Лгать - Бога прогневить, правду говорить - людям досадить и молчи…
Что такое любовь? Это зубная боль в сердце.
Генрих Гейне
За что прощать того, кто твёрд в грехе?
Гамлет
Греховная страсть.
Повесть.
Озеро Рица окруженное скалистым массивом Ацетук с вершинами Агепста, просыпалось от долгой зимней спячки. Гора Арихуа курилась, выделяя туманную дымку. Небольшое горное село Ауадхара, где жили и наслаждались жизнью потомки зажиточных дворян, которые обосновались ещё со времён изгнания персов.Уже чувствовалось дуновение теплого дыхания весны.Но порой прохладный туман, опускаясь с гор на долину, смешиваясь с мерзлыми испарениями, создавал сырость воздуха, покрывая дома, деревья, молодую весеннюю траву инеем. Всё кругом начало индеветь.Даже южная весна - пора цветения, аромат лугов, одурманивающий запах мимозы, дикого жасмина, не радовала Дарину, отнюдь, вызывала у неё лихорадочно-суетливое возбуждение.
Тихая горная речушка, которая образовалась от ниспадающего водопада, тонкой ленточкой тянулась вдоль лесистого берега. Густые молодые поросли белой акации и колючей дерезы затрудняли свободный выход на берег. Дарина спешила на встречу с ним. То чувство, которое её гнало, не знало пощады. Только она не понимала суть его, откуда такая боль, этот холод, сковавший её сердце? Её разум сопротивлялся, напоминая слова Гамлета: проснись, мой мозг! Снова мой разум стал шалить, затевать судьбоносную игру. Разум, которому можно подчинить рассудок, сужденье, опять ведёт меня к моей гибели или счастью, лишив меня познавательной деятельности мозга, способности логически мыслить. Разум - подлец! Оправдает что угодно, утверждал уважаемый Достоевский. Капризное, вздорное желание, надуманная потребность не даёт мне обобщать результаты наших встреч, когда он меня отверг. Это чувство не позволяет сделать выводы, осмыслить происходящее.Но она шла, надеялась- это не обман чувств, с которыми она жила, а теперь спешила к нему, не зная ради чего, а может быть и ради близости.
Горный князёк-мелик Рауф был потомком древнего рода столбовых дворян, красивый, высокого роста, крепкого телосложения, хорошо был образован. Получив сообщение от своей возлюбленной Дарины, ждал её на берегу реки и едва удерживая коня за уздечку, стоял под чинарой и мучительно спрашивал себя: а что на этот раз? Ведь наши отношения зашли в тупик, чего же боле.
- Что за срочность сударыня в такой поздний час? - встречая её, недовольно буркнул он. - Это ваше сумасбродное желание видеть меня, всегда меня тревожило. Порой часто вы поступаете безрассудно, что противоречит здравому смыслу. Капризное, вздорное желание, вами надуманная потребность, вынудили вас встретиться со мной и ради чего же? Однако, кажется, вы тогда что-то не договорили, так ли это?
Она не могла говорить, перехватило дыхание от волнения. Чем ближе к нему она подходила, тем больше усиливалось это волнение.
- Меня к вам привело не вздорное желание, сударь и никакая надуманная потребность, - дрожащим голосом начала она. - Я вынуждена сообщить вам, что немедля уезжаю в свое родовое поместье под С.Петербургом и выражаю надежду, что вас больше не увижу, не стану раздражать своим присутствием, возмущать ваше спокойствие. Я вас любила, а вы нет. Поиграв мною, бросили меня, этот ли поступок достоин дворянина? Я вас не виню, сама в этом виновата, легкомысленно поддалась ложному чувству и была увлечена вами, за что теперь наказана. Я написала вам письмо в двух строчках, молю вас, прочитайте его, но только после моего отъезда. Да храни вас Бог, - она, рыдая, молча, вложила в его руку записку и исчезла в южной ночи. Рауфа охватила досада, чувство раздражения, неудовольствия, еще больше вывели его из себя. Даже поговорить не удалось, - подумал он, садясь на коня.
Княжна Дарина была приемной дочерью князя Чилинского, тайного советника 3-класса, после смерти которого унаследовала его поместье и всё его состояние. Была красива, отличалась острым умом, вела аскетический образ жизни. Была набожная, богомольная, строго соблюдала все религиозные обряды. Несколько месяцев назад находясь в балу у графини Ленской, познакомилась с графом Чекмезовым Рауфом и сразу же влюбилась. Он пленил её своим обаянием, эта притягательная сила, исходящая от него аура, как нимб - символ святости, сияла вокруг её головы, тела, основательно очаровала её, поселившись в сердце, чуть не сводя с ума.
- Вы всегда такой галантный, изысканно-вежливый с женщинами, князь? – улыбнувшись, спросила Дарина, когда он протянул ей бокал шампанского.
- Только с теми, княжна, которые мне нравятся, - беря её под руку, ответил Рауф.
