира. Часто они ходят вместе, усугубляя ситуацию. Выглядит, как высокий худой человек пыльного цвета кожи. Аккуратный костюм серого цвета. Серьезный, злой. Старается приринести много вреда.
Межевик — брат луговика, такой же маленький, в одежде из трав, но не зеленый, а черный. Бегает по меже, охраняет ее. Наказывает тех, кто нарушает межу; устанавливает или поправляет вешки. Если найдет спящего на чужой меже человека, то навалится на него, шею травой заплетет и душит.
Еднарь  — добрый дух, охраняющий поляну. Как правило, он выбирает поляну, у края которой растёт дуб. Еднарь живет в пустом дубовом дупле, где никто из зверья и птиц не селится. Похож на древнего старика с патлатой, седой бородой, высушенной и пятнистой кожей. Появляется в одежде, в виде балахона из мешковины. Добрый.
Кладовик — дух в виде белой птицы, похожей на сороку. Клады стережет. Охраняемый им клад лучше не трогать. Погубит.
Жиж — дух, питающийся энергией, выделяемой деревом, при его сжигании. Но это не энергия тепла, выделяемого химическими реакциями горения. Жиж, как-бы питается оставшимися частицами души дерева. Мозг его видит, как маленького огненного человечка. Живет под землей. Спит там в ожидании огня. Горение угля особо интересует Жижа, так как уголь можно рассматривать как концентрированную древесину. В худое время, газовым пламенем тоже можно «перехватить». Это не совсем подходящая еда, но на голодуху и трава за икру покажется.
Химороды — духи, которые показываются белых полупрозрачных, худых женщин, непонятного возраста. Если хозяйство запущенно и ведется небрежно, то дворовой может покинуть двор. В этом случаи могут уйти и домовой, банный и пр. В таком случаи и заводятся химороды. Данные сущности пакостят приходящим, тянут с хозяев энергию, если таких приходящих мало. Человек, посетивший дом с химородами, на несколько дней (а иногда и недель) теряет удачу.
Воструха  — прародительница домового, живет в домах, сараях, кладовых. Стережет добро.
Встречник — питается энергией, выделенной телом, сразу после момента покидания его душой. Не важно, человек это, или животное. Накушавшись, может погубить встреченного на дороге путника. Передвигается только по дорогам и тропинкам, в том числе и натоптанными зверьем. Появляется в виде худого человека в балахоне, полностью закрывающего лицо тьмой. В руке — посох из сухой коряги.
Вепреслон — дух. Живет за счет энергии земли, мхов, травы, мелких букашек и пр. Вепреслона, если с ним подружиться, можно использовать для защиты дома или территории (на которой он обитает) как от злых духов, так и от человека. НО! Переселить его на другую территорию планеты невозможно. Он привязан к определенной местности намертво. В случаи воздействия вепреслона на человека, он обходит эту местность, сам не замечая почему. Размером с вепря, но внешностью похоже на слона.
Игоша — ватракос мертворожденного (или абортированного). Может быть и злым, и добрым. На них может воздействовать шептун (шептуха), привлекая их.

Написанное в тексте является наглой ложью. Уровень данной лжи — безмерен, от начала и до конца. И да, мне не стыдно за эту ложь, так как врать я умею. Единственное место, которое существует в реальности, это Чимбарка. Но где она, я вам не скажу, дабы не расстраивать ваши последние нервы. В тексте много ошибок, так как я неграмотен и пишу, чисто по наитию. С уважением к читателю — С.В. Пилипенко! :)


Глава 1

Вячеслав Авдеев уже как 3 года был на пенсии. Он, 48-ми летний мужик, здоровый, широкоплечий, более чем не инвалид — тем не менее уже пенсионер. И секрета тут никакого нет. Тайна ранней и относительно безбедной пенсии висит в шкафу, в виде формы майора полиции. Вячеслав, сразу после армии, пошел в ППС. После окончания заочного института и получения первых звездочек он продолжил свою (тогда милиционерскую) службу, уже на должности участкового инспектора. При чем не где-либо. Авдеева направили в родной околоток деревень (Авдеевка, Вергуны и Чимбарка). Поскольку в Авдеевке была церковь, то по старой традиции этот населенный пункт можно считать селом.
Вся малая родина знала Авдеева, как разбышаку, по которому «Тюрьма плачет». Но армия, как и многим мужикам, вставила Вячеславу немного мозгов. Вернее, направила их в нужное русло. Перед дембелем, прямо в их роту приходил целый полковник милиции. Он, в нужном стиле, описал все преимущества работы сотрудника милиции города Кренска. Вячеслав не стал долго взвешивать все «за и против». Выйдя за ворота части, уже в качестве гражданского лица, он направился прямо в приемную данного полковника. А что Авдееву было делать? Папу своего он даже не знал. Мама утонула во время очередной пьянки. Прямо перед призывом в армию Вячеслав похоронил свою бабушку. Пока же шла служба, хитрые родственники отсудили себе бабушкин дом. А тут — областной город. Общага и перспектива на скорое получение квартиры. Форма, паек. Жить можно.
Таким образом, родная деревня увидела Авдеева, уже 26-летним лейтенантом. Причем, разведенным. Не повезло. Только вроде-бы начали жить. Родилась дочь. По притерлись. Но на горизонте появился более «удачливый» сослуживец. Причем сразу с квартирой, дачей, машиной и папой-полковником. Жена, прихватив дочь и перебежала к этому человеку. Впрочем, дочери Авдеева, Катерине, с негаданным дедушкой даже повезло. Других детей в том браке так и не появилось. А дедушка, привыкнув к чужому чаду, стал ассоциировать Катю, как «свою любимую внучку». Других членов семью никто и не спрашивал. Все просто согласились. Так было проще и безопаснее.
Вторая жена у Вячеслава «появилась» уже после года службы в родных краях. В самой далекой от Авдеевки, Чимбарке, Авдеев столкнулся Ольгу Свырь. В прямом смысле, столкнулся в магазине. Красивая, голубоглазая блондинка перевернула ему мозги. Бурный роман закончился быстрой свадьбой. Авдееву, уже старшему лейтенанту, присмотреться бы. Так нет — в омут с головой! Сперва все было нормально. Через годик же оказалось, что Ольга спивается. И спивается со скоростью света. Остановить этот процесс было невозможно ни чем. Работу бухгалтера колхоза она потеряла. И то, что ее не посадили, была прямая заслуга Авдеева. Но, Ольга за ум не бралась. Вся ее родня и сам Авдеев, прилагали невероятнейшие усилия в борьбе с Ольгиными загулами. Молодая, шикарная девушка, всегда находила того, кто захотел бы ее напоить. Не помогали и экзекуции местных алкашей. Свинья свое болото найдет. Одной зимней ночью, брошенная друганами-алкашами, Ольга замерзла насмерть. Ни родственники Ольги, ни Вячеслав, особо горевать не стали. «Замерзла Ольга — не жалко нисколько!» Вздохнули и продолжили дальше жить.
После второго брака Авдеев решил, что более всерьез с женским полом связываться не будет. Времена уже были перестроечные. Так что решать проблему удовлетворения физических потребностей было попроще. Имей только деньги. А деньги у Вячеслава уже водились. Округа была знатной и поживиться было чем. Только делись с нужными людьми. А во главе «нужных людей» стоял сам дедушка Катерины, которая по пол лета проводила у папы. Так что проблем с этим не было. Катькин дед (уже генерал, Шумило Григорий Григориевич), выводил начинания Вячеслава на широкую дорогу. Но, времена менялись. Однажды дедушку словили на взятке и ему пришлось уйти на пенсию. Шумило был неугомонный, по-этому свободного времени у него меньше не стало. Он заделался и бизнесом, и депутатом местного уровня, был решалой во всяких около криминальных схватках отдельных дельцов. Авторитет деда не уменьшался. Но, в любом случаи, Авдееву тоже пришлось уйти на пенсию. «Работать» стало сложнее.
До уровня деда-генерала Авдееву было далеко, но на своем уровне он был уже состоятельным мужиком. С долей в нескольких бизнесах местного уровня и серьезным авторитетом безбашенного. Последнее, часто, было просто игрой. В душе, Вячеслав являлся добрым, мягким и пушистым. Но наружу всю эту доброту он выпускал только при общении с дочерью, или в присутствии ее. Еще частичкой души награждалась умная авдеевская дворняга Тузик и всякая надомная живность, вместе с рыжим котом Васькой.
Кот Васька являлся заядлым весенним драчуном, весь смысл жизни которого был сон и война со всякими чужаками при бодрствовании. К чужакам приравнивались мыши, и крысы, другие коты, даже небольшие собаки. Также врагами оказывались всякие кузнечики, бабочки, ящерицы, а тем более птицы. Но и Васька сделал исключение для пары ласточек, которые летом жили под крыльцом бани. За данными птицами, Васька просто наблюдал. Причем созерцал он их и их полеты, с видом мудреного годами монаха, пытающегося познать смысл жизни и уже нащупавшим, токую нитку, ведущую к полному просветлению.
 
Глава 2

У Вячеслава была мечта — изобрести свой, уникальный алкогольный напиток. И это была не просто мечта. Периодически, Авдеев затаривался всякими травами и ягодами. Забрался в свою глухую, почти таежную заимку и начинал «колдовать» над всякими-разными рецептурами браги. Выигранная брага перегонялась в самогон. Изобретались всевозможные методы очистки. Готовый самогон настаивался на ягодах и травах, отстаивался в бочках из дерева разных пород. Результаты таких экспериментов, либо просто выпивались с друзьями на праздниках, либо распихивались местным самогонщицам с целью реализации. Не пропадать же добру. Чаше всего получался нормальный навар. Так что занятие, мягко говоря, было не из убыточных. Вот и сейчас, на своем «домашнем» внедорожнике «Буханка», Авдеев подъезжал к той самой заимке. В подвале заимки стояло определенное количество готового к перегонке сусла. Новый рецепт. Очередные задумки, которые уже надо было перегнать в кристальную жидкость. Всякие весенние травы, добавленные в брагу, должны были дать особые оттенки вкуса. И, возможно, появится долгожданный и выстраданный напиток «Авдеевка». Не какое-нибудь виски, а родное, отечественное пойло, с особым вкусом и уникальными свойствами.
Дорога была сносной, подсушенной. Она упиралась прямо в ворота заимки, расположившейся на большой лесной поляне, окаймленной частоколом забора. Прямо замок, в котором можно держать оборону. Кроме Основного, жилого дома, на заимке имелся ряд сараев и баня с беседкой. Все «под старину» но с комфортом. Тут тебе и туалет в доме и душ. Генератор дает электричество. Телевизор, через тарелку, позволяет смотреть пару сотен каналов. Каким-то чудом сюда доставала даже сотовая связь. В принципе, из-за этого, среди нескольких вариантов и была выбрана к приобретению именно эта заимка. Ее продавала вдова окочурившегося в тюрьме авторитета, причем за вполне сносную цену.
Кроме самогоноварения, Вячеслав заезжал сюда с друзьями на всякие просмотры чемпионатов, «с девочками», или просто: «на баню и шашлык». Пару раз в году (уже со своими друзьями) на заимке отрывался и дед-генерал. Как правило приезжали они на 2-3 дня, с целью: «Просто окунуться в природу». Вячеслав вместе с ними не оставался. У них свои интересы, свои разговоры. Даже напитки у них были свои. Все «окунание в природу» заключалось в бане, шашлыках, дорогущих виски и круглосуточном преферансе. Правда, все ж, присутствовали прогулки туда-сюда по усадьбе, но с сигарой в зубах и бокалом виски в руке. Такая вот природа, такое вот «растворение в истоках древности».
Буханка подъехала к воротам и Авдееву пришлось выйти. Места тут дикие, так что без винтаря, даже с автобуса лучше не выходить. Вячеслав заглушил двигатель и прислушался к тишине. Лес издавал привычные для души Вячеслава звуки. Нечто древнее, старое всплыло в душе Авдеева и заполнило ее покоем и надежностью. Если ты вырос у степи, или у леса, то ты знаешь звук спокойного состояния природы. Знаешь эту смесь запахов. Человек сразу ощущает это состояние окружающей среды. Той, к которой он привык с детства. Он впитал эти знания валясь в этой траве, бродя по округе. Слушая рассказы стариков и своих старших друзей. Мелочи стираются, но основное знание остается. Вот и сейчас, просто слушая звуки леса и вдыхая его запахи Авдеев понимал, что все нормально. Рядом никого чужого нет. Лес спокоен и даст тебе понять, когда появится опасность.
На дорогу вылез ёжик, посмотрел на Вячеслава, принюхался и тут же шмыгнул обратно в придорожную траву, так как из автобуса выпрыгнул спавший до этого пес Тузик. Дворняга непонятных кровей, но умная и верная. Тузик обнюхал то место, где только что находился ёж. Издал звук, похожий на чиханье и побежал обнюхивать территорию, что перед автобусом. Обнюхиванию подверглись и ворота заимки. Пометив эти самые ворота в нескольких местах, пес вернулся к Авдееву. Прыгая, махая хвостом, пес как-бы показывал, что все нормально. Можно заезжать. Мол: «Я тут уже был. Это до сих пор наше!»
Авдеев затопил 3 печки. В доме, в бане и в сарае для бутлегерства. Самогонный аппарат был собран, залито нужное количество воды в холодильник (благо дело, колодец на заимке имелся). Залита брага. Процесс шел. Тем временем, Авдеев взялся за наведение порядка на территории заимки. Косилась трава, подметались дорожки. Делался легкий ремонт всего, что попадалось Вячеславу на глаза и определялось, как поломанное. В такие часы он забывал про все и действительно растворялся в работе. Решение кучи бытовых мелочей отгоняло от Авдеева мысли о чем-то другом. Это как медитация. Простое поддержание окружающей обстановки в комфортном для себя состоянии, часто, является самым лучшим видом терапии. Авдеев вспомнил соседа, который с 18 до 60-ти лет прожил городе. Но, получив первую пенсию, тут же переехал в деревню. Оставил свою квартиру сыну, сосед окунулся в эту, пусть и комфортную, но сельскую жизнь. Однажды Авдеев спросил его: «Зачем?». На что получил спокойный и мудрый ответ: «Я встаю утром, мне надо кормить собаку и кошку, кур и уток кормить, яйца собрать. Лишние отнести бабе Вале. Пусть продаст. В огороде нужно хоть что-то сделать. К соседке за молоком сходить. Что-то отремонтировать. На рыбалку когда-никогда наведаться. И прочее, и прочее. Я двигаюсь. А в квартире я бы весь день смотрел телевизор, или в интернете рылся. Но, рано или поздно, спился бы.» В этом и есть смысл сельской бытовой терапии. В движении. Тебе просто надо двигаться. Ты вынужден что-то делать. Пусть обыденное, простое. Но за тебя этого никто не сделает.
Относительный вид порядка был наведен, самогонка капалась. Можно было и в баньку, только наведывайся и смотри за аппаратом. А сам аппарат был не простым. Его специально привезли из германии. Весь такой медный. С термометрами, манометрами и всякими клапанами. Просто чудо техники. На столе бутлегерской лежал журнал, в какой записывались рецепты и показания приборов. Все серьезно. Ведь изобретается технология, а не просто «перегонка самогона». В такие моменты Вячеслав был особо серьезен.
Тузик, все это время, либо бегал за Вячеславом, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к природе. Либо лежал на крыльце бани. У него свои, собачьи понятия о нормальном времяпрепровождении. И, если, хозяин уж взял его с собой, то не для того ли, чтоб он был на чеку. Всякое тут ползает, летает, ходит и лазит. Запахи распространяет. Место тут огороженное, но мало ли. Надо бдить, раз с собой взяли. Доверяют, значит. Тем более, что и самому интересно. Где такого еще нанюхаешь? Где такого наслушаешься? Это не какие-нибудь сельские петухи да козы с коровами. Тут все опасное и интересное одновременно.
Баня на заимке знатная. Не маленькая. Бывший хозяин на человек 10 видать рассчитывал. Делал ее местный, уже покойный дед Матвей. А он спец в банном строительстве. И печка была такая, что можно и по-белому и по-черному баниться. Только знай, как управлять этим «банным агрегатом». Такие сейчас не делают. Однако, по-черному баня не топилась ни разу. Мало сейчас любителей такой процедуры. А в окружении Авдеева, так и вовсе нет. Так что нужные для задвижки были переведены в нужное положение. Оставшиеся с прошлого лета веники висели в предбаннике. Замоченный же для банных процедур уже распространил приятные запахи. Вячеслав парился «по полной». Долго сидеть не любил, но пара поддавал на всю катушку. После этого выскакивал наружу и обдавал себя холодной водой. Снега то нет. Но и так — вполне нормально.
В перерывах между заходами, Авдеев ходил обслуживать аппарат. Подкидывал дров, следил за приборами. Сусла было как раз на одну заправку. А аппарат приличный, Литров 15-20 самогонки выкапывалось. Только следи. Но, если что, то клапана не дадут этому пепелацу пойти в разнос. Немцы — народ осторожный и правильный. Их тысячелетиями к к такому приучали. Это у нас можно было и в степи, и в леса податься. Вот цари народ уж слишком и не напрягали. Да, это «уж слишком», век от века было понятием относительным. То, что в 12-м веке расценивалось, как нормальное положение дел, сейчас может оказаться настоящим зверством. Так что, даже надежность самогонного аппарата, выпущенного на определенной фабрике, может кое-что рассказать и о истории определенного народа. Только к анализу надо подойти с верной стороны. И, не стоит забывать, что на всякий плюс, имеется свой минус. Не слишком приглядные Т-34, все ж, вышли победителями в схватке со «зверинцем» Гитлера.
День подходил к концу. Печка в бане потухла. Огонь, под выдавшим последние капли самогонки аппарате, тоже был погашен. Первый месяц лета так и не выдавал нормального количества тепла, так что протопленная в доме печка давала необходимую, комфортную атмосферу. Торохтевший в сарае генератор в доме был не слышен. Особый запах прогретого сруба успокаивал, как ничто другое. Перед сном Вячеслав хлопнул рюмку прошлогоднего, уже выстоявшегося на травах самогона. Закусил огурцом, хлебом, салом и жаренной картошкой. Пошел заглушил генератор и удалился ко сну. День удался. Рядом с кроватью, свернувшись калачиком на коврике заснул и Тузик.


