Февральский день как на витрине,
официоза шкуру скинем
пойдём, родная, на мороз.
Вот столб фонарный льдом зарос,
искрят алмазные снежинки,
автобус бьет сырая дрожь,
ты переходишь на «латинский»
и нос ладошкой тёплой трёшь.
Шел ночью снег. Гребёт бульдозер.
Бегут кто тише, кто быстрей.
Студент в ушанке, грациозен,
снуёт средь нервных торгашей.
Остановись. Конец прогулки.
Вдоль набережной, вниз к реке
мы шли. Но дрогнем в переулке
вдвоём на волжском сквозняке.
Бульвар. Чего-то не хватает.
Там в небо пар, тут снег летает.
Нет полноты, объёма, широты,
нет истин вечных, верных и простых.
Сучит верёвка бельевая,
полощет и трепещет на ветру.
Гудит машина легковая,
а ветер ей: «Порву! Порву! Порву!»
И я с терпеньем непривычным
вернуть стараюсь теплоту
деревьям, и домам кирпичным,
и постовому на посту.
И не протиснувшись в маршрутку,
стоим и мёрзнем. Всё в снегу.
Ты подожди одну минутку.
Ведь для тебя я всё смогу.