- Что-то мне душно, может нам прогуляться на свежем воздухе, да прийти в себя после шампанского?- махая веером, предложила Дарина. Он кивнул головой, не отпуская её руку, повёл к лестнице, ведущей на первый этаж, а затем на улицу.
- Право, Марина Ленская превратила бал в настоящий маскарад, очень шумно, но весело. Наверное, мы все здесь затворники в своих поместьях, как монахи, давшие обет не выходить из своей кельи, жить в затворе. Разве вас это не утомляет князь, и вам непременно хотелось бы вернуться в суетливую городскую жизнь?
На берегу было прохладно, весенний ветерок со стороны снежных гор приносил прохладу и вместе с ней облегчение.
- Нисколько, княжна, я ведь горец, родился и живу тут, в селе Ауадхара, где река Юпшара, впадающая в реку Гега, и вот те величавые горы никогда не меняющие свои белые шубы и вечно окутаны в саван, - садясь на свежескошенную траву, ответил Рауф. Лунный свет отчетливо освещал её стройный стан. Её белокурые волосы,выцветшие на солнце, слегка развевал ветерок. Где-то недалеко одинокий кузнечик затеял свой сольный концерт, не преставая издавал стрекочущие звуки. Дарина любовалась отражением лунного света в воде, который отображал причудливые тени.
- Я очень устала, князь, не сочтите за труд, проводите меня до моего особняка, хочется отдохнуть, да и прохладно становится, - зевая, тихо произнесла Дарина.
- С удовольствием, Ваше сиятельство,- снова беря её под руку, ответил Рауф.
Двухэтажный особняк с колоннами стоял на самом берегу реки. Только на первом этаже горел тусклый свет, то ли масляная лампа, то ли длинные свечи на тяжёлых персидских подсвечниках шандал.
- Может быть, князь желает откушать кофей? - вдруг спросила Дарина. - Я сейчас распоряжусь, только провожу вас в гостиную.
Гостиная смотрелась как музей: стены были украшены персидскими коврами, на которых была развешена большая коллекция огнестрельного и холодного оружия древности ручной работы. Все они были инкрустированы, украшены узорами, изображениями из кости, металла, дерева, перламутра. На стенах висели картины фламандских художников, иконы, гравюры Ушакова. Изящно смотрелась коллекция амфор -античные сосуды яйцеобразной формы с двумя вертикальными ручками.Вся мебель была изготовлена в стиле интарсия. Верх обеденного стола была отделена яшмой, на столе стояла большая яшмовая ваза.
- Я вижу у вас фламандцы Галле и Ван Дейк, надеюсь, они подлинные или хорошие копии, - садясь на турецкое канапе, тихо произнес Рауф.
- Да, покойный князь Чилинский очень увлекался искусством, - ответила она. - С вашего дозволения князь, я переоденусь, а служанка сейчас принесёт всё необходимое.
Бесшумно вошла служанка, неся на серебряном подносе хрустальные бокалы, рюмки и фарфоровые графины с коньяком и вином, фрукты.
- Ваше сиятельство, кофей щас будет готов, еще, что пожелаете? - тихо спросила она.
- Пока ничего Лариса, иди к себе, в случае надобности вызову.
Она была в платье из голубого шелкового муслина с короткими рукавами. Платье хорошо обтягивало её тонкую фигуру, особенно выделяя стоячие девичьи грудки.
Он, энтот князёк-то в свете слыл лихим сердцеедом, жил ради чувственных наслаждений. Он чувствовал, как вожделение наполняет его, страстное, чувственное половое влечение возбуждает его. И улучив момент, когда она проходила мимо его, обдав духами дикого жасмина, обхватил её за талию, притянув к себе, усадил на канапе. От неё веяло духами дикого жасмина.Она не сопротивлялась даже тогда, когда он своими губами обхватил её тонкие умащенные помадою губы. «Быт может, чувствий пыл старинный им на минуту овладел…», как говорил великий русский Поэт.
- Молю тебя, только не здесь, - в плену страсти прошептала она, - пойдём в спальную. Она сама, чувствовала, как он возбудился,но он, энтот сердцеед не торопился и целуя её белоснежное тело, чуть раздвинув её ноги в сторону, нащупав её усладу,он нежно с пальчиками раздвинув влажные лепестки,с трепетом, со всей силой вошел в нее, вызвав у нее вздох восторга. Он наслаждался её белым мягким телом, утопая в неге. Они испытывали удовольствие, упоение, наслаждение, вливаясь в единый поток сладострастия.
Вот так они наслаждались друг с другом, однако бывает, когда и удовольствия приедаются. Добившись своего, у него быстро погасло желание, и он постепенно охладел к ней.
После расставания с Дариной вернувшись в свой особняк, Рауф не раздеваясь, преподнёс записку к масляной лампе и прочитал, то, что она написала.
