Звон цепей и
наложница- белая-белая,
Ожидает его, -султана огромного,
У него рука вялая,
У него стража смелая,
А султанье лицо, оно
томное- томное.
Ну кого привезли? Бормотнет неприветливо,
- а в цепях почему,
- потому что не слушалась,
Не хотела из домика ветхого -ветхого,
Ехать в царский дворец,
Говорила, что душно там.
Что ж она неплоха, - султан скажет с издевкою,
Посмотри-ка и кожа мягкая-мягкая,
И погладит он девушку,
Быстро и ловко,
И за волосы схватит, -ее для затравки.
Дать пятнадцать плетей,
Побольнее пожалуйста,
А потом приводите,
Посмотрим как выдержит,
И стегали два евнуха грубо, безжалостно,
Мою музу несчастную,
Тощую, рыжую.
А она говорила - ну что же наделал ты,
Ты же мог описать, как с тобою спокойно мы,
Проживаем в хрущобе, прекрасно отделанной,
Ты купил мне мобильник,
И серьги прикольные,
Ты же мог написать,
Как дорогою светлою,
Мы несёмся на Порше
Куда-то в Елабугу,
Я тебя обнимаю, слегка ошалелая,
Ты скрипишь очень гордо шоферским крагами.
Так кричала она мне поэту безмозглому,
Наблюдателю глупому и бесполезному,
Я не мог помешать повелителю грозному,
Мучить музу мою, дорогую, болезную,
А я добро смотрел, сквозь окошко в темнице,
Как тебя полосуют такую несчастную,
Как покрылись рубцами,
Твои ягодицы,
И как плачет дворец теми воплями частыми.
Не болтай, -говорю я,
Ведь всё ещё будет
И отпустит султан из неволи проклятой,
Терпи, муза моя, всегда терпят ведь люди,
Когда топчут бесцельные мир свой щербатый,
Терпи муза моя, и придёт вдохновение,
Вознесу тебя ввысь я, где птичьи трели,
Все услышат твое прекрасное пение,
И отступят морозы, а также метели.
Чу, она обнимает султана огромного,
И покорно встаёт на колени счастливая,
Вот ведь муза моя-девка очень нескромная,
А немного побитая, дорогая и льстивая.