Я живу на этом свете, как на том.
Ничего уже не светит за бортом.
Мне ни холодно, ни жарко,
я гребу в небесной барке,
а на дне сидят три парки и Атон.
Бог давно не порет лажу и молчит.
Нона жизненную пряжу не сучит.
Три сестры гоняют шнягу –
камень, ножницы, бумага –
кто из них пойдёт, бедняга, в палачи.
Хорошо грести неведомо куда!
От забора до обеда не беда!
Время чешется по кругу,
выбирай себе подругу,
что погубит не на вдруг, а навсегда.
Бог уснул. А три старухи неглиже
крутят пальцы, ломят руки в кураже.
Невдомёк бессмертным бабам:
на троих играть не слабо,
если ведаешь раскладами уже.
Тут и надо бы Атона разбудить:
вставить девушкам пистон по бигуди,
осветить им божьим оком,
почему выходят боком
все попытки жизнь до срока погубить.
Я роняю бесполезное весло.
Почему мне в поднебесной не везло,
а теперь долбасит пруха?
Неужели жизнь-старуха
не закончится, и глухо - пронесло?
Нет бы радоваться жизни без ума,
нет бы складываться мысли из дерьма.
Всё равно назад не пустят
ни до счастья, ни до грусти,
и вовек уже не струсить задарма…
Барка тихо по течению плывёт.
В ней три барышни, Атон и стихоплёт.
Солнце к осени смурное.
Небо к осени стальное.
Жизнь идёт. А остальное не е…т...