У закрытых дверей лишь одно назначенье -
И в стужу, и в зной, и в обеденный час -
Быть вестником тьмы, что зовётся безумьем.
Тем быть для сердца, что сдвигнет на крах.
Что душу, молотя, седым жерновом -
По крохам, крупицам, растащит.
И тем быть, для жаждущих видеть открытым засов,
Что часто зовётся спасеньем.
С закрытых дверей - начинается жизнь.
Она же - кончается ими.
Когда-нибудь вновь я проснусь молодым,
И снова приду к ним, восстав из могилы.
И снова молиться я стану Богам,
Всем тем, что поставили с лихом.
И снова я буду пытаться цепям -
Придумать значенье, уж ставшее былью.
Но всё будет тщетно. Всё будет не так.
Не так - как мне шепчет надежда.
Когда-нибудь, правда, забыв в сотый раз,
Как падал, и клялся, омытый презреньем -
Я буду стоять у закрытых дверей,
И дождь будет капать по коже неспешно.
Я буду стоять, и проситься скорей,
В обитель, что скрыта покровом.
Ночи и страданья; моих же молитв;
Солёным забвеньем прибоя...
Я буду просить их - хоть раз бы за век -
Открыться, без всяких сомнений.
Я буду просить, крича в пустоту,
И биться о подол их крепкий.
Я буду просить, ну а после...
Уйду. Уйду, как и должно калеке -
Во тьму и безличье, к сырой лишь земле,
Туда, где и было мне место.
Ведь так уж сложился у жизни исход -
И двери желать те отпреть нету смысла.
В полуденной зной, и под звон с куполов -
Замки те не дрогнут на миг озареньем.
Не дрогну и я, обернув капюшон,
Прикурив папиросу и в небо взирая.
Ведь это так нужно, таков их закон,
В закрытые двери - стучать бесполезно...