Глава 4
На площади перед школой шумным муравейником весело гудела праздничная толпа. Военрук неумело проверял непостижимый для его понимания микрофон и периодически нажимал, зачем-то постоянно пробуя наощупь, кнопку звонка. Его «Раз-раз-раз» и «дзиииинь-дзиииинь», чередовавшееся с диким треском из динамиков, уносилось далеко за школьный забор. На ступеньках парадного крыльца церемонно озирались понуро-обречённые учителя. Торжественный директор терпеливо рассматривал собственные ногти. Деловито и многозначительно переглядывались «трудовик» с завхозом. Равнодушно зевали высоченные «вроде-мужчины» и вызывающе накрашенные «почти-женщины» выпускных классов. Где-то в стороне, точно по