«Я безмерно была счастлива с вами, князь, благодарю вас, но я не имею права скрывать от вас, что я беременна. Я была, обращалась к опытной повитухе, но она мне отказала, мол, это грех перед Господом и убивать дитя не станет. Да и правильно, я счастлива, что у меня родится дитя от любви. Оставаясь здесь, я не смогу перенести пересуды, презренья, с которым ко мне будут относиться. Прощайте, мой губитель»
Ему казалось, что земля уходит из-под ног. Налив полный бокал коньяка залпом выпил. Может быть, она еще не успела уехать, тем более ночь, а? - подумал он и пустился бегом к её особняку. Долго никто не подходил к воротам, несмотря, он не переставая, звонил в колокольчик. Подошёл сонный сторож.
- Их сиятельство отбыли, вся прислуга распущена, - невнятно буркнул он.
Она может быть у графини Ленской, - промелькнула мысль, но Ленская не стала даже его принимать, наверное, она знала о делах своей подруги. Пожилой камергер, на шее которого постоянно висел ключик на голубой ленте, особый знак среди слуг, коротко произнес: вам отказано, сударь и, шаркая лощеными сапогами по паркету, удалился. Кажись, записка Дарины погрузила Рауфа в замешательство, обозначила дилемму, и он лихорадочно искал выхода.
- Вот это да, мир рушится, боже мой, что же я натворил, погрузил в небывалую печаль женщину, которую когда-то безумно любил, - бормотал он, под нос, возвращаясь в свой особняк. - И эта Ленская еще та сучка, вряд ли расскажет что-нибудь, а ведь знает, где её родовое поместье под С.Петербургом, даже не приняла меня эта фурия, наверное, с ротмистром Ермоловым кувыркается. Конечно, он был зол, прежде всего на себя, когда начал флиртовать с графиней Нарышкиной и теперь отчетливо осознавал, что любил-таки он только Дарину и потерял её, этот жемчуг, как тот глупый индус.
Прошло три года после этих событий, Рауф участвовал в кавказской войне, выжил и, несмотря на настоятельное напоминание матери о женитьбе, наследнике, уходил от разговоров. Просто не сумел он избавиться от излома души,чувства вины,на островке сердца по-прежнему жила Дарина.
Однажды, как-то летом отдыхая на берегу озера Рица, случайно встретился однокашником из школы прапорщиков Ремизовым. Выпили, поговорили о пустяках, вспоминая школу, по-детски смеялись.
- Ты знаешь Рауф, я как-то случайно оказался у гробницы святого Василиска, увидел такую очаровательную женщину, как Киприда, правда она гуляла с мальчишкой. Щедрая, весёлая и все её звали Ваше сиятельство Чилинская. Рауфа чуть не хватил удар, но он быстро овладел собой.
- Так вот - она построила замок прямо на берегу реки Бзыбь, там и живёт, недоступна, скажу тебе, - закуривая пахитоску, подытожил Ремизов.
Рауфу не хотелось спросить подробности, он верил в Бога, его милосердие и ждал своего счастливого часа. Это конечно, она, - подумал он, редкая фамилия, значит, у меня объявился наследник. Только одна мысль тревожила его: простит ли? Прощение обид, а простил ли он самого себя, как тот вечер, назло ей флиртовал с другими? Разве он не понимал, что делает ей больно, что она страдает, слушая все глупые пересуды туповатых кисейных барышень? О, стыдливость, где ты? Стыд, стыд. стыд - вот история человека, утверждал Ницше.За что прощать того, кто в плену греховной страсти и снова вяз в грехе? Покаяться в грехах, молить отпущение грехов, пусть, вольный или невольный, но тяжкий, ведь своим поведением он обрёк её на страдание, нравственному мучению. Её уход чуть ли не довел и его самого до бездны. Теперь у него проснулась совесть - чувство и сознание морально-нравственной ответственности перед ней, да и своим ребёнком. Раскаяние - исповедь перед совестью. Теперь он понимал её состояние- как застывала кровь от унизительных насмешек светских дам, что должно было бы вызывать скорбное чувство, вот поэтому она поспешно покинула свое поместье, не надеялась, что вернёт его.
Ему недолго пришлось искать её особняк на берегу реки Бзыбь. Она в белом спортивном одеянии на лужайке учила мальчика, как ракеткой ударить по волану. Увидев его, она присела на скамейку в беседке, снова перехватило дыхание, как в тот, прощальный вечер под чинарой. Он опустился на колени перед ней и молча головой, прижался к её груди и выронил одно только слово: прости. - Бог тебя простит князь, - а затем позвала мальчика.
- Михаил, твой отец вернулся с войны, иди, познакомься, пожалуйста, - сквозь слёзы выдавила она из себя….
Он был не глупым и не изменился по отношению к Дарине, потому что любил, и тут прав Конфуций: Не меняются только самые мудрые и самые глупые...
Окончательный вариант.
Апрель 2024г. м.м.Б.