Глава 3

Утром Вячеслав проснулся со светлой головой, так как выпил совсем чуть-чуть. Приятное состояние «послебания» добавляло легкости в потасканной годами организме. Потянувшись и открыв глаза, Вячеслав просто оцепенел. Напротив, на старом кожаном кресле, что стояло у окна, сидел непонятного вида маленький, бородатый человечек. Борода и волосы его уже взялись сединой, точно как у Вячеслава на голове. Да и с виду он слегка на него смахивал, если бы не борода. Бороду и усы Авдеев не носил никогда. Вячеслав закричал, от чего Тузик встрепенулся и начал гавкать, поворачиваясь в разные стороны и пытаясь понять, что случилось. Но собака, видать, ничего и никого опасного не обнаруживала. Бородатый коротышка поднял правую руку и странной скорчил на ней пальцы. Это, неожиданным образом, успокоило Вячеслава. Человечек скрестил руки на груди и молвил (другое слово подобрать трудно, они именно «молвил»):
 — Привет, меня зовут Слав. Я твой ведогон.
Авдеев поднялся, присел на край кровати, оказавшись прямо напротив неизвестного чуда природы и выдавил из себя:
 — Ведо... кто?
 — Ведогон я твой. Дух, как вы это называете. Но это не правильное понятие. Трудно объяснить. Скажем так, я живу за счет тебя. Питаюсь твоей… назовем это аурой. Хотя ни аура это ни какая. В вашем понимании, конечно. Нет ее. Выдумки все это. В твоей вселенной немного другие физические законы и объяснить такие понятия очень сложно. Да и видишь ты меня не таким, какой я на самом деле. Мозги твои меня по-другому «нарисовать» не могут. Но и ты живешь, частично, за счет моей энергии. Это взаимный обмен.
Авдеев зажмурил глаза, закрыл их ладонями. И, прервав речь Слава, произнес:
— Вот она какая... белка… Я думал чертики всегда приходят. Про ведогонов я и не слышал...
 — Причем тут чертики,  — возмутился коротышка, уже перебивая Авдеева,  — ты не так много выпил, чтобы алкогольный делирий тебя накрыл. Ты просто «удачный» напиток умудрился сварить. Причем, не только сварить, а еще и настоять, и выпить его, к тому-же! Дурень! Теперь ты всех нас будешь видеть. Вот и придется нам с тобой как-то жить с этим! Такс, начнем с начала, от самого простого. Мы называемся «дивьи». Наша вселенная растворена в вашей. Мы живем за счет энергии вашей вселенной. За счет всего вашего живого. От травы, до человека. Микробы и вирусы не в счет. Там другие зависимости. Но это взаимный обмен. Я вот, например, появился в момент твоего рождения. Именно «появился». Это, хоть немного, хоть приблизительно верный термин. Живу всю жизнь с тобой и за счет тебя. Знаю про тебя все. Но и другое тоже знаю. То, что не знаешь ты. А исчезну я в тот момент, когда умрешь ты. Опять-таки, «исчезну» — это приблизительно верное название того, что случится тогда со мной. Что свершится в этот печальный момент. Таким образом, я и вынужден тебя охранять. Жить то все хотят. Ведь что там, за жизнью, я ведь тоже не знаю. Да... Вот, жили мы с тобой, жили. Комфортно все было. Но угораздило тебе этого пойла выпить. Теперь сложнее. Все наши, увидев тебя, сразу будут понимать, что ты их видишь. А такое много меняет. Мало ли что им от тебя понадобится. Мало ли чего ты захочешь от них в ответ. Тут такие дела могут закрутиться. Поэтому, для начала, надо тебя хоть немного просветить.
 — Ладно, допустим, что это так. Кстати, а другого чего-то выпить нельзя? Мне не по приколу. Жил себе жил и нате… Дивьи. На хрена мне такое… Нет, это точно белка! Допился, блин! Надо дальше лечь проспаться… А может я сплю…
Авдеев растопырил пальцы, напряг ладони, расслабил их. Руки не трусились. Слав, смотря на все это сказал:
 — Да не подействует на тебя Трястя.
 — Кто такой Трястя?  — спросил Вячеслав, пытаясь успокоить свои нервы и найти нормальное объяснение происходящему. В дурку ложиться не хотелось.
 — Не он, а она. Ты ее, как старуху увидишь. Трястя твою энергию жрет, когда ты перепьешь. Трясущиеся руки, это реакция организма на ее воздействие. Когда человек перепьет, то утром Трястя и приходит. А ты мало выпил. Не пробьет она твое поле. Приходила, да ушла. Не солоно хлебавши.
 — А такие, как ты, Трястей не прогонять не обязаны? Ты же меня защищать вроде-бы должен?
 — Да я, в случаи твоего перепития, тоже нахожусь «в никаком» состоянии. Даже более твоего. А Трястя, она сильная. Но вреда, на самом деле, от нее не немного. Вот если пьяного человека Грець с Переплутом встретят, то тогда «ховайся». Эти заведут, кто знает куда, да и погубить могут. Сильные, твари,  — особенно в паре. Зимой более всего опасно с такими повстречаться. Причем, Переплут, тот просто ноги запутает и все. Упадет человек. Переплут «напьется» и уйдет. А Грецю этого мало. Этому надо завести человека, хрен знает куда и выпить из него все. Зима — его самое шикарное время.
 — А жену мою бывшую, ее Грець погубил?  — искренне поинтересовался Авдеев, на что Слав, глубоко вздохнув ответил:
 — Нет, там Переплута было достаточно. Слишком много она выпила. Переплуту же много и не надо. Переплут  — он и крошкой сыт, он и клаптиком доволен. Маленький такой. Ольга сама себя погубила. Тот Переплут даже загрустил. Она его через день кормила. А когда и каждый день по несколько раз. Переплуты не стараются убить. От Грець же, тот кушает редко. Но, как говорится: «Метко». Тому вся душа надо. Вся энергия человека. Он и не на пьяного может напасть, если слабость у человека какая. Затуманит, заведет. Погубивши же, годами спать будет. А то и столетиями. Пока на этой территории «новая цель» не появится. Грець далеко от своего места же не уходит. А Переплут может куда угодно пойти. Если, где свободная территория есть — займет ее. Там, у бара какого. У вокзала. На дороге, где пьяные ходят. Иногда, один пьяница живет всю жизнь и не знает, что он каждый день парочку переплутов кормит. У бара, у дома. Каждый день! И ничего этому пьянице. Ну запутаются ноги. Ну упадет когда-никогда. И все. Съел кусочек мяса и все восполнено. Выпил чайку с вареньем — и убытка, как и не бывало.
— А как их распознать? Выглядят они как?
— Это дорожные духи. Они действуют на дороге. И цвет у них пыльный. Но Переплуты всегда маленькие, и неопрятные. Клаптик найдет и в него укутается. Зимой — в два клаптика. Все переплуты — шутники. Имен у них нет. Переплут — и все. А любой Грець — тот имя имеет. Высокий, худой. Кожа — тоже пыльного цвета. Но одежда всегда аккуратная. Шикарная, но серая. Грець привязан к конкретной дороге. Вместе с ней появляется и с ней исчезает. С нее и живет. И если уж такой проснулся, то жди беды. Особенно если Переплута очаровать сможет. Они тогда ведут себя, как злые клоуны. Греци с переплутами живут и на тропинках. Да и просто в лесу могут обитать. Там, где хоть один человек, да пройдет. Кстати, медведи и обезьяны тоже считаются.
Процессы в мозгах Вячеслава пришли в норму. Он вдруг заметил, что собака, войдя в комнату, махая хвостом весело посмотрела на Авдеева, а потом на Слава. Если Слава нет, то собака смотрела в никуда. И именно это «ничто» и приветствовала. Мозги, конечно, слегка штормило, но Вячеслав решил, что будет решать проблемы по мере их поступления. Даже если это бред и галлюцинации, то он какой-то слишком реальный. Хотя, как ведет себя реально бредящий, кого белка посетила, Авдеев наблюдал пару раз. Для них тоже все было реально. Но они галюнов боялись. Тут же, пока ничего особо страшного нет. Для начала надо разузнать у Слава побольше информации о том, с чем встретится придется и как на это реагировать.
—  Слушай, если встреченный из дивьих меня увидит, поймет, что я его вижу и спросит меня что-то. А я в это время среди людей буду, например. Вот как мне поступать? Ведь для других то я пустоте отвечать буду. Допустим, что ты реален, эти трясти, Греци, Переплуты, тоже реальны. Но они реальны для меня, для тебя. А для остальных то вас всех нет.
—  Ну, не для всех остальных. Я тебе подскажу, если что. Подскажу, кто еще из ваших может нас видеть. Обладает «дивьезрением», так сказать. Но описанного тобой случая быть не может. Знающий про твое «дивьезрение» наш, просто промолчит. Уйдет. Потом, если что, подойдет и поговорит. Если ему надо. А если не надо, то и не замечай его. Твой мозг не будет показывать дивьих в страшных образах. Ты всегда будешь понимать, дивьего ли ты видишь. Внесознательные процессы, в твоем мозгу, работают вполне нормально. У них адекватные алгоритмы. Тут нам с тобой повезло. Ты там про дурку думал? Если бы твое подсознание дало сбой,  — то дурка по тебе бы уже плакала. А я бы постарался, через своих, кого-то из твоих сюда пригнать. Чтоб подлечили тебя. А то и мне бы было худо, в итоге.
—  А может тот, кто до чертиков напился, тот кого-то из ваших видит. Может в вашем мире такие есть? Зеленые чертики, например. Маленькие. Я сам не видел, но в ППСе службу тянул и разных типчиков повстречать пришлось. Наслушался рассказиков про подобное. Про галюны и все такое.
Слав слегка задумался и ответил:
—  Не думаю, что это наши. Я над этим размышлял даже, интересовался. Некоторые из наших говорят о многослойности реальностей. Может еще какое измерение есть и параллельно с нашими существует. Пересекается с вашим, а с нашим нет. Но ни я, никто из нашего мира такого не чувствует и не видит. Даже близко. Известно, что когда человека накрывает делирий, то его ведогон на время пропадает. Это, как микросмерть для ведогона. Он ничего не помнит. Не знает где был, почему не существовал. Поэтому то, никто из наших и не знает таких подробностей. Загадка природы... Единственное, что может ведогон, это послать своим, назовем это крик. Особый такой. Вот, ели бы тебя белка накрыла, то именно это я и смог бы сделать. И наши то уж постарались бы. Кого-то, да надоумили тебе позвонить. Или, допустим, сюда приехать. Но не сразу. Напрямую то я на тебя влиять не могу. Так, через подсознание, мыслишку подкинуть. А обратить ли на нее внимание — это твоя воля. Тут я бессилен. Вот и с другими ведогонами  — та же ситуация.
 — Понятно. Хотя… ни хрена не понятно. Честно говоря, существование твоего измерения усложнят понимаемую мной картинку мира. Чудеса прям какие-то.
 — Чудес не бывает. Ничто из ничего не появляется и в ничто не исчезает. Даже мы. Мы просто переходим в другое энергетическое состояние. Тут, конечно, тоже много вопросов и загадок. Неразъясненных пока тайн и непоняток. Но, это только «пока». Время идет. Знания множатся. И у нас есть научный метод познания. Другой немножко, но научный. Другие опыты и другие доказательства. Даже обучение знаниям и получение опыта, у нас по-другому проходят. Некоторым вещам даже трудно ваши названия найти. Иногда и нет их вовсе. Причем даже не в названиях дело. У нас физика пространства другая. Поэтому, объяснить тебе некоторые явления невозможно. Бессмысленно даже говорить про некоторое. А вот про физику пространства вашей вселенной, мы знаем все. Все, что знаете вы!
 — Несправедливо как-то.
 — А где ты встречал справедливость вообще? Вот, твоя бывшая жена, жила с ведогонкой, по имени Га. И что? Как Га не пыталась противодействовать пьянству Ольги — все впустую. Перед смертью Ольги, Га уговорила Переплута помочь разбудить ее. И что? Ничего! Га теперь нет. Справедливо? Ага, прям до безумия справедливо.
 — А что этот Переплут думал, когда ноги ей запутывал?  — Спросил Вячеслав.
 — Ничего не думал. Скажем так: «Рефлексы у него такие!» Он просто хочет жить. А по-другому питаться не в состоянии. Без альтернатив! Если мог бы, то не петлял бы днями и ночами по дорогам. Весь смысл Переплута в том, чтобы ноги пьяным да больным запутывать.
 — Слушай, а что надо сделать, или сказать, чтоб он отцепился?
 — Пойди в зоопарк, залезь в клетку с голодным львом и попробуй его уговорить тебя не кушать. Ты, прям, как маленький. В заговоры небось веришь и все такое?
 — Да не верю я во все такое. Кстати, а Баба Яга была?
Слав улыбнулся и с иронией выпалил:
 — Ага, она с Фантомасом вместе жила. Одной семьей. Они каждое утро просыпались, видели друг-дружку голыми и орали со страху. По пол часа и стразу оба. А потом еще час ржали, как кони. В конце выпивали по 200 грам самогонки, заедали это мухоморами. Их попускало, и они разбегались в разные стороны. Но под вечер, в темноте, встречались для любовных утех. Просто им никто другой «не давал». А хотелось, и очень. Вот и жили так… Сложно жили… Но нескучно.
 Вячеслав рассмеялся и добавил:
 — Хороший такой хорор получился бы.
 — Может какая у вас и была Баба Яга. Даже Кощей может был. Но это не наши. И про них я знаю только то, что ты из книг прочитал. Еще раз объясняю, сказок и чудес не бывает. За всем стоит какая-то физика с химией. А над этим математика витает.
 — Слав, а ты вот так всегда возле меня шастать будешь? Я всегда рядом тебя буду видеть?
 — Нет, ночью я буду выходить, а днем я в основном нахожусь как-бы внутри тебя. Хотя это не так, немного по-другому. В нашем мире нет понятия пространства в том виде, в котором вы привыкли его воспринимать. У нас больше измерений. На три штуки. Так что у нас есть где разгуляться. Даже Межевик, не на одной линии межи живет.
 — Кто такой Межевик?  — спросил Авдеев. На что Слав терпеливо продолжил пояснять:
 — Есть граница людских владений. Вот на этой границе он и живет. Для вас, межа  — это линия. А для нас это такое пространство, что город можно построить.
Авдеев почувствовал голод, встал и сказал, обращаясь к Славу:
 — Так, я себя в порядок должен привести. Если что, как тебя позвать?
 — Никак. Я сам пойму, что тебе нужен. Кстати, эта усадьба на поляне построена. Там, за частоколом, напротив входа, дуб есть. В нем Еднарь живет. В дупле. Он дух этой поляны.
 — И как ему соседство?
 — Никак. Ему одинаково. Он с птиц питается да с букашек всяких. Вы тут не каждый день загулы делаете. Его это устраивает. Даже интересно. Он с домовыми да банными подружился.
— А этих я увидеть могу? Поговорить с ними?
— Домовые и банные, они одиночки. Им твое общество не надо. Они скрыты, пока ты их увидеть сможешь. Так что, вероятность  — почти нулевая. Только если им уж очень припечет. А Еднарь, тот явится. Не сегодня, так завтра. Да, чуть не забыл! Там, за баней, белую птицу увидишь. Она дремлет. Ты не трожь ее. Она клад стережет. Это Кладовик.
— Так, так… Это уже интересно. Так там клад закопан?
— Да, зарыт. Те, кто усадьбой этой владел, много чего там закопали. Но это плохие для нас с тобой вещи. Как бы сказать тебе… Энергия (назовем это так) ими плохая накоплена. Допустим, у человека что-то отбирают насильно, и он умирает после этого. Тогда, исчезая, ведогон обиженного человека, часть накопленной сущности (которую можно назвать «энергией»), в эти вещи и вкладывает. Специально. Назло.
— Это плохая энергия? — Слегка заволновался Вячеслав. На что Слав его успокоил:
— Не переживай. Ничем худым, существование этого клада, нам не грозит. Если, конечно, ты Кладовика трогать не будешь.
 — А в чем состоит смысл выражения «трогать не будешь»? Мне не говорить с ним? Не пугать его громкими звуками? Не плясать перед ним?
 — Да кричи сколько хочешь. Можешь и подойти к нему, и пройти сквозь него, «Камаринского» выплясывая. Он и не среагирует. Он питается энергией клада. И пока всю ее не сожрет, он в прострации будет находится. А вот если ты клад выкопаешь, пока Кладовик с него питается — тогда жди беды. Если бы ты дивьих не видел, то тебе и в ум бы не пришло на этом месте ямы копать. Может потом, когда Кладовик бы улетел, тебя бы и угораздила такая идея. А может и нет. Все дело случая.
 — Если Кладовик питается плохой энергией, то он плохой?
 — Нет понятия «плохая энергия». Если ты еще не понял, это и не энергия вовсе. Просто другого понятия в вашем мире нет. Не поймешь ты ничего. Назовем это «энергия» и все. Она не плохая и не хорошая. Просто одному приносит она пользу, а другому — вред. Кладовику она пользу приносит, например. А нам с тобой — вред. Кладовик для нас вообще паралелен. Если ты трогать его не будешь.
 — И долго этот Кладовик там кушать будет? Сколько в кладе этой «энергии»?
 — Я ее не мерил и не взвешивал. Думаю, и Кладовик этого не знает. Бывает, потеряет человек копейку. И так пожалеет об этом, что Кладовик год сидит на этой копейке и все не выкушает и не выкушает. А эта копейка, прям на остановке валяется. И дворники там метут каждый день. И люди ходят. Опусти глаза — вот она лежит. Подними ее. Ан-нет, лежит эта копеечка нерушимой. А только улетел Кладовик, и нате, человек 5 эту копейку сразу увидят. Все, потому что пустая она уже. Не нужна Кладовику стала. Вот, эти пятеро, схватят эту копейку и дерутся за нее. И вдруг, надо ж, уронили и она на тоже место покатилась. Смотрят эти пятеро, ищут ее, но не видят. Кладовик снова на нее сел. Потому, что теперь эта копейка снова «заряженная». Кстати, может это уже и не тот, не первый Кладовик. Может это другой прилетел. Первый то уже наелся и летает вдоволь. В охоту летает. Сыт он и сыт надолго. Такие дела.
 — Да… Интересно все у вас получается.
 — Не у вас, а уже у нас. Хотя... сложное это понятие. Надо подумать на досуге. Ладно, я исчезаю к себе. Солнце встало уже высоко. Не люблю я это время суток. А ты иди, в порядок себя приводи, кушай. Если увидишь кого из дивьих, не трогай его разговорами. Пока тот сам с тобой не заговорит, не замечай его совсем. Не пугайся, но будь бдителен. Это основное правило.
 — Не говори, не замечай, не пугайся, но будь! Как-то все сразу и сложно. Ладно, подумаем над своим поведением. Но, думаю, лучше перебздеть, чем недобздеть! Кошмар, на старости лет учиться такому элементарному приходится.

