1.
Был первый в футболке от Келвин Кляйн
С пирсингом на губе,
И он бежал признаний и клятв,
И был слегка не в себе.
Держал он парус на ста ветрах,
Неистовый корабел,
Он жил подолгу на северах,
Где чёрный замысел — бел.
И у него был древний кинжал
И ножны цвета песка,
И он любил, если кто визжал
При виде того клинка.
А кем служил сей праведный муж?
Господним нашатырём,
Священным гопником, и к тому ж
Опорой всем четырём.
2.
Второй был весел, как скоморох,
Рыжеволос и худ,
Он обожал бараний горох,
А если короче — нут.
И он шутил, он много шутил,
Даже где не смешно,
И группировки ночных светил
Мигали ему в окно.
Любил колоду он брать на пари
И вынимал туза,
Он говорил : " Иди и смотри!",
А сам отводил глаза.
А что он ведал твёрже всего —
Когда придёт время "Ч".
И вечность ёрзала у него
Мартышкою на плече.
3.
Был третий толст, силён и могуч,
И бородат, как гном,
Подвальный смрад и солнечный луч
Как шавки, сцепились в нём.
Умел кричать он в сто децибел,
И кашлять в сто децибел,
А в перерывах — чмокал и ел,
Он хлюпал, чмокал и ел.
И чем он больше в себя вбирал,
Тем больше хотел, увы —
Фуршетных залежей генерал,
Партайгеноссе жратвы.
И шёл он, чёрной ложкой гремя,
Подмигивая всем трём,
И нависал над ними тремя
Немыслимым пузырём.
4.
И вот четвёртый — бледен и тих,
Беззвучен, как тишина,
Он был, как недописанный стих,
Как первого марта — весна.
Но то, чего прозрачной рукой
Касался он невзначай,
Стремилось в ноль, становилось трухой,
Бесцветным лёгким "прощай"...
...Давай же, ставь вопросы ребром
И пунш в стаканы налей,
И пей, пока они вчетвером
Седлают своих коней!
А что никто из них вовсе не схож
С картинками из поэм —
Так это наша проблема тож
В безмерном списке проблем.