Эрин Стоун
Я плохо спал всю ночь, понимая, что теперь мне придется смириться с решением Джины, придется терпеть жалость коллег, придется учиться от иностранки, которая улыбалась так, что заставляла меня робеть. Утрам я тщательно побрился, порылся в шкафу и нашел чистую белую рубашку и синие брюки. Вечером я побывал у парикмахера. Теперь я выглядел не как ее сын, мне не хотелось быть для нее ребенком, которого можно ругать.
Выйдя на улицу, я повернул голову к Деве Марии и прочитал молитву на итальянском языке, благодаря бабушке, я знал и его. Она считала, что предков не стоит забывать. Даже, если отец и забыл про меня. До работы я дошел быстро, потому что не мечтал, не напевал. Я вошел так стремительно, что Эрин вздрогнула. На моем лице отразилось удивление. Никто не приходил так рано. Она уже переоделась. Ее китель был белоснежный с алыми пуговками, алая бандана еще хранилась на столе. Женщина собирала свои волосы стального цвета, чтобы скрепить.
- Вы всегда входите так бесшумно? – она стояла ко мне спиной и смотрелась в зеркало, держа в зубах шпильки. Я пожал плечами, затем решил ответить.
- Я не знал, что вы уже на месте. Я всегда прихожу первым, не задумываясь, поэтому никто не жаловался прежде.
- Я не жаловалась, просто похвально, что вы так любите свою работу и смотрю, вы привели себя в нужный вид. Вы – молодец.
- Увы, я никогда не буду им, - я расстегнул ремень. Она не стала отвечать на мое замечание.
- Вы собираетесь переодеваться здесь? – Эрин поморщилась, у меня поднялось настроение, что у меня получилось пробить хитиновый панцирь Стоун.
- Видите ли, отдельная комната есть только у шеф – повара. Все остальные довольствуется этой комнатой. Зато здесь самое большое зеркало, как вы заметили. И я люблю переодеваться, смотрясь в него. Но ради вас я могу переодеться в душевой. Я понимаю, что я не похож на вашего широкоплечего мужа. Но у меня есть тоже, чем удивить. И явно не как у десятилетнего сына, - Я явно ее провоцировал. Но она смерила меня взглядом, не желая вступать в диспут, как на жирную гусеницу, которой никогда не превратится в бабочку.
- Можете переодеться здесь. Удивить может мужчина только умом, но вы смотрю, пока не блещете.
В комнату зашла София.
- Здравствуйте, - она заметила, что между нами нет до сих пор примирения, - Сегодня душно, будет снова дождь. Главное, чтобы Риккардо привез вовремя рыбу, а не как в прошлый раз, - она старалась сгладить молчание.
Я пожал плечами и прошел в душевую, чтобы переодеться. Ну, какая муха меня укусила. Зачем я ее провоцирую? Джина открутит голову, если она пожалуется. Но Эрин не пожаловалась. Вначале я старался подхватить вещи, чтобы она не поднимала тяжелого, стараясь помогать, точнее мозолил глаза своей наигранной учтивостью. Хвалиться таким поведением не стоит. Оно не профессионально, но, подрабатывая шутом, я скрашивал свое падение, прикрывал свою пустоту. Я не хотел жалости. После такого поведения она не выдержала и повернулась ко мне.
- Ален, зачем вы крутитесь у меня под ногами?! - я опешил от такой прямоты.
- Ну, вы женщина. Я хотел помочь, - Эрин снова приподняла брови, как тогда, не соглашаясь со мной. Она похлопала в ладоши, заглушая гул, которые создавали мои коллеги, чтобы делать вид, что не слышат наши пререкания. Но Эрин хотела, чтобы ее услышали.
- Для вас я - не женщина. А ваш шеф –повар, которого вы должны слушаться. Если кто – то видит во мне женщину, то можете пригласить на свидание, если позволит мой муж, - Люди рассмеялись, - А сейчас я хочу, чтобы вы работали в силу вашей способности. Не больше и не меньше. И вас, Ален, это тоже касается. Заказали буйабес. Приступайте, и сделайте так, как вас хвалила Джина. Вперед! Чего вы стоите!
Передо мной была очень властная женщина, от ее утренней робости не осталось и следа. Я перестал вздыхать и принялся за работу, понимая, что чем быстрее я начну, тем быстрее успокоюсь.
