Мой управдом обнёс железным забором
всё, что увидел в заспанном дворе.
Мой управдом выжил собак измором,
выгнал из цоколя секонд и кабаре.
Мой управдом выпилил все посадки,
вычертил асфальт под армейский плац,
высвистал голубей, запретил осадки,
вымел созвездия и вкрутил эрзац.
И когда сновиденья кричат, что кругом враги,
он командует в общий чат обуть сапоги,
нарвать простыней, надраить песком топор,
обнять половин и явиться на утренний сбор.
Мой управдом делает всё со вкусом,
молится любит и думает за нас.
Я привыкаю к своим стеклянным бусам,
мне не хватает его оловянных глаз.
По вечерам я дописываю абзацы
в книгу забытых имён и запретных тем.
Я привыкаю быть, а не только казаться,
чтоб укрепить костьми родовой тотем.
И когда управдом говорит про Эдемский сад,
я и все понимаем, что нет дороги назад,
и священные бусы пылают врагам на страх,
отражаясь в затёртых дедовых топорах.