Доставать листая воспоминания перед глазами, закрывая в неглиже блаженства света воздаяния.
Не помогают скреплённые наглухо в тиски стен металлических гигабайты сплющенные изнутри, принципа патефона проигрывателя, забавно, пластина и игла, для считывания и нацарапывания, как живопись, наскальная, искрами высекались впечатываясь в глыбы каменные для ..., а для чего?
Важно было, видать, для тех, кто собою мирясь в единении, творил шедевр в поколения с заявлением посредственным, капсульные послание с отголосками, - "ну с здрасьте", сквозь времени пространств из подземель тайных, в своё время, мол - намеренность поисков не всегда дорога верная, - "ну, смотрите, как дышалось, в то, время, желторотики", всегда оставить, хоть скрип на душе, чьей то, затронуть "неприятными высеканиями", запечатлев шедевром, с подписью, вот такое послание каждый раз единственный оставлял, врождённое на подсознании сердечным предсказанием.
Отвлёкся, от мысли высказывания, заглянув в эпоху, как говорят "динозавров", наивные, знали что делали, в уединении, и на что не зря тратились лета отчисления с такими то полотнами, улыбаюсь в доушевное чистосердечное, приложив пятерню к удару застенному, и то, тоже, радуется, светясь огоньками посадочными, и более, о воспоминаниях.
Интересно, в мелодии погружения, с определенной интонацией наложения волн колебания, отыскать своё, отзывающееся, странствие в брега греческих земель, окружённые водными просторами названий разного.
Дорога узкая, двусторонняя, под гору серпантинную с нажимом для двуногих, взбирание усильное, неважно, под стрекотание цикадное и цветниками алыми, нежнейшими лепестками розовыми, пятнами светлыми и все вверх по камням взбирается, объединяясь, закручиваясь, ввысь удаляется, тоже, как к парению; воздух, как буд-то ещё легче, может в сочетании с ..., не знаю, как пёрышко по лёгким укладывалось, поднимая безукоризненно по ветру веяния, укладывая в нужное, или передавая из рук в руки, как дитя спящее в руки любящие, поднимался выше к основанию горного рога изобилия.
Сколько же там "друзей не для всех", кто сквозь иглы готов с распростёртыми, о кактусах, разных наименований с убранствами, стоят популяцией встречая добравшихся, говорят, из них неплохая настойка градусная, надеюсь есть понимающие, о чем речь трепится, не знаю, не испробовал, другого склада, не об этом, стоят, и конечностями во всю машут, слушая цикадное каждодневное пение и муркотню кошачью, на каждом метре по несколько представителей мастей разных, привыкшие к "бывалам", из одноглазой прищуренной щели высматривают, проверяя правопорядочность, да, и это улыбает, хозяйство то у них, куда там нашенским, видать климат сказывается, спартанский, ну вот, опять улыбаюсь, говорят кто может улыбку вызывать чистую, сам изнутри светится, ну вот и посмотрим, скольких осветит понимание улыбки наблюдений с предположениями да выводами, отчаливаем, далее следуем, в высоту горную.
До удивления было замечание, находка таинственная, пещера, прямо как в "эпоху динозавровую" - пустая келья, как буд-то дожидалась постояльца своего знакомого, без единого встречного, странное наблюдение, с течением времени, тогда удивление, чьё и куда все подевались, сейчас, иное восприятие, - наедине оставить в спокоение и осмотрении, того, что важно, странно, в глубине высечена, но светла горница, прям залита ласковым солнечным и благоуханиями, трав горных вперемешку с благовониями разными, как другая прострация, и всё руками обнять, так уютно по коже пробегает, забавно, здесь пасмурность свежая, а в воспоминания такие ныряешь, и не замечаешь заоконной, тоже приятное, свежее, ладно, далее, и помимо кельи, что у верхушки пика горного находилась, ниже, обиталище ещё одно, пещерное, с дверями стеклянными с макушки и до пят ступания, глыбами вымощенное, с видами на береговые бескраины, захватывает, отрезок жизненный Хемингуэя "старик и море", и кресло ручной работы, деревянное, удобное, примерялось замечательно, куда там картине маслом, незабываемое кожей впитывание, действительно, выхватывает из водоворота реальности и тишина пения и развёртывание пространства более чем на 360 градусов, там сейчас, воспоминаниями отдыхается, пускай и в написании, и несравнимо, как уже говорил, с впечатанным профильно фотографически, секундный всплеск, а то и гляди, менее, всего, нет, точечно непоколебимого, растворяюсь в собственности своей улыбательности с закрытыми, для пущего восприятия, светлыми.
погружался под раздающийся мотив листа прослушивания мелодии
John Legend, Florian Picasso - Tomorrow