Глава 4

После водных процедур (а в доме был и туалет, и душ, с канализацией в сточную яму), позднего завтрака, Вячеслав намерелся выйти на улицу. Некоторое время он постоял перед дверью. Тузик, через выпил в двери, уже три раза шмыгнул на улицу и с улицы. Каждый раз, вбегая в дом, Тузик весело прыгал и безумным образом махал хвостом. А Авдеев все не решался открыть дверь и посмотреть на мир взглядом дивьевидящего. Когда в очередной раз Тузик выскочил на улицу, Вячеслав глубоко вздохнул, толкнул дверь коленкой и вышел за порог.
Стоя на довольно высоком крыльце дома, Авдеев оглядел заимку и ничего нового не увидел. То место, где зарыт клад, было за баней и Кладовика от сюда не видно. В дупле высокого дуба Вячеслав вроде-бы заметил некоторое шевеление, но не более. Это можно было списать на игру светотени. Душа Авдеева успокоилась. Небо не разверзлось и оттуда не рухнул рой страшных дивьих сущностей. Лес пах все также, как и должен пахнуть в это время года. И шумел так же. Те же птички, те же деревья. Через частокол не лезли кучи страшных Трястей, Виев, Грецей, Переплутов и прочей дивьей живности. И чего боятся то было? Тузик весело бегал по усадьбе то и дело оглядываясь на Авдеева. Обнюхивая все подряд и помечая только ему понятные, заветные места. У собаки свое виденье нормальности. И, смотря на Тузика Авдеев окончательно успокоился. Взял нервы в кулак и шагнул навстречу неизвестностям.
Авдеев направился в сторону бани и обогнув ее, машинально остановился. Действительно, ровно посредине пространства между баней и частоколом, прямо на земле дремала белая сорока. Но выглядела она какой-то нереальной. Глаза видели ее четко. Но мозг отказывал этому предмету в реальности. Именно так можно описать данные авдеевские ощущения. Тузик подбежал к Кладовику, понюхал возле него землю и резко развернул голову к забору, замахав хвостом в знак приветствия неизвестного чего-то. Ранее Вячеслав и не обратил бы внимание на поведения пса, но сейчас Авдеев стал пялится туда, куда смотрел пес. Пришествие не дало себя долго ждать. Прямо из частокола вышагнул небольшой толстенький старичок в одежде из мешковины. За широкой, патлатой бородой угадывалась улыбка. Старик выглядел живым, бодрым и сразу же стал успокаивать Вячеслава:
 — Не бойся дорогой. Все нормально. Я уже наслышан про твою дивность. В первый раз вижу человека с дивьезрением. Не, я знаю, что такие есть, но посмотреть на такое чудо доводиться впервые. Эх, чуял я тот запах, чуял. Подозревал, что зелье не простое ты выварил. Ох непростое. Но, думал, что показалось. Мало ли. Стар уже. Пятый дуб меняю. Прошлые то уже и рассыпались в труху. Да и труха та уже пропала. Ан-нет, не показалось. Запрячь ты ту бутылку. Закопай ее. А я стеречь буду.
 — Я не против, если что. Представляться, надеюсь не надо?
 — Знаю я тебя, как облупленного. Свой, можно сказать. И плохого я тебе ничего не сделаю. Меня же просто Еднарь зови. Или Нарь. Как хочешь. Нету у нас собственных имен. Не гордые мы, но себя обижать не дадим.
Еднарь подошел к птице, принюхался к ней и заключил:
 — Долго еще, долго. Не трогай ее.
 — Та я знаю, слушай, а все дивьи вот так, сквозь стены и заборы ходят?
 — Не все. У нас хоть разные миры, но все ж они пересекаются. Если это моя территория, то я тут волен ходить, как хочу. Но если я в баню зайду, там банного территория. Там для меня и стены есть и двери существуют. А для банного — ничего этого нет. А вот этот частокол, он для других, чужих духов — граница непреодолимая. Кстати, и для этого самого банного и для домового. Там, правда, в заборе щелочка есть. Вот эти двое и могут сквозь нее и зайти и выйти. А вот другие любые, всякие посторонние дивьи, те и сквозь нее не пролезут. Так что поляна тут спокойная. Да еще и Кладовик поселился. Он, для многих — как пугало. Хотя лично я никогда Кладовика в действии не видел. Но, говорят, это сильный дух. Ему и Грець нипочем.
 — Ну что ж, хоть это радует. Не сразу в этот омут окунусь. Не с головой, а постепенно. А то мозги взрываются. Так и до дурки не долго.
Нарь вопросительно посмотрел на Авдеева и поинтересовался:
  — А кто такая «дурка»? Это из ваших, из живых (как вы говорите) кто-то? Женщина это, или старик какой? Красивое имя Дурка.
— Это не человек, а место. Здание такое, Дурдом называется. Туда ненормальных людей свозят и лечат их.
 — Не слышал, не слышал. А что значит «ненормальные», как вы их определяете?
 — Ну, человек ведет себя уж слишком странно. Не знаю, как там у вас, но у нас, норма — понятие растяжимое. В принципе, почти все люди немного странные. У каждого свои отклонения в поведении и в мышлении. Но, иногда, человек вообще теряет ум. Он теряет адекватность. Путается в реальности, или нереальности. Это сразу видно. Вот, если бы не видящий тебя смотрел на наш разговор, то он бы меня за сошедшего сума, за свихнувшегося и принял бы. Ведь для него то я с пустотой разговариваю.
 — Но это же не так, может те, которых вы свихнувшимися считаете, на самом деле видят еще какой другой мир. Мало ли?
 — Не думаю. Слишком уж много миров на одну вселенную. Прям перекресток какой-то.
 Нарь, почесав потылицу:
 — А почему нет? Интересная идея. А эти, свихнувшиеся, их возвращают из такого... состояния? В нормальность они приходят, или как там у вас?
 — У нас это называют лечение. Их лечат. Таблетками там. Всякими микстурами, уколами. Мало ли чем еще. Да, многих и вылечивают. А некоторых нет. Так и болеют всю жизнь. Мучаются.
 — Да… не знал я про вас такое. Интересно. А по-другому как-то лечить пробовали?
— Пробовали. Пробовали и не лечить вовсе, по-разному было. Пока это самый нормальный способ. Самый действенный и безобидный для самого больного. Целая наука есть — медицина.
 — У нас тоже есть науки. Но я далек от этого. Просто, люблю поразмышлять. Посмотреть на ваш мир, на наш. Сравнить. Найти разницу. Когда и запишу что полезное. Стар уже стал. Ранее и запомнить то было просто. Увидел, даже и не подумал, а запомнил. Невзначай, как-то. А сейчас все записываю. Исчезну, мои записи другие заберут. Смотри и польза какая будет и от моих размышлений.
 — А исчезать тебе не страшно?
 — Чего страшного то? Пока я думаю — я есть. А когда исчезну, то и думать то некому за меня будет. Страх то, он внутри меня возникает. А вот исчез я, то страх где возникнет? Нигде! Только записи от меня и останутся. Может и надо было то, чтоб я для этих самых наблюдений и возник. Чтоб смотрел на эти миры и сравнивал их, подмечая разницу и сообщая ее всем нашим. Выводы делал. Тем, кому это надо, кто интересуется этим, рассказывал о них. А такие, знаешь, они тоже есть. Вот так я так думаю и успокаиваюсь этим.
 — Да… у нас примерно так же.
 — Ладно, дорогой человек, мне свои дела надо делать. Пошел я. Солнце, вон, уже высоко. А я все никак не соберусь.
 Нарь развернулся и ушел бодрым шагом, шагнув через частокол, как и нету его вовсе. Авдеев посмотрел на Кладовика и подумал: «Не так и страшно все это. Привыкну. Главное — перед людьми не спалиться. Даже если нет этих дивьих, если это мое воображение разыгралось, то выбор то какой? Нет, к мозгоправу я не пойду.» Птица напряглась, распушив перья и снова расслабилась. Авдеев решил удалиться. «Надо и вправду зарыть это злосчастную трехлитровку. Еще, чего доброго, генерал со своими до нее доберется. Делов будет!» — подумал Авдеев и двинулся на кухню, размышляя, как и во что эту бутылку самогона запаковать.
Трехлитровая бутылка была знатной. Еще с царскими гербами. Но пробка была современной, резиновой. Наверное, еще советского производства. Скорее всего его выточил какой-то токарь средней руки. Добротная, плотная резина, не то, что современные материалы, рассыпающиеся на глазах. Бутылку решено было упаковать в ящик какого-то военного происхождения. Авдеев утрамбовал в него найденных в сарае тряпок. Аккуратно положил в них бутылку. Сверху прикрыл ее старой фуфайкой. Закрыл крышку. Все выглядело вполне надежно. Яма была выкопана за этим же сараем. В конце, после возвращения на бывшее место дерна и поливания его водой, чтоб принялся и не засох, Авдеев в голос позвал Еднаря:
 — Нарь! Нааарь! Я бутылку тут закопал!
 В друг, прямо в голове у Авдеева, возникли чужие мысли. Именно возникли, и мозг точно определил их как «чужие». Точнее это описать сложно: «Ты чего орешь? Просто, в голове подумай про меня. Обратись ко мне, и я услышу. Ты не далеко находишься. А если далеко будешь, то ори во всю глотку, думай хоть пол века — я не услышу. Вот так это работает. Ех… учить тебя и учить. Видел я, где ты яму рыл и что клал туда. Можешь не переживать. И трава там примется и место это я для тебя сберегу.»