Я нарезал мелко сельдерея, зеленый лук – перей, чеснока, сладкого лука. На плите уже стояла чугунная сковорода с оливковым маслом. Я высыпал овощи в разогретое масло, слушая блаженный шепот при этом, помешивая деревянной ложкой. Золотистый спар был великолепен. Свежий, с желтыми чистыми глазами и полоской между ними. Я промыл ее, почистил, обрезал плавники, хвост, головы, вычистил внутренности, оголяя местами алую плоть. Недаром нежное мясо дорады так ценила богиня Афродита. Затем я опустил рыбу к овощам, долив воды, и стал тушить в течение двадцати минут. Пошел аромат, я заулыбался, чувствуя, как Эрин часто смотрит в мою сторону. Пусть смотрит, не все она умеет. Уже вижу, как ее желудок нервно сжимается от предвкушения. Если она выросла не у моря, ей не понять этот запах. Небольшие помидоры – черри я обдал кипятком и снял кожицу, превращая их в пюре. В другую сковороду я порезал фенхель, чеснока, лука, обжарил в небольшом количестве оливкового масла. Затем добавил пюре из помидор. Когда рыбный бульон остыл, протер овощную гущу через сито, смешал с овощами. Пока доваривалась рыба, я принялся за соус «Руй». Я добавил в ступку чеснок, шафран, перца – чили и болгарского перца, подсушенный в духовке. Перетерев смесь, я получил чесночную пасту, к которой я добавил сырые желтки, немного лимонного сока и стал медленно добавлять по чайной ложке оливкового масла, пока крем не загустел и не приобрел оранжевую окраску. Затем добавил морской соли. Не хватало только подсушенного багета. Но выпекал у нас Ромул. Тесто у него получалось лучше, чем у меня.
Джина появилась так внезапно, что ее никто не ждал. Она посмотрела на суп и ухмыльнулась.
- Твой конек, я тоже буду. Пусть мне принесут в кабинет. Ну, как Эрин? Все ли в порядке.
- Думаю, что да. - Она находилась в стороне, где Натали занималась сладким. Затем не спеша подошла к нам.
- Попробуйте, я должна знать правду, вдруг я перехваливаю Алена. Мне нужно лучшее.
Я налил в пиалу немного бульона и накидал кусочки хлеба, смазав их соусом, ожидая, что ароматный бульон пропитает их. Но Эрин не спешила попробовать. Джина повернула голову ко мне.
- Пробуй, первый. Хорошая черта, - Джина одобрительно кивнула, - А то вдруг отравит, - я нервно рассмеялся. Но попробовал. Суп вышел не плох. Затем попробовала и Эрин. По лицу я понял, что она удивлена.
- Я пробовала раньше и с устрицами и мидиями.
- Да, конечно, сейчас в буйабес добавляют все, что водится в морских водах. Но классически его готовят из рыбы. Вы же не выросли у моря? – мне так хотелось услышать ответ, что я наклонился чуть вперед.
- Нет, но ваш суп очень вкусный. Вы не зря хвалите его, Джина, - наши взгляды встретились. Я нервно дернулся, меня, будто, обжигало изнутри. Я не понимал сам себя. Ведь сегодня я старался, как никогда, из – за нее. Из - за снежной королевы, о которой я стал думать чаще, чем у других.
Месяц пролетел так быстро, с жаром, что я не успел оглянуться. Новый шеф – повар занимался проверкой моих знаний каждый божий день. Я перестал нормально спать, у меня не получалось отдохнуть. Я пытался уходить в работу, но меня преследовал один образ. Образ Эрин Стоун. В воскресение я ждал понедельника, а вместе с ним выходной. Так уж завела Джина, что понедельник создан, чтобы отдохнуть от горячей работы. День блаженства и лени.
Эрин подошла ко мне и сказала.
- Сегодня, вы выпекаете хлеб.
- Не понял?- я даже встал от такой новости, - Этим занимается у нас Ромул, - я еще надеялся, что она просто сказала с не той интонацией и это вопрос. А может просто пошутила.
- Как мой су –шеф вы должны уметь больше, чем хотите.
- Подождите, Эрин, - я поднял руки, чтобы сам успокоить себя, - Это приказ?!
Она посмотрела на меня сверху вниз.
- Да, это приказ, Ален.
Во мне заговорил дух противоречия.
- А если я не хочу.
- Я не держу.
- Да, что вы?! – я подпер руками бока.
- Джина, наделила меня полномочиями, которые позволят улучшить положение.
Я прищурился, но Натали многозначительно закашляла, сдерживая от очередной реплики, зная мой буйный нрав. Но и на лице Эрин появились нотки гнева. Явно она не была стальной, еле себя сдерживала. Я со злобой пошел за мукой. Но мои страдания не закончились. Эрин не собиралась уходить, она стояла напротив, наблюдая за мной. Как я должен был приготовить кислое тесто. Я настолько разволновался, что у меня все стало сыпаться из рук.
- Вы так и будете стоять здесь.
- Я имею на это право.
- Слишком много у вас прав! - но она не стала реагировать на мой выпад. Коллеги по работе старались не смотреть в нашу сторону, боясь, что пространство между нами воспламенится, и Эрин перекинется на них. Но это ее не смутило. Я хотел ее довести до белого каления, у меня получилось. Целый месяц мы сдерживали себя, но разве можно удержать огонь ненависти, которая разъедал как ржа, оставляя ожоги. Она прошла ко мне, пытаясь забрать у меня дело. Но я не собирался сдаваться.
- Я сам, - я оттолкнул ее руки, понимая, что я перешел границу ее терпения, но меня уже не пугала Джина, которая меня уволит. И не важно, что она отдыхает сейчас в Италии. Но она сама привела к нам Эрин.
