облекая в фонемы мысли
я искал в тишине покоя
время таяло как ириска
за щекой у чужого бога
на дрожащие тени улиц
наползал полумрак невнятный
фонари, близоруко щурясь,
распускали бутоны-пятна
за стеклом громко билась муха
остывали в бокале травы
я встречал как родного друга
неизбежный момент утраты
и лелеял его и холил
в междурёберной колыбели
никого не впуская кроме
чувства горькой такой потери
на щеках высыхала солью
кинопленка из жизни прошлой
кто же, кто же меня отмолит
за грехи пред тобою, боже?
отогреется, отболит ли?
ослабеет ли эта ноша?
забывались черты и жесты
негатив выгорал на солнце
зарастало осокой место
с шалашом под резным оконцем
кособокие рифмы-строки
проливались на лист бумажный
и насквозь прорастали болью
в одинокие души наши