Глава 5

Браги было ровно на 2 захода. После решения проблемы с напитком, открывающим дар дивьезрения (и дивьеслышанья, и даже дивьетроганья, как оказалось), Вячеслав организовал очередной заход процесса самогоноварения. И, между прочими делами, вырвал из своего журнала рецептов ту страницу, на которой была описана технология производства «Напитка дивьезрения» (так назвал это пойло Авдеев). Рецепт был переписан и запрятан в двух укромных местах заимки. Мало ли кому такое может пригодиться. Пускай лучше только Вячеслав и знает его рецептуру. После этого, Вячеслав внезапно вспомнил про шашлыки. По пути на заимку, он заехал к Хурбаи, державшему неплохую закусочную, под названием «Хива». Авдеев много раз помогал Хурбаи. Отмазывал его от всякого рода инспекций, от наезда чудом оставшихся в живых бандитов всякой масти и прочего, и прочего. По-этому просьба продать килограммчик замоченного для изготовления мяса, была исполнена мгновенно и с особым шиком. К килограмму (а от денег Хурбаи никогда не отказывался) была добавлена скромная стопочка лепешек (уже даром). Так что сегодня, с выбором блюд можно голову не морочить.
В центре усадьбы, на равном отдалении от всех построек, находилась беседка с мангалом. Мангал был вычурным, сваренным из толстенной нержавеющей стали. Сверху мангала висела такая-же нержавеющая вытяжка. Авдеев разжег еще вчера подготовленные дрова и стал наблюдать за набирающем силы огнем. И вдруг, прямо из под земли, у одной из стоек мангала вылезло оно. Это был маленький человечек алого цвета. Волосы у него торчали в разные стороны и развевались на подобие языков пламени, но не слишком шустро. Да и вообще, все движения человечка были вялыми, сонными. Несмотря на это, аленький взобрался на мангал. Сел на самое разгоревшееся полено, стал потягиваться и как-бы делать зарядку. В какой-то момент аленький заметил Авдеева, встал во весь свой росточек на полене и стал рассматривать Вячеслава. Внимательно рассматривать, буквально, с ног до головы. Затем, хлопнув руками по бедрам, писклявым голосом произнес:
 — Ба! Вот это чудо, не думал, что такое когда-нибудь увижу! Дивьевидящий! А я думал, что это сказки. Уж не брежу ли я?
Человечек снова оценил внимательным взгядом Вячеслава:
 — Да нет! Весь мир на месте и все такой-же? И как же это ты так смог выкрутиться таким образом? Расскажи кому, и не поверят же!
Авдеев наклонился, присмотрелся к аленькому и спросил:
 — Звать то тебя, как? Я так понял, ты этим огнем и питаешься?
 — Не огнем, а тем, что улетает с ним. Душой дерева я питаюсь. Дармовая она. Все равно пропадет. Давно я не ел… Месяц как (именно месяц на этом месте никто ничего не палил). Уж и спать не хочется, а деваться не куда. Сплю. Хоть и не зима.
 — Так чего ж ты из печек не подпитался? Я же топил их, и ни раз.
 — Так там другие Жижи поселились. Меня, по-вашему, зовут Жиж, кстати,  — склонил голову и протянул руку человечек.
 — Меня Вячеслав зовут!  — Протянул руку Авдеев, но тут же одернул ее, от опаливающего жара.
Человечек рассмеялся и рухнул с полена. Там, где он упал, взметнулся язычок пламени. Хотя весь жар на этом месте остался нерушимым. Жиж снова вылез на полено. Оглядел его и, оценив данное полено, как уже недостойное своего присутствия, перепрыгнул на более ярко горящее. Растянувшись на новом полене во весь свой маленький рост, Жиж продолжил беседу:
 — Я поздно сюда прибыл. Все нормальные места уже заняты. Тот (Жиж указал на баню), меня часто пускает. Погреться, так сказать. А с теми (Жиж ткнул на дом и на винокурню) я только шапочный знакомый. Надо ближе познакомиться, да все никак не соберусь. Вот и сыт только тем, что ты тут, да в других местах двора палишь. Дворового у нас нет, чтоб организовать всех. Люди тут редко появляются. Вот и не завелся еще. Да и Нарь, наверное, против будет. Вот и занимается, так сказать, самоорганизацией. Нарь немного вмешивается. Порядок наводит, если что. Но ты не подумай, чего, мы не ссоримся.
 — Понятно все с вами, жыжами. Только не спалите мне все. Без заимки останусь.
Жиж привстал и возразил Авдееву:
 — Ну не дураки же мы! Сгорит тут все и что? Нажремся один раз от пуза... и все… Как у вас говорят: «Хоть помирай!» Оно нам такое надо? Тут молния ударила. Километрах в 20-ти. Так тамошние жижи затушили ее. На всякий случай. Хорошо, что их там много. Ведь места то там хорошие. Люди к ним на рыбалку да на охоту ездят. Сами еду готовят, да и жижей кормят. Так что большой пожар на этом месте никому не нужен. Если можно справиться, то жижи поддерживают огонь на достаточном уровне и не более. Не звери же мы. У нас все культурно, без излишеств.
 — Даже так? Ну, тогда вы даже полезные, получается. Все, пошел я по шашлыки. Жар уже скоро в самый раз будет. Мне тоже что-то покушать захотелось. Ты извини, но мне тут по хозяйничать надо
Авдеев взял кочергу, разворошил догорающие дрова, равномерно заполнив ими все пространство мангала и пошел нанизывать шашлыки. Жиж, тем временем, походил по углям и развалился на самом горячем месте.
Шашлык выдался на славу. В конце, когда шампуры уже снимались, Вячеслав кинул в мангал небольшое поленце. «Для Жижа», так сказать. Пусть погреется. Мангал был сделан по всем правилам, так что особой пожароопасности данное действие вызвать не должно. Жиж оценил заботу и разразился рядом благодарственных изречений. Они были испещрены выражениями давно забытых эпох. Из-за этого, хвалебная ода Жижа, местами смахивала на речь Якина из известной комедии Гайдая. Вот только выражения применялись правильные и, как говориться: «В тему». Не было ни каких «Вельми понеже» и прочей бессмысленной лабуды. Авдеев понял, что употребление древних слов в благодарственных высказываниях дивьих, особым образом подчеркивает степень благодарности. Осталось только узнать, что такое: «Гой вы еси добры молодцы». Так же непонятным оказалось: «Гой вам богатырские дела». И еще пару словечек, типа «Днесь». Но виду Авдеев не подал, в ответ сказал простое «Спасибо» и расшаркался на подобие того, как это делал Дартаньян в исполнении Боярского. Жижа это действие раззадорило. Он явно такого не видел ни разу.
Перед обедом, Авдеев в очередной раз наведался к аппарату. Заменил бутыль, в которой капала самогонка. Подкинул Дров и уже после этого, в печке, увидел еще одного Жижа. Этот Жиж дремал прямо на углях. При поступлении новой порции дров, Жиж приподнял голову, помахал Авдееву, но потом снова зарыл глаза и продолжил наслаждаться потоком энергии. Авдеев помахал ему в ответ и не стал более досаждать, вспомнив слова Слава.
И вот, дело дошло до шашлыка. Странно получается, рецепты Хурбаи Авдеев знал. И приправы у него нужные были. Но вот такого шикарного шашлыка, как замоченный самим Хурбаи, никогда не получалось. Вкушая благодатное мясо, закусывая его салатом и лепешками, Авдеев подумал: «А уж не знаком ли Хурбаи с каким-то духом шашлыка. Не управляет ли он такой сущностью непреднамеренно, например. Не зная даже этого.» Ответа на данный вопрос у Вячеслава не было, а досаждать Слава по таким мелочам не хотелось. Тем более, что если так и есть в действительности, то Хурбаи помогают духи плова, салата, шурпы, лепешек, перепелов в тандыре, димлямы и еще кучи того, что так хорошо делают в Хиве. Любой клиент Хивы, еще до заказа блюд, получает на стол целый чайник чая. Зеленого, либо черного, на выбор и даром. И даже этот, дармовой чай, является самым вкусным чаем в округе. Значит в этом помещении водятся духи хорошего чая? А может просто не водятся духи плохого чая, или духи плохого плова? Это ведь тоже вариант? Авдеев налил рюмку вчерашней самогонки и решил отогнать эти бредовые мысли. Опрокинув ее, Вячеслав проследил за послевкусием, а только потом закусил салатом. Самогон был хорошим, даже очень. Но никаким особо шикарным он не был. Авдеев вспомнил про привезенный дубовый бочоночек и решил вылить в него весь выгнанный вчера самогон. Пускай пару лет в подвале постоит. Может чего толкового с данного пойла и получится. Пообедав, Авдеев двинулся выполнять задуманное.
Новенький бочоночек вместил всю выгнанную вчера самогонку с лихвой. Даже еще 2-3 литра можно было добавить, но смешивать пойло Вячеслав не хотел. Эксперимент должен быть чистым. Запечатанный деревянный сосуд был опущен в подвал. Из подвала же Авдеев достал три подобных бочонка с настойками нормального качества. Дело в том, что Хурбаи заинтересовался напитками Авдеева. В особом зале его закусочной порой засиживались серьезные люди. Очень часто им хотелось сельской романтики в виде хорошего самогона. Так сказать: «Молодость вспомнить». Но вспоминать молодость хотелось не под какой-то шмурдяк, выгнанный из маляса, а под удобоваримый, но домашний напиток. Хурбаи, как оказывается, покупал самогонку Вячеслава у местной самогонщицы Бабы Люси, со странной фамилией Райка. Это была женщина «со справкой». Нет, с мозгами у нее было все нормально. Просто, в детстве, «родничок» на макушеке головы не зарос. На основании этого и выдали ей справку, прикрываясь которой (и взятками) она и мутила свои делишки.
Даже во времена СССР, Люся гнала водку, сколько хотела и когда хотела. Скупала рыбу у браконьеров. Сушила, солила, коптила и продавала ее. И все, ради единственного сына, которого еще в третьем классе прозвали Мудохой. Он был умным, схватывал все на ходу, но физически слабым. Однако слабость компенсировалась колоссальным характером и такой же колоссальной предприимчивостью. Мудохе были должны многие пацаны, это его и спасало. Не то чтобы его уважали, но особо и не трогали. Ведь Мудоха, уже в 5-м классе, начал показывать чудеса предприимчивости. Первой его пробой бизнеса была продажа резиновой лодки, ради покупки интересных книг. При чем не где-либо, а райцентре, на подпольном книжном рынке. По мере прочтения, книги продавались односельчанам, или ученикам школы. С хорошим дисконтом. Ну и так далее и тому подобное. В 8-м классе, через свою маму, Мудоха купил чеки Внешторгбанка СССР и уже на них приобрел пусть простенький, но надежный двухкассетник. Даже взрослые мужики Мудоху зауважали. Но, Мудохой он быть не перестал. Кроме прочего, стал продавать кассеты. Довольно с неплохими записями, вполне удовлетворительного качества и по сходной цене. Двухкассетник начал окупаться. Именно в этом и был весь Мудоха. Как говорили старики: «Сходит по-большому и развернется посмотреть, нельзя ли там чего-то выковырять полезного.»
Смотря на удачливость Мудохи, на то, как Мудоха всегда и везде читает книжку, половина школы заразилась этой привычкой. Даже самые оторванные и уже начавшие опускаться старшеклассники, таскали с собой дежурное чтиво. И не только таскали а и почитывали его, при первом удобном случаи. Наверное, из-за этого, многие так и не спились. Не опустились окончательно. Сейчас же Мудоха был бизнесменом областном уровня. Но его мама, по привычке, все также гнала и перепродавала самогонку. С рыбой пришлось завязать. «Здоровье уже не то» - говорила она. Когда Авдеев вылез из подвала, ему пришла в голову мысль, что никакого духа подвала он не увидел. «Может Подвальный, как и Домовой, слишком скрытные от природы?» - подумал Вячеслав и снова не стал беспокоить Слава.
Все время, пока Авдеев находился в подвале, Тузик чувствовал особую ответственность за то, что находилось наверху. Он выходил на центр усадьбы, вострил уши и внимательно прислушивался к каждому шороху. То и дело лаял короткими «фразами» на что-то. Поворачивался из стороны в сторону и всем видом показывал из себя хозяина этой территории. А когда же Вячеслав показывался на поверхности, то Тузик встречал его, как после длительной разлуки. Так было и сейчас.
Бочки с самогонкой были погружены в Буханку. Скоро докапает самогонка, Авдеев остудит и разберет аппарат. План на сегодня можно считать перевыполненным. А завтра, не очень рано, следует собираться в большой мир. Встречаться там с новыми проявлениями полученного дара дивьезрения и привыкать к этому. Жизнь заиграла новыми красками. Адреналин снова разгоняет кровь в венах, как перед первым свиданием.