- Не будьте же ребенком, Ален! – она зашла ко мне за спину и положила свои нежные руки на мои широкие мозолистые ладони, собирая всю волю в кулак, чтобы перебороть мое упрямство. Но, когда ее руки легли на мои ладони, мое сердце бешено забилось, а голова от ее близости стала кружиться. А она продолжала спокойным голосом, который казался интимным шепотом, - Нужно быть мягче, чтобы тесто вышло нежнее. И хорошо его разминать. А вы будто рыбные плавники режете. Вы не умеете слушать,. Да, и руки у вас сильные, но грубая кожа. - Я не осознавал, что делал. Я вытащил свои руки из ее кольца и накрыл уже ее ладони своими. Когда – то я занимался лепкой. Много лет назад, еще мальчишкой я вылепливал горшки. Мои ладони стали не сколько дотрагиваться до теста, сколько до ее пальчиков, которые были рождены для теста, ощущая их мягкость, твердость обручального кольца. Эрин почувствовала перемену, нам обоим стало жарко, темно, словно перед грозой. Она неровно задышала и вытащила свои ладони, стараясь обтрясти муку с них дольше, чем следовала. Она была смущена, не решаясь поднять взгляд на меня.
- Добавьте больше муки, - ее голос выдавал волнение.
Мне вдруг стало больно в грудине. Ну, зачем, она вошла в мою жизнь. Мы справлялись и без нее. Я смотрел на нее. Она на меня. Эрин не выдержала первая. На большие шаги она ушла в свой кабинет, хлопнув дверью. Натали повернулась ко мне.
- Думаю, что тебе не следует ее злить. Боюсь, что теперь ты разочаровал Джину.. ведь Стоун не оставит без внимание, что ты не подчинился ее ледяному взгляду. – Но я не стал поддерживать разговор. Сейчас меня мало интересовало мнение Джины. Я не понимал сам себя. Я всегда находил подход ко всем. Но Эрин была особенной.
Я прошел в ее кабинет без стука. Эрин стояла у окна. От звука закрытой двери вздрогнули ее плечи, но она не повернулась.
- Вас не учили стучаться? И я вас не звала. Идите, работайте! – ей не нужно было смотреть, чтобы узнать, чьи настойчивые шаги вторглись в ее оберегаемую жизнь. Она сказала это с нажимом, так что гнев во мне снова завыл так сильно, что я уже не мог управлять собой. Я прошел к ней, схватив за плечи, я развернул ее к себе. На ее бледном лице были подтеки туши, в глазах не было испуга, был тот же гнев, ярость. В голубом цвете затаилась черная змея осуждения.
- Вы – чадо, избалованное Джиной. Пусть она с вами сама разбирается! – она направила свой указательный палец, утыкаясь в мою грудную клетку. Ее голубые глаза блистали, она сняла бандану, часть прядей выбились, грудь вздымалась от часто дыхания. Я понял, что потерял голову. Эрин тоже поняла, что я потерял покой. Нас тянуло друг к другу так сильно, что пространство между нами стало вязким, тягучим. Она успела сказать только, - Ален, нет, - Но мои губы настойчиво нашли ее рот. Руки обвили кольцом ее талию, ее же руки уперлись в мою грудь, но с поцелуем, Эрин стала расслабляться. Ее руки выскользнули и обвили мою шею. Она стала отвечать на мой поцелуй, тоже теряя голову, чувствуя, как я сбросил со стола бумажные кипы, усаживая ее на столешницу и заходя в полукруг ее ног. Мои руки дрожали, когда я расстегивал алые пуговицы на ее кители. Раньше в этом кабинете пахло кожей и табаком, как довесок от Пьера. Сейчас же был легкий аромат духов Эрин. Я стал целовать ее шею, спускаясь ниже поцелуями к груди. Я целовал ажур ее нижнего белья, чувствуя, ее прикосновения к моей шее. Как она шепчет, что мы должны остановиться. Но я расстегнул, и захватил губами ее розовый сосок, чувствуя, как она застонала. Мои ноги стали ватными. В душе закипело накопленное за месяц неудовлетворение. Я сошел с ума от этой женщины. Я никогда не кого не хотел, как ее. И хотел, чтобы она желала меня с той же силой, только меня. Грубого и огненного, такая нежная и непокорная. Я снова нашел ее губы, но она уклонилась, тяжело дыша. Эрин поймала руками мои ладони, которые гладили ее колени.
- Ален, нет. Господи, Ален. Нет, нет..Я же замужем! - она опустила ноги на пол, ее туфли слетели. Она повернулась ко мне спиной, чувствуя мои влажные горячие руки на своей талии, жар моего тела, - Ради всего, святого. Ты должен уйти. Я прошу тебя. Пожалуйста… Ален, - в ее голосе было столько ненависти, боли, отвращения, одиночества, что мне ничего не оставалось, как собраться и уйти. До приезда Джины оставалась неделя. Я принял слова Эрин очень серьезно, что я больше не могу находиться рядом с ней, не разорвав души на части.