тишиною разъедаясь изнутри в сознании зависла лишь повторяющаяся кадром запуска лента летящих грампластинок, рубах, галстуков, пиджаков со штанинами в проем окна определенной этажной жерди, все по ветру парило и с мертвой хваткой гравитации спадало, полёт резкостью понимания обрывался;
осколки и ошмётки, всё то, чем представлялось, теперь ничем на плоскости лежало, безыменность и ничейность смешалось с грязью, через руки, которые когда то обнимали, всё в меньшей степени, но повторялось;
виновника "торжества" не судят, как же, легче свою несостоятельность выразить поступком, который не заканчивается уже ни с кем и никогда, потому как не решилось, осудили неправомерно, ни за что, вот и расплата набегала, не страсти бушевали, горечь и обида.