Глава 6

Проснувшись утром и потянувшись в постели, Авдеев увидел сидящего в кресле Слава. В этот раз, даже не удивился. После сна, Вячеслав вернулся в новую реальность. Бред это, или все эти дивьи действительно есть — выбирать не приходится. Он их видит и все. А во сне Авдееву вернулись те времена, когда никаких дивьих и на горизонте не наблюдалось. Более того, слова такого он и не слышал. Поделиться бы этим всем с каким-то мозгоправом. Пожалуй, материала на целую диссертацию бы хватило. Только делать этого Авдеев не будет. Надо жить, питаясь не привлекать лишнего внимания.
Собака, кстати, спала на коврике у кресла, где обнаружился Слав, а не у кровати. Как только Вячеслав показал признаки пробуждения, Тузик встал и смачно потянувшись убежал на улицу. У собаки свои утренние дела. Окрестность, вон, с утра не обнюханная стоит. Надо тайные вешки проверить. Двор сам себя не обнюхает и не пометит. А хозяин, похоже, в этом не разберется вообще. Так что такая важная работа сваливается на плечи Тузика. Вся целиком и передоверить ее некому.
Слав же, не дожидаясь пока Авдеев полностью отойдет ото сна, решил начать беседу:
 — Так, сегодня в мир поедем, я так понял. Если что, я тебе подсказывать буду, но без явления воочию. Это также, как вот мы с тобой сейчас говорим. Знай, кроме тебя меня никто не слышит, не пугайся. Машину веди внимательно, мозг твой дивьих распознает. Не тормози и не пытайся их объехать. Нам на это наплевать. Так, кого мы можем повстречать... Первое, что тебя может поразить, это химороды, которые на дворе и пьяниц Куравлевых завелись. На хуторе, у леса, три хозяйства расположены. В одном Козловы живут. Дом и хозяйство у них  — нормальные. Там ты можешь дворового увидеть, кстати. Мужичок такой, чем лучше хозяйство, тем он добрей и ухоженней. Рядом с Козловыми, Растеевы живут. Чуть по хуже, но вполне нормально. А вот напротив, как раз дом Куравлевых и расположился. Муж и жена — пьяницы. Хозяйство — ни какое. Трястя, чуть ли не два раза на день приходит и прочее, и прочее. Вот дворовой от них и ушел. С ним, намаявшись, ушли и домовой, банный и прочие. Воструха, что в сарае обитала, та первая сбежала. Но, как у вас говорят: «Свято место пусто не бывает.» Вот химороды и завелись. Они будут тебе показываться, как белые полупрозрачные, худые женщины, непонятного возраста. Это то, что тебя и может испугать. Какие и на дорогу перед домом могут выйти. Не пугайся их. Хотя… объехать такую — не лишнее. Если встречных машин не будет, конечно. А так — не заморачивайся даже.
 — Я, мельком, видел дома на этом хуторе. Но особо и не вглядывался. Там лесники живут, или что-то около этого. А тот дом, что напротив, я думал он брошенный. Ворота настежь. И как такие живут? В принципе, Чимбарка совсем рядом. Ходят, подряжаются, наверное. Огород, там, копать, например. Знаю я подобных типчиков. На водку есть — и хрен на полку. Закуска? Та она ж градус у водки крадет. Люди-бурьяны! От смотришь, и голова есть и руки, и ноги. Ан-нет! Водка все затмевает и забирает. Бывает и ум просматривается. Однако, зависимость - умножает все на ноль. В итоге, все становятся одинаковые. И женщины, и мужчины. Даже с виду... Предел лица — стремится к роже! Ты знаешь, таким верить нельзя. Был у меня один знакомый. В армии служили вместе. Я в милицию пошел, а он — в сантехники. Ничего плохого в этой профессии нет. Даже более того. Сейчас такое все, что попробуй разобраться в этих материалах, фурнитуре и приспособлениях. Но! Профессия эта — «водкоопасная»! Куда не зайдешь, тебе рюмку суют под нос. Или бутылочку в карман. Вот и спиваются люди. Один раз, решил я сантехнику в квартире поменять. Да и стояк заменить — не лишнее. Соседи богатые и не против. Пригласил я этого другана, Коля его звали. Оценили, хорошо, что задаток не большой дал. Так, чтоб считалось. И что? Запил Коля. Неделю — в кизяк! Плюнул я и на третий день пригласил человека. Прямо по первому объявлению в газете. Нормально все сделали. До сих пор работает. О! Да ты, наверное, и знаешь все, что я рассказываю.
 — Не так подробно. Я-то за своими делами наблюдаю. У меня свои подробности. Помню я этого Колю. С ним к тебе химорода пришла. Хорошо, что домовые в вашем подъезде дружные. Прогнали ее. А то… недельку бы мучился.
 — Знаешь ты, или нет, но я его возле мусорки видел. Невдалеке шел и видел, как он роется. Сделал вид, что не заметил. Но он то, он увидел… понял, что я его игнорирую.
 — Про это я знаю. Ты часто потом задумывался, все неудобно тебе было. Ты просто не знаешь, что этому Коле уже одинаково все было. Он переступил черту стыда. За ней, все уже можно и тормозов там нет. Вот с таких химороды и питаются. За таким, знаешь, уже и Встречник наблюдает. Это дух, тоже тебе страшным может показаться. Он в черном балахоне, накинутом так, что и лицо за тьмой невидно. Но оно есть! В руке — всегда сухая коряга. Такой к умирающему приходит. Встречник только по дорогам и тропкам ходит.
 — Он душу забирает?
 — Да нет. Знаешь, я не уверен, что душа есть. По крайней мере, в том понимании, в котором вы привыкли это воспринимать. Сложнее все, намного сложнее. Ну ладно, назовем эту сущность — душей. Когда она покинула тело (не важно, человек ты, заяц или медведь, например), в теле остается много того, что мы договорились называть энергией. Вот эту энергию Встречник и забирает. Сам он не убивает, как правило. Но если голодный, то ходит за подобными Коле личностями и наблюдает. Ждет. Встречник может и показаться этому человеку. Напугать. Есть у него такая способность.
 — Жесть…  — Авдеева передернуло
 — Ты не бойся их, — успокоил его Слав, — смысла в этом страхе нет. Пока ты жив, то Встречник тебе плохого не сделает. Он именно страхом убить и пытается. Однако ты, с дивьезрением то! Ты вообще на него прикрикнуть можешь. Мысленно — вполне хватит! Он трусливый.
После стандартных утренних процедур Авдеев спустил в подвал вчерашнюю самогонку. Бросил в нее щепотку специально заготовленных трав и запечатал в большой стеклянной банке. Вспомнив про Хурбаи, Вячеслав зашел в Бутлегерскую. Намечался небольшой, но доходный бизнес. Еще вчера Авдеев наметил и переписал три рецепта самогонки. Их следовало отдать Хурбаи. После этого, Вячеслав закрыл все на заимке и выехал из нее (не забыв запереть ворота).
По пути следования находилась избушка лесника. Кроме заимки Авдеева, в окрестности находилось еще две подобных. Лесник наведывался к ним регулярно, за что получал оплату. Леснику в заимках дозволялось не только ночевать, но и принимать баню. Так — надежнее. Свернув в сторону избушки лесника, Вячеслав краем глаза увидел в лесу шевеление. Это был дивьий. Что-то большое и странное. Авдеев даже слегка растерялся, вильнув рулем автомобиля. Как-бы из ниоткуда прозвучал голос слава: «Не гони! Нам еще жить надо! Это Вепреслон. Он так назван по понятным причинам внешней схожести. Именно из-за него твою заимку и не обнесли воры. Ни разу! Вепреслон живет от встреченной живности. Той, которая считается чужой. Ты для него — свой. Он понял про твое дивьезрение и стесняется показаться. Может, в следующий раз, его и рассмотришь. Вепреслон живет на своей территории. Стережет ее. Стережет своих на ней и то, что свои имеют в качестве собственности. Будь то нора, или дом. Но Вепреслоны — штука редкая. Повезло тебе с ним. Вепреслоны — одни из древнейших дивьих. Они не исчезают и живут на своей территории с тех времен, когда и динозавров еще не было, а трилобиты уже умерли.»
Вячеслав выехал на поляну с избушкой, возле которой колол дрова лесник. Звали лесника Николай Куралесов. В этот момент снова прозвучал голос Слава: «Этот, кого ты видишь, он с дивьезрением. Но ты пока не раскрывайся. Он даже лечился, думал что помешательство случилось. Потом плюнул и подался в лесники. Я с его ведогоном, Лаем, переговорю, он ему нашепчет что надо. В следующий раз откроешься.» Авдеев мысленно спросил в ответ: «Он тоже что-то выпил?» Слав ответил: «Нет, он потомственный. У них дар от деда к внуку передается. Неделю назад у Николая внук родился. В Москве. Вот, годам к 20-28-ми, этот внук и «раздуплится» в дивьезрении. Николаю не повезло в том, что его дед на войне погиб. Иначе бы он внуку все рассказал и не пришлось бы к врачу идти.» Авдеев мысленно поблагодарил Слава за информацию и вышел из автомобиля.
 — Привет Николай! К зиме готовишься?
 — Готовь сани летом!  — ответил Куралесов, загнал топор в колоду и протянул руку Авдееву.
Мужики поздоровались и пошли в довольно большую и обустроенную избушку. В избушке имелось освещение. Несмотря на отделенность от ближайшего жилья, сюда, в тогдашнее отделение геологического центра, провели отдельную ветку в три фазы электричества. Красота! Имелся и телефон (а сейчас даже интернет). Именно с этого места разбредались многочисленные экспедиции. Тут происходила первичная обработка их результатов. Куралесов, почти за копейки, в свое время выкупил эту собственность у далекого геологического центра, в котором он начинал свою рабочую деятельность. Давно это было, сразу после Развала СССР и до своего «похода» в дурку. Многие думали, что Николай ушел в леса из-за своей нелюдимости. Некоторые думали, что из-за денег. А поживиться в лесу есть чем, если знаешь, где и что произрастает. Но ответ был другим. После неумелого лечения, Куралесову, было проще общаться с дивьими, чем с людьми. Тот же Вепреслон, он милейшее и умнейшее существо! Помнит свое место обитания где-то со времен Кембрийского периода. Вепреслон для геолога, — неимоверный источник информации. (Если вы геолог — обязательно познакомьтесь с Вепреслоном!)
Внутри «избушка» выглядела хорошо. А как для такого забитого места, так вообще шикарно. Авдеев тут был много раз, но только теперь понимал источники дохода, позволяющие Николаю пополнять коллекцию старинных (и не очень) винтовок и ножей. Куралесов имел шикарный внедорожник, сам оплачивал работу нескольких помощников. Один раз Авдеев у Николая выкупил три неплохих бриллиантика. «Пусть лежат!» — подумал тогда Вячеслав и не прогадал. «Уж не Вепреслон ли навел Куралесова на бриллиантики? Да ладно, пускай радуется жизни. Мне то что. » — подумал Авдеев, в очередной раз осматривая коллекцию ножей. Николай тем временем подготавливал Чай. Авдеев развернулся от ковра с ножами, вытянул из куртки конверт с оплатой услуг охраны заимки и ткнул его Николаю. Николай указал на кожаный диван и сказал:
 — На диван брось. Потом заберу. Как у тебя там? Получается твой напиток?
 — Нет, ни хрена не выходит. Но я не унываю.
 — Да ладно. Я не пью, сам знаешь, нельзя мне после лечения. Но работники мои говорят, что твои настойки — божественны. Когда они у Люськи-Райки появляются, то их разбирают в тот же день.
 — В кафешку, к Хурбаи их направляй. Я туда тоже завозить буду. Даже рецепт ему везу. Купить хочет.
 — Напрасно ты так. Сам бы замутил и расширил дело.
 — Не хочу. Мне достаточно. Тем более, что Хурбаи предлагает долю. Первичный вклад, так сказать я сделал. Хурбаи аппаратуру заказал. Решаем, где производить. Как раз по этому поводу к тебе у меня и вопросик. Старую избушку лесника не уступишь? В аренду хотим взять.
 — Почему не заработать? Хорошо! Мне много не надо. Ремонт там сделайте. Дорогу поправьте. Для начала — хватит. Далее же сговоримся. Я не жмот и не хапуга. Но… Капитализм, сам понимаешь!
 — Понятно. Тогда люди Хурбаи, на днях, к тебе наведаются.
 — Буду ждать. Поедем, посмотрим на объем обязательных работ. Сговоримся.
Оба ударили по рукам и сели пить чай, обсуждая политическую ситуацию в государстве. Ведь она тоже, сама себя не пообсуждает.
 От избушки Николая до выезда из леса, где находился хутор с домом Куравлевых — час пути. Дорога, в большинстве, хоть и асфальтированная, но извилистая. Особо не разгонишься. Проезжая Хутор на медленной скорости Авдеев увидел посреди двора Куравлевых некое полупрозрачное нечто. Оно как-бы колыхалось на ветру. Как повешенная тряпка. Эта сущность действительно походила на белую женщину с длинными волосами и платьем в пол и рукавами, почти до земли. Что-то холодное разило это этого дивьего существа. Авдеев, машинально, притормозил. Химорода замерла и вглядевшись в Авдеева поняла, что он ее видит. В это мгновение она оскалилась и метнулась в открытую дверь дома. В этот момент, со двора, что напротив раздался мужской голос:
 — Нету их. Завтра приезжайте, или после завтра. Вам огород вскопать? Или дрова наколоть на зиму?
Авдеева передернуло от неожиданности он развернулся и увидел опирающегося на калитку бородатого мужчину непонятного возраста. Одет был мужчина, как говорится: «В домашнее», но чисто. На ногах были не дешевые берцы. Мозг Авдеева распознал в нем простого человека, не дьвьего. Теперь, в новой реальности, такая процедура должна стать автоматической и к ней надо привыкать. Совладав с собой Авдеев ответил:
 — Та канаву надо прокопать. Где эти….
 — Алкашня спит и пьет. Нет ее. Они позавчера хорошо заработали и теперь, дня два-три, будет отсутствовать. Запой! Потом, когда водка кончится, драться начнут. Подозревать, что кто-то из них, что-то и где-то запрятал. И этот кто-то, ходит к этом что-то. Наливает из него, добавляет градус, но не делится. В особенности, подозреваемой будит женская половина. За что и будет нещадно колотимой. Хотя, честно говоря, это что-то запрятано в траве за колодцем. Сам с утречка увидал.
 — Концерт!
 — Да, надо бы снять, да в интернет выложить. Кино и немцы.  — Улыбнулся во всю бороду мужик.
 — Ну, немцев нет, слава богу. Алкаши, что с них возьмешь.
 — Вы бы не надеялись на них. В Чимбарке лесопилка стоит. Там нормальные мужики. Они не против подработать после смены. Туда лучше езжайте. Там себе нормальных работников и найдете. На этих, надежды — никакой. Они переступили черту доверия. Поверьте мне. Я, хоть и сосед, к ним и не суюсь. Лучше привезу кого, если помощник нужен.
 — Ладно! Так и поступлю. Спасибо за предупреждение!
 — Та не за что!  — Мужик развернулся и пошагал вглубь двора.
Авдеев еще раз посмотрел на двор и даже разглядел в окне некое шевеление, которое было определено, как дивье. Химороды действительно вызывали некоторую оторопь. Но, второй раз уже не страшно. Вячеслав набрал воздуха, задержал дыхание и громко выдохнул через рот. Таким образом Авдеев успокаивал свои нервы.
Дорога домой, в этот раз, лежала через забегаловку Хурбаи. В Хиве, как всегда в такое время, было только несколько заезжих дальнобойщиков. По залу Хивы прогуливался и дивьий, распознанный, как домовой. Он, под стать заведению, имел вид поджарого и делового официанта. Увидев Авдеева, домовой-официант оглядел его с ног до головы (не скрывая удивления) и не произнеся не слова, скрылся прямо в стене. Потом, в следующее мгновение, домовой снова выглянул с того же места стены, после чего удалился окончательно. Удивление у дивьего было безмерным. Наверное, человек увидевший приведение у своей кровати, выглядел бы менее ошарашенным. Авдеев начинал верить в себя и в свою способность справиться с новой жизненной ситуацией. Мир заиграл новыми красками. Пройдя зал, Вячеслав направился в каптерку Хурбаи.
Хурбаи, воткнувшись в ноутбук, подбивал свои расходы и только появился Вячеслав расплылся в улыбке:
 — Слава! Все получается неплохо. Не так хорошо, как предполагалось, но неплохо. Как там лесник?
 — Он согласен! Пришли к нему завтра своих. Вот рецепты!  — Авдеев выложил на стол три двойных листа тетрадки. На них, подробно, была описана технология приготовления самогонки. С температурами, давлением, граммами, минутами и днями.
 Хурбаи тут же вник в содержание каждого из листов, приговаривая:
 — Да… тут целый процесс! Подробненько, подробненько. А сколько это в паскалях?.. Такс... Ну… Тут мы упростим… Тут ванильный сахар попробуем. Ваниль — дороже!
Наконец, закончив изучение технологии, сказал:
 — Ты Слава молодец просто! Единственное, что манометры у моего аппарата в Паскалях проградуированы, не в атмосферах. Ну ничего. Я перепишу, для своих работников, в нужных единицах измерения. А названия у напитков какие?
 — Сам придумай. Но ванильный сахар — хуже. Лучше два варианта делай. С ванилью — для своих.
 — Так и сделаем. А с названиями я придумаю что-то. Аппарат уже везут. Вечером же подумаю, что покупать и где покупать. Надо калькуляцию прикинуть.
 — Ну ты жук, Хурбаи. Чувствуется тысячелетняя торговая жилка.
 — Эээээ! Может и двухтысячелетняя, или трех! — Хурбаи погрозил пальцем.
 — Не сомневаюсь. Твой предок какого-нибудь Чингисхана не кормил?
- Зачем нам Чингиза какого-то кормить? У нас свой есть! Тимур ибн Тарагай Барлас, Тамерлан! Его прадедушку мой родственник и кормил! А может и прадедушку прадедушки!
Авдеев улыбнулся и ответил:
 — Этак ты до неандертальцев дойдешь!
 — А что? Люди и тогда ели!
 — Но не торговали же!
 — А кто знает? Никто не знает! Может и торговали. Много ли по костям поймешь? Читал, вот, дудочку неандертальскую нашли. А до этого, мол, и не предполагали, что эти пещерные дикари были способны на искусство. Не думали, что у них музыка может быть. А от музыки до торговли - путь не далекий. Может они и торговали. С кроманьонцами, например. Эээ! Ты не поймешь. Торговля — это искусство. Это творчество души!
 — А деньги? Если бы торговали, то деньги бы были!
Хурбаи на секунду задумался и сразу ответил:
 — Что такое деньги? Деньги — это то, что мы считаем средством расчета. Договорились просто, что такая-то бумажка, или цифра на счете, — будет средством платы за товар. Не важно какой товар. Может это даже время какого-то человека. Его знания и умения. А что, если у древних людей, за деньги были куски кремния, например. Хорошего кремния. Удобного для производства орудий. Ведь жизнь то другая была! Другие ценности и другие идеалы. Или, к примеру какие-то ракушки были деньгами. Цветная глина, которой морды всякими узорами можно красить. Да и сами каменные инструменты. Та мало ли. Вот и была торговля.
 — Ну, это не торговля. Это простой обмен товаров. Натуральный обмен.
 — Ееее! Обмен, не обмен, — все равно торговля. Все равно надо уметь торговаться. Уметь продавать. А то наменяешь. Тонну кремния на одного воробья. И с голоду сдохнешь от такой торговли. Надорвешься камень долбать и пыль глотать.
 — Тут ты прав. В принципе, в качестве денег может быть что угодно. Можно в киловаттах энергии считать, например. Килограмм мяса — 10 киловатт.
 — Пожалуй, что 10 мало. Хотя… Зависит от того, продаем мы или покупаем.
 — Да! Чувствуется у тебя, более чем двух тысячелетняя, торговая жилка. Но считать не всегда по выгоде надо. От купишь ты тонну кремния за воробья. А человек этот возьми да умри с голоду. Пойдешь ты в горы. И что? Как кремний найти? Где он? Как понять на какой именно из гор этот «хороший кремний» и лежит. А человек, которого ты с голоду заморил ради выгоды, он знал. Он чувствовал! Взойдет на гору, подымет камешек и сразу понимает, что это не та гора. В другую сторону надо идти. А ты заморил его голодом. И пользы, получается, у тебя — только тонна. А могло бы и все 10 быть. Да и внук твой, у внука этого человека, мог-бы еще 10 тонн пользы получить.
- Слушай, не надо из меня крахобора делать, — улыбнулся Хурбаи, — я понимаю все. И другим тоже даю заработать. Ты же знаешь. Даже просто так деньги даю. Из жалости, сердолюбия, если так можно сказать. Есть такое слово? Не помню!
 —  Да знаю. Ладно, надо ехать. Позвонишь, если что. Сердолюбие, сердолюбие…  тоже не помню.
Выходя из Хивы, Авдеев еще раз удивился широкому кругозору Хурбаи. А потом вспомнил, что перед ним человек с двойным высшим образованием. Причем первое — учитель физики. И хороший, говорят, был учитель. Но! 90-е многим поломали жизнь. Не все смогли выплыть из того дерьма, в которое хлынуло на людей после развала Союза. А Хурбаи смог. И вот сейчас, вместо того, чтоб учить детей в родном городе Хива, бывшей столице Хорезма, Хурбаи делает бизнес в России. Постепенно, на перекрестке трасс, выросла своя «Хива». Тут выпекают замечательные «Лепешки по-Зороастрийски», готовят много всяких вкусных блюд и подают замечательный зеленый чай. Даже местный батюшка, который всерьез постится в нужное время, и тот находит здесь свои постные блюда. Вернее, те две узбечки, которые работают на кухне, специально подают ему нужную еду. Индивидуальный подход, так сказать. И вот, год из года, заходят сюда люди. Специально останавливаются дальнобойщики. Заезжают бригады строителей и бизнесмены. И все это делают ради одного — чтобы вкусно покушать и быть уверенным, что тебя не накормят тухлятиной, скрыв запах и вкус умело подобранными приправами.



Глава 7

И вот, - дом. Капитально перестроенный, старый, но просторный сруб. Когда этот участок был куплен Вячеславом, старый дом разобрали. Вырыли яму, сделали в ней каменный подвал и хозяйственный этаж. Хозяйственный этаж наполовину уходил в землю и имел маленькие окна, прямо у земли. Сверху этой каменной добротности собрали старый сруб. Плохие бревна были заменены. Все деревянное, снаружи выкрашено в радикальный черный цвет. На окна же навешены белые наличники с зеленой каймой. Стеклопакеты, массивные деревянные двери с навесами «под старину». Паровое отопление, новый финский котел, камин. Красота! Авдееву нравилось. В округе, кто побогаче, начали проворачивать со своими домами подобные чудеса. Но цвета подбирались разные. От коричневого до синего. Таким образом, зимой деревня сверкала веселенькой, разнообразной краской. Невысокий забор, по пояс или по грудь, тоже вошел в деревенскую моду. Единственное, что оставалось монументальным в огороже — это ворота. Но и тут фантазия приветствовалась в первую очередь. У кого-то, как у Авдеева, ворота были деревянными, резными и выкрашенными в соответствующие нарезанным фигурам цвета. Кто-то их красил лаком, кто-то ставил кованные ворота. Или просто сваренные из проката. Вообще-то округа жила не плохо.
Остановившись возле дома, Вячеслав обнаружил идущего по улице местного сумасшедшего, Ивана Ивановича Чичигарова. Чичик (так его называли) был на год старше Авдеева, но выглядел гораздо моложе. Чичик был не то что помешанным, просто очень странным от рождения. И это не какое-то «Дитя алкоголизма», просто набор генов не сошелся. Чичик хорошо резал фигурки из дерева. Просто гениально. Все понимал, исполнял. Но вот изъяснялся очень странно. Вроде-бы и русским языком говорит. И слова, по отдельности, все нормальные. Порой даже умное какое слово вставит. А вот в предложения они не лепятся.
Чичика, как полагается, кое-как протянули через школу и выпустили в жизнь. Деревенскиие мужики, под чутким присмотром младшей сестры Чичика, привлекли его для всяких резных работ по дереву. Двери, там, кто закажет. Ворота, скульптуру медведя или гнома вырезать. Чичик это выполнят идеально. Оплатой его не обижали. Но деньги отдавали родной сестре Чичика, Вале, которая работала учителем литературы в местной школе. Так что на себя он зарабатывал с лихвой. Сестра же присматривала за старшим братом на должном уровне. Тут никто ничего плохого сказать не может. Да и появившийся зять Николай, здоровый дитина, тоже не давал Чичика в обиду. Даже дети его не трогали. Боялись.
Изредка на Чичика находило. Пару дней он бегал по деревне и говорил людям несвязные вещи. Например, о какой-то радости, случившиеся у непонятных никому людей. Кто эти люди, про которых рассказывает Чичик, окружающие понятия не имели. Причем, несмотря на приступ крайнего безумия, о работе Чичик не забывал. Мужики из бригады плотников присматривали за ним внимательнее в такие дни. Однако, ничего опасного никогда не случалось. Несмотря на несвязность речи, со временем, Чичика начинаешь понимать. Абракадабра его слов становится более внятной. Бригада даже вычислила, что периодическая просьба: «Поезд, поизд хочу, включи!» - означала, - «Поставь песню Сабрины «Бойз, бойз, бойз!». Еще Чичик часто просил включить группу «Райсовбез» (Ace of Base), Баба (АВВА), Бо нима (Boney M). Очень долго оставалась загадкой песня, которую Чичик называл: «Пояс — кавуны». Однажды, когда он резал в мастерской очередную ростовую фигурку медведя, по радио прозвучала старая песня группы Midi, Maxi: «Bad Bad Boys». Так что очередная загадка была разгадана. Однако, большинство бессвязных выражений и рассказов Чичика так и оставались загадками. Но то, что в них есть смысл — мужики теперь и не сомневались. Просто мозг Чичика уж дивным образом перепутан. Но Чичик более адекватен, чем кажется. В этом бригада сомневаться перестала. Он стал своим, иногда просто незаменимым.
И вот теперь, Авдеев увидел бегущего по улице и радующегося чему-то Чичика. Он был явно в очередном, полном неадеквате. Вячеслав подождал пока Чичик подбежит к нему и спросил:
 — Чичик, что за радость у тебя?
Тот, почти приплясывая ответил:
 — Игоша, игоша у нас. Новый. Оно,  — добрый. А Людка-ублюдка. Пила, вот игоша и вышел. Но добрый, добрый оно.
Чичик развернулся и побежал в обратную сторону. Отбежал метров десять, снова остановился. Постоял несколько секунд и, не оборачиваясь к Авдееву, произнес:
 — Всем скажи, всем. Добрый он. Пусть гонят его.
После этого, Чичик, вовсю прыть припустил по дороге.
Авдеев немного задумался и обратившись к Славу, мысленно спросил: «Кто такой этот игоша?» Несколько секунд ответа не было. Затем, в голове прозвучал удивленный голос Слава: «Ты откуда про игошу знаешь?». Авдеев, еще более удивленно: «Так Чичик сказал, ты что спал там и не слышал? Или днем меня охранять не надо?». Слав, уже спокойно, ответил: «А! Ты про это существо, с которым ты общался. Я знаю, что вы его Чичик называете. Знаю, что считаете его сумасшедшим. Но мы, дивьи, мы его не слышим и почти не видим. Такие рождаются у вас. С рождением такого человека, ведогон не появляется. Это одна из загадок нашей науки. Так это он тебе сказал про игошу?». Авдев, не про себя, а вслух ответил:
 — Да! Чичик!  — тут же, слегка испуганно огляделся, но никого не обнаружив рядом, успокоился. Подумают еще, что заговариваться начал. Привычка говорить с кем-то мысленно, еще не выработалась. Но это дело времени. Человек привыкает ко всему.
Через минутку голос Слава, в голове Авдеева, начал пояснять:
 — Если рождается мертворожденный, то появляется дивьий, которого называют игошей. Он ничей. Живет лет 50, не более. Чем будет заниматься, он сам решает. И тут важно, чтобы он был добрым. Иначе всем худо. И нашим, и вашим.
«Добрый он!»  — подумал в голове Авдеев. Слав ему ответил: «Ну тогда я нашими пообщаюсь. Надо его в оборот взять. А то какая ведьма-шептуха его приберет. С доброго игоши, для злой ведьмы, толку мало. Но, с худого барашка... Понятно, короче. А вот то, что подобный Чичику человек может видеть дивьих, — это открытие! Тут наши ученные голову ломать начнут. Половину гипотез — коту под хвост. Во дела! Слушай, Авдеев, а с тебя тоже есть толк. Вернее, с нашего общения есть.» — С этим Слав замолчал, а Авдеев задумался. Мир получался еще более сложным, чем это уже представлялось. Только-только начинали складываться причинно-следственные связи, как снова-здорова: «Получается Чичик всегда видел дивьих. Может о них и говорил. Похоже он не понимает, что они из другого мира. Распознает дивьих, как таких же, как все остальные существа вокруг. Просто такие животные, или люди. Мало ли странных. Как бы его расспросить? Надо присушиваться к его бреду. Может еще какого дивьего вычислю. А Людка-ублюдка, это Людмила Томина, похоже. Снова, алкашка, живот успела нагулять. Да неудачно. А может, наоборот. Зачем урод жизнь всем портить будет. Жестоко, но это так.» — думал Вячеслав и снова спросил мысленно Слава: «Слушай, а ты когда со своими там общаешься, ты меня не слышешь? Как ты живешь между мирами? Шарахаешься туда-сюда?» Слав ответил сразу: «Трудно объяснить. У меня тут своя жизнь. У нас вой мир. Но мы как бы раздвоены между мирами. Единственное, когда ты спишь, я тоже сплю в своем мире. А в твоем, я всегда бодрствую. Понимаю, что в твоем мире такое раздвоение сравнимо с помешательством, но для нас это нормально. Кстати, некоторые дивьи почти полностью живут только в вашем мире. В нашем их проявление минимально. А есть и наоборот. Но это частности.» Авдеев почесал потылицу, мысленно ответил короткое: «Понятно!» - и пошел открывать ворота.
Во дворе Авдеева встретил дворовой. Встретил молча, со слегка ошалелым от удивления лицом. Он таращился на Вячеслава, как на диво-дивное. Дворовой был одет в форму лейтенанта милиции СССР, но с казацкой папахой на голове. На ногах у дворового были советские кеды. Авдеев лишь улыбнулся в ответ, и помня советы Слава, не стал разговаривать с этим обалдевшим от удивления существом. Никаких прочих дивьих Авдеев не увидел, только обратил внимание, что Тузик подбежал к месту, где стоял Дворовой и понюхал землю возле него.
Через забор дома напротив Авдеева позвала соседка, престарелая, но еще живенькая баба Дуня:
 — Славик, что там? Спокойно в лесах? Я твою живность кормила, не сумлевайся.
При этом соседка ткнула пальцем на крышу навеса, который служил в качестве гаража. На ней спал рыжий котяра Васька. Всем своим видом Василий показывал полное равнодушие к происходящему, но правое ухо периодически «наводилось» то на бегающего Тузика, то на Авдеева. Так что контроль над ситуацией все равно присутствовал. В этот раз Авдеев не привез подстреленной живности, так что с угощениями у кота обломилось. Запахи необходимые не присутствуют. Вот откуда данное равнодушие: «Мол, видали мы таких!»
 Соседка в это время продолжала:
 — Яйца я продала, деньги завтра отдам. Потратила. К автомату лень ходить снимать было, а надо. Думаю, без этих копеек прожавешь пару дней.
 — Да себе их оставьте. Я не обеднею, а вам нужнее.
 — Ну спасибо, а то лекарства уж очень дорогие. Эх, где мои 35 лет? Окрутила бы я тебя. Такой мужик даром ходит туда-сюда. Куда девки смотрят, не понимаю. - бабка растянула улыбку, показывая ровный ряд уже искусственных зубов и хихикнув удалилась внутрь своего двора.
Авдеев тоже не стал задерживаться. Закрыл ворота и обойдя свое небольшое хозяйство направился в дом. Домовой в этот раз решил не показываться. Да и покажется ли вообще. Осмотрев холодильник, Вячеслав понял, что надо сходить в магазин, а то жрать совсем нечего. Недалеко от магазина ошивался худой переплут. Он поклонился проходящему мимо Авдееву и не проронил ни слова. По внешнему виду переплута Вячеслав понял, что отвечать не надо. Не тот фрукт. Да и не кланяться же ему в ответ. Как это выглядеть будет со стороны? Идет такой бывший участковый, идет. Потом вдруг кланяется пустоте и идет дальше. Трезвый, причем. А то, что это заметят, тут сомневаться даже не стоит. Вон, бабки на лавке выселись. Это только с виду они лясы чешут и ничего не замечают. Они все видят. Кто что купил, куда идет и все такое. Уж Авдееву то это не знать. Эти небось уже вычислили, кто и у кого из мужиков бухать будет. Кто и к кому пошел по любовным делам. Этот брехсовет не корми, дай только тут посидеть и поглазеть.
Магазин, в современности, — это центр деревни. Тем более, что и наливайка в нем тоже имеется. Некоторые в округе так и живут. Приходят, выпивают, берут что-то и все в долг. Потом, в начале месяца, получают зарплату и приносят львиную долю сюда. Долг гасить. Недельку потом пропивают и проедают оставшееся, и снова в долг. Хорошо, что хозяин процент не требует. Хотя, если бы требовал, то давно бы уже магазин спалили бы. И ищи-свищи. А так, вроде-бы, как и польза есть. Процент то не капает. Только не наглей. Так некоторые и живут. Жалуются только. А на кого-то жалуются? Кто им виноват? Лень все, лень.
В магазине Авдеев встретил такого «занимальщика», Виктора. Человек, после до армии закончил ПТУ, отслужил в танковых. С тех пор только работает и пьет. А иногда и то и другое вместе. Вот и сейчас. Трактор стоит под магазином. Виктор заскочил, бахнул стопку, взял чекушку и закуску. Долг ему записали в тетрадку. Витя посмотрел на цифру. Понял, что зарплата гораздо больше и веселый побежал к трактору. Что ты с таким сделаешь? А умный же был. Ленивый только, но умный. Такому бы поучиться, смотри и вышло бы что-то большее, чем пьянчуга-тракторист. Но нет. И кто тут виноват? Отец, который был такой-же? Может и так. Младшего брата у Витьки уже нет. На три года младшего хватило. Как пришел после армии, как начал приливать, так через три года от цирроза и помер.
Может смерть брата и притормозила Витьку. Пьет, но не запивается же вусмерть. Но и не бросает. Так и живет на балансе. Между штопором в беспробудный алкоголизм и полутрезвостью. В СССР хоть немного, но удерживали народ от алкоголизма. И на работе, и дома, со стороны партии и комсомола, со стороны сельсовета прессовали. Милиция, в конце концов, прилагала к этому множество усилий. Не всем, но многим помогало. Наркомании, так вообще почти не было. А сейчас? Если родители и родственники рукой махнули, - считай ты пропал. Если сам не дотумкаешь, что дорожка к быстрой смерти ведет, если силы воли и самодисциплины не хватит, то точно пропал.
Дорога домой у Авдеева шла через кладбище. Идя к магазину, он ничего особого там не заметил. Хотя и напрягся, мало ли. Но, возможно, либо кладбищенские дивьи живут под землей, либо днем на свет не появляются. Идя назад, Вячеслав увидел некое шевеление среди могил. Слегка обомлел, но взяв себя в руки пошел в сторону непонятного. Через пару шагов стало ясно, что наличие кого-то, или чего-то не было мнимым. Источник беспокойства находился у могилы его знакомого, Вадика Кислякова. Он умер молодим, в 90-е и был на пару лет младше самого Авдеева. Всего одна доза ширки и здоровый, мускулистый молодой человек заразился СПИДом. Обидно то, что она действительно была всего одна. Это потом после того, как Вадик узнал про болезнь, он стал закидываться колесами. Но укол наркотика, за всю его недолгую жизнь, был всего один. Единственный! В итоге, веселый, здоровый человек сгорел от пневмонии. В рассвете сил и возможностей. Определенность направления источника страха придала Вячеславу смелости, и он ускорил шаг до привычного для себя темпа. Уже за несколько десятков метров до могилы Вадика Авдеев понял, что это не какое-то дивье существо, а стоящий на коленях Виталий Шаров, один из ближайший друзей Кислякова. Шаров, обнаружив присутствие кого-то, резко развернулся, и взглянув снизу вверх в глаза Авдеева, тихим голосом сказал:
 — А, это ты. Я тут про Вадика вспомнил. В кои то веки. На кухне утром стоял. Я в отпуске сейчас. Машину ремонтируют. Песня по радио прозвучала. Из детского фильма, помнишь, Берлинская поет. Как там ее: «Млечный путь». Про детство, юность и все такое. На дискотеке однажды ее поставили. Дискжокей еще объявил: «Детям СССР посвящается!» Мы с Вадиком пьяные были, в умат просто. На стульях сидели, на заднем ряду. И вдруг Вадик заплакал. Здоровый такой мужик, и прикинь, заплакал. Говорит: «А детство то прошло, нет его! Сколько той жизни еще?» Мы еще с девкой какой-то были. Она тоже заревела. Блин, и я не выдержал. Знаешь, мне обидно так стало. Ну пьяные просто были. Такое объяснение у меня тогда нашлось, по крайней мере. После мы нажрались так, что я не помню, как домой пришел. Только потом я понял истинную причину такой яркой реакции Вадика на эту песню. Позже намного понял. Ведь он уже тогда знал, что СПИДозный. И с девками не крутил поэтому. А мы все не понимали, что он бабами перебирает. А тут вон как.
 — Дааа… случай. Раз — и все. Не повезло. Другие и ширялись, и спрыгивали. Живут, вон и сейчас. Детей имеют. Некоторые и не пьют даже, так за ум взялись. А тут… Я позже узнал, что там ширка уже зараженная была. Шприц не причем. Эту точку менты тогда раскатали по полной. Но поздно уже было. Сколько молодых заразилось.
 — Специально?  — спросил Виталий.
 — Что специально?
 — Заражали ширку специально?
 — Да нет,  — махнул рукой Вячеслав,  — там процесс такой. Я в подробности влазить не буду, но варил ширку спидозный. В этом и причина. Он свою кровь капал в конце процесса остывания. Там надо так. Я точных подробностей не помню. Хотя и знал ранее зачем это делали. Какая разница, в принципе. Вадика нет, а мог бы жить. Он и не пил сильно. Спорт там и все такое. Сколько раз он тебя, никакого, к порогу приносил?
 — Да! Вадик был, не то, что я. Как я нажирался в молодости. Мраки мрачные, ты знаешь. Но потом, после смерти Вадика, я неделю дома сидел. Все думал. Вот и не пью с тех пор. За обоих живу, получается.
 — Ладно. Пошел я. Ты тут тоже особо не задерживайся. Земля, вон, сырая.
Авдеев ушел, а Шаров так и остался стоять на коленях. Дружили они с Вадиком сильно. Просто не разлей вода были. Один — алкаш, второй— спортсмен. И вот оно как вышло в итоге. Алкаш бросил пить и живет. И не плохо живет. А спортсмена погубила одна доза, сваренной СПИДозным наркоманом бурды. Авдеев шел молча, почти без мыслей, лишь в голове звучал голос Людмилы Берлинской:
Как будто по ступенькам,
Всё выше и вперёд,
Из детства постепенно
Нас юность уведёт.


Глава 8

Вячеслав заснул прямо в кресле у камина. Хоть почти и начало лета, но погода под вечер еще промозглая. Вот и затопил камин. Телевизор у Авдеева поломался года четыре назад и через неделю он понял, что при наличии интернета, телевизор не очень-то и нужен. Взял себе 17-ти дюймовый ноутбук и на этом и успокоился. Со временем появился планшетник, удобный для таскания где-либо. Так и жил Вячеслав, сам выбирая что и кого ему слушать, какую информацию потреблять, какую пропускать. Вот и в этот вечер, Авдеев подключил планшетник к усилителю Радиотехника, с колонками S-90 той-же фирмы. Выбрал в стриминговом сервисе сборник песен Рыбникова. Под них и заснул.
Авдеева разбудил лай Тузика. За окном только-только рассветало. В колонках звучала «Тема барона», выбранного еще вечером Рыбникова. «Многообещающая песня для такого раннего утра.» - подумал Авдеев. Встал, увидел выходящего из коридора Слава и с непривычки обратился к нему вслух:
 — Чего там нас ждет, на улице?
 — Хрень нас ждет на улице. Похоже что-то плохое надвигается. Чичика убили. Игоша приходил, говорил. Я с ним сконтачился, кстати. Он на нас будет работать. Но тебе показываться боится. Пока боится, по крайней мере. Маленький он еще.
 — Кому Чичик то помешал, блин? Это не дивьих ли рук дело?
 — Наши убить таким образом не могут. Если и могут какие, то те, которые только в вашем мире обитают и в нашем мире их почти нет. Они, как одиночки. С нашего мира таких контролировать практически невозможно. Даже обнаружить их сложновато. Невозможно почти. Так мало они проявлены.
 — Помню я все. Не рассказывай дальше про то, как Чичика убили. А то странно получится, если я подробности заранее буду знать.
Слав Исчез. Авдеев надел халат, так как из одежды на нем были одни трусы, всунул ноги во всегда стоявшие в коридоре калоши и пошел открывать калитку ворот.
В ворота ломилась соседка баба Дуня и зять Чичика, Николай. Николай был брюнетом, широкоплечим, до 2 метров ростом. Неимоверной силы человек. Работал он учителем физкультуры и поэтому заведовал всякими спортивными мероприятиями села. Вот и вчера, с командой мужиков ездил в райцентр на чемпионат по футболу. Это мероприятие было регулярным и проводилось под эгидой Районных властей. Авдеева тоже приглашали поучаствовать в команде, да он не захотел, сославшись на занятость. Как только Вячеслав подошел к воротам, Тузик замолк и усевшись позади Авдеева стал наблюдать за входящими. Баба Дуня была одетой, Авдеев знал, что она вставала часа в 3 ночи и далее уже не спала, смотрела телевизор, лазила в интернете. А Николай, явился со всклокоченными волосами, помятым лицом и одеждой, со страшнейшим перегаром. Тем не менее, именно он сразу же кинулся объяснять в чем дело:
 — Того, я встал. Я спал в спортзале, на матах. Валька того, на повышении квалификации. Вот я после попойки в спортзале и остался спать. Пошел в холодильник посмотреть, что в кабинете моем стоит. Башка того, болит, кошмар. Там пиво бутылка. Выиграли мы вчера. Вот и накачались. Значит выпил я залпом эту бутылку, поплелся домой. Вваливаюсь на свой двор и чуть не упал. Там того, Чичик висит. И как он смог то так повесится? Не… тут какая-то скотина поработала. Кому он помешал, блин.
- На чем он весит, - попытался разъяснить ситуацию Авдеев.
 — На веревке, блин висит...  — начал объяснять Николай, но его перебила Баба Дуня:
 — На старой Акации, что во дворе у них растет,  — Баба Дуня ткнула рукой в сторону двора Николая,  — странно так. Там до ближайшей ветки метра 3, может и более. Когда я маленькой была, это дерево уже было высоким. Так что Чичик сам никак не мог. Да и как так умудриться надо то? Не знаю, там лестница нужна. Не мог он сам. Но Чичик, он с виду только хиленький. А так, дури у него дай боже. Попробуй деревянную статую выруби да вырежи. Там толпа нужна, чтоб так повесить. Ободранный он весь, я телефоном светила. Тянули его. Там и следы есть.
 — Да,  — подтвердил Николай,  — и я удивлялся порой. У него дури, как у меня. Не меньше. Блин… И какой скотине он помешал? Блин, блин… И где этот футбол взялся? Та я если узнаю кто это сделал, то на месте раздеру на две половины… Ну вот носит же таких людей земля?
 — Баб Дунь, а ты каким образом там оказалась?  — поинтересовался Авдеев.
 — Я в интернете спорила, про политику. Ну вышла в туалет, слышу крик Николая. Тихо ведь. Далеко же слышно. Ну и побежала. Дрын с собой взяла и побежала. Потом вернулась, взяла двухстволку, что от мужа осталась. Дрын выбросила. Там, во дворе валяется. Так что не надо на меня тут думать. У меня душа в пятки ушла. А как у видела Чичика, так чуть винтовку не выронила. Но ты, когда узнаешь кто это сделал, то мне скажи. Я хоть за горло этой падлюки, но подержусь. Это такой тварюкой надо быть? Безобидный же человек. А талант какой? Как он фигурки то резал. Просто посмотришь, и душа радуется.  — Баба Дуня заплакала, вытирая слезы невесть откуда взявшимся платком.
Авдеев вздохнул и пошел одеваться. Оба посетителя последовали за ним. Поскольку калитку не закрыли, то Тузик остался на своем месте, сторожить такое непотребство. Собака чувствует, что что-то не так. Значит надо поучаствовать в меру способностей, пока хозяин с вопросами разбирается.
 Когда Вячеслав входил во двор Николая, то во дворе уже скопилась небольшая кучка людей. Это были соседи и мужики из бригады, в которой работал Чичик. Мужики были темнее тучи и в их глазах читалась неуемная злость и жажда мести. Это понятно. Чичик для них был, как родной. Уже совсем расцвело и можно было рассмотреть, что висел Чичик на ближайшей к земле ветке Акации. Но и в этом случаи, между землей и ногами телом повешенного было метра два. Обратный конец веревки был обрезан (или оторван) почти у самой ветки. Таким образом, если кто-то и перекинул веревку через ветку, поднял на ней Чичика, то необходимо было бы, каким-либо образом, лезть на верх. После этого обрезать веревку, обмотать ее вокруг ветки и завязать ее. И это с висящим то телом человека. Ситуация страннейшая.
Где-то недалеко затарахтел мотоцикл участкового. Авдеев подошел ближе к дереву и увидел, что на земле, прямо под висящим телом, валялась свежевырезанная деревянная фигурка. Фигурка не была подробной, только намеки. Но понятно, что автор пытался изобразить сгорбленную старуха с кривой клюкой. Поскольку скульптурка была маленькой, то легко бы поместилась в кулаке Чичика. Авдеев наклонился ниже, чтобы рассмотреть ее по подробнее. Прямо на груди старухи было выцарапано слова «МАРА». Грубыми, почти детскими печатными буквами. Именно так и писал Чичик. Авдеев посмотрел вверх и понял, что фигурка эта, вполне могла выпасть из руки Чичика. Значит вешали его, скорее всего живым и именно здесь, а не притащили мертвое тело со стороны. Пока Вячеслав анализировал ситуацию, участковый, Владимир Переверзев, старший лейтенант, успел доехать до двора и даже войти в него, оказавшись за спиной бывшего сотрудника милиции. «Что там?»  — Спросил участковый у Авдеева. Авдеев ответил, не отрываясь от разглядывания ситуации:
 — Володь, смотри, фигурка. Ее Чичик резал. И надпись на ней. Точно его рук дело. Значиться вешали его тут живым. И в сознании он еще был. А человеком Чичик был не таким чтобы и слабым. Помахай киянкой днями. Он, ростовую фигуру медведя, дубовую, сам выносил. Мужики их на улице, под навесом, лаком красили. Из краскопульта. Потом, вдвоем, или даже втроем заносили. Это какой силы же надо быть, чтобы Чичика сюда притянуть. Смотри, как одежда разодрана. Тело в кровавых потеках. И не просто ведь притянуть, а повесить его таким образом. Ты представь себе человека, способного такое сделать. Если бы Чичик был без сознания, то фигурку он бы выронил в другом месте. Наверное, конечно. Но вероятность описанной мною версии большая.
 — Дааа…  — ответил Переверзев — я уже про моральную сторону вопроса молчу. Кстати, тут ночью все же слышно за километр, и что, никто ни чего?
 — В том и дело, что никто и ничего. Баба Дуня отсюда в метрах в 600-700-х живет. Как Николай увидел Чичика, висящего на дереве, как заорал, так она его и услышала сразу. На улице была. А тут. Человека тянут. Он орать должен, неистово. Брыкаться и все такое. А тут. Тишина и все в неведении. А тянули его с его домика. След, вон.
Авдеев после этих слов встал и посмотрел на соседей, стоящих у ворот кучкой. Судя по их виноватому виду, они действительно ничего не слышали. Мужики с бригады ходили туда-сюда, на улице у ворот. По их матам и проклятиям тоже было все понятно. Укажи им сейчас на любого, и человека уже не спасти. Эти порешат сразу. Суда не побоятся. Зять Николай сидел в прострации, на лавочке у ворот. Кто-то ему налил двухсотграммовый гранчак, явно не воды, но он его так и не выпил. Сидел и смотрел на этот стакан у себя в руках. Водка, с наклоненного стакана, периодически выливалась на землю. С ним тоже все понятно.
Участковый вытянул телефон, сфотографировал висящего Чичика. Отошел и сфотографировал дерево в плане двора. Подошел и крупным планом запечатлел фигурку. Вдоль следа пошел в небольшой, аккуратный домик Чичика. В окнах дома три раза вспыхнула фотовспышка телефона. После этого участковый возвратился к Авдееву и сказал, как-бы поясняя:
 — В город отправил. Они готовятся на выезд.
Оба постояли у дерева, разглядывая подробности. Авдеев спросил:
 — Что в доме?
 — Все, что смогли, все поломали. Фигурки только резные, кучкой в углу сложены. Аккуратно так. Жесть. Ни разу такого не видел. От как такое и никто не мог услышать? Дубовый стол, лавки, комод — в щепки! Все с половиками перемешано. И никто не слышал. Бананы, что ль, в ушах у всех были?
Телефон пиликнул оповещение о пришедшем сообщении. Переварзев прочитал его, изменил выражение лица на особо озабоченное и произнёс:
 — Блин… Все начальство сюда явится. Вертолет готовят. За полковником поехали. Дела! Ты того, я понимаю, что бывший сотрудник и все такое. Но давай, выходи со двора.
 Участковый подтолкнул Авдеева к выходу, а сам Громко произнес:
 — Так, все со двора, на выход! Ко мне по одному подходить, протоколы писать будем.  — затем, почти шепотом обратился к Вячеславу,  — с тебя начнем. Все, что мне рассказал, все запишем. Полезная инфа. А то эти молодые, они понапридумывают. Хотя... у самого голова кругом идет.
Вячеслав дал показания и удалился домой. Решил большому милицейскому начальству на глаза не показываться. Прокормив куркурочек он направился в дом и там обнаружил сидящего в кресле Слава. Тот был серьезен, как никогда:
 — Авдеев, дела еще хуже, чем я думал. Чем мы все думали. Мара, она может появляться, как старуха с клюкой, может видится, как яркая блондинка. Если она захочет и ей будет выгодно, то она целые народы может со свету свести. Такое ни нам, ни вам не нужно. Но ей вирус нужен. Чистый, живой штамм, нужен. И не абы-какой, а определенный. Не любой маре, всякий вирус подходит. Ей любимый подавай. В нашем мире, все мары, почти не проявлены. Загадка нашей науки. Это может быть растением неприметным, например. Никто внимание не обратит. А оно живет и живет. Да и в вашем мире, тут, если дивьий ее не встретит воочию, то и не распознает, что на данной территории мара действует. А прятаться она может. Сам понимаешь, что людской и какой-либо другой мор в этом мире, нам не выгоден. Сейчас ваша медицина продвинулась. Не без нашей, естественно, помощи. Вакцины, лекарства, гигиена и все такое. Мары почти повывелись. От именно мара и могла с Чичиком такое вытворить. Но она, для такого, силы должна набрать. Ей из вашего мира кто-то помогает. Скорее всего. Конечно, она случайно могла какой штамм встретить. Однако, вероятность помощи отвергать не стоит. Кому-то это может быть нужно!
 —Для чего?  — Удивился Авдеев,  — Кому из наших мор нужен? Хотя… придурков достаточно. Слушай, а неужели нельзя ведогонов опросить. Там, у вас есть полиция или подобные структуры. Если какой псих маре помогает, штамм вируса ищет, то ведогон то его должен это знать! А?
 — Если бы знал, то все бы в нашем мире уже бы голову ломали, как такого обезвредить. Ты забыл о таких, как Чичик. Таких достаточно. Немного, но достаточно. Известно, что они могут вообще не отличаться от других людей. С виду, в смысле. Но мозги у них набекрень и ведогона у них нет. А ведогоны, они как люди. Есть интроверты, есть экстраверты. Одни любят пообщаться в этом мире и показываются. Другие показываются только по крайней необходимости. Не поймешь даже. От живут они в нашей вселенной и все. Пофиг им все вы. Следят за безопасностью конкретного человека. Того, с которого они «питаются» и все.
 — Блин, снова трудности. Ладно, я жрать хочу, умираю просто. Да и покормить живность надо. Смотри, как Тузик смотрит. Ты со своими там поразмысли, а я тут думать буду да присматриваться. Надо собирать информацию, одной фразой говоря. Кстати, мне не совсем понятна логика, зачем маре устраивать мор. Я понял, что есть мары, утраивающие мор животных, а есть те, которые квалифицируются по людям, так?
 — Так, да не так. Каждая мара «любит» определенный вирус. Она живет от него. Больше распространение вируса,  — она сильнее. Тут важен вид вируса, грипп там, или еще что-то, а не живность, в которой вирус способен размножаться. Мара способствует распространению вируса всеми силами. По-другому она жить не может. Все ее естество, вся ее область питания — вирус. Иногда два-три вида вирусов. Мара вынужденна этому содействовать. Если вирус мутирует в сторону безвредности, то и мара становится таковой. Сама по себе. Главный тут — вирус. Неизвестно, заставляет ли сама мара мутировать вирус в сторону безвредности. Это загадка нашей науки.
Авдеев и Слав задумались. В дверь заскреблась собака. Авдеев встал открывать дверь и в этот момент, Слав, расхаживающий по комнате туда-сюда, пропал. Вячеслав же, за дверью, обнаружил не только собаку, но и кота. Впустил их обоих. Еще зябко, пускай погреются. Тузик расположился возле еще чуть-чуть теплого камина, кот надежным образом примостился рядом. Для человека такая разница температур почти неразличима. Животные же ее чувствуют. Так что находят в комнате самое теплое место. В это время Авдеев достал из холодильника кошачью и собачью консервы. Тузик и рыжий Васька мигом транспортировались к своим мискам. Тепло-теплом, а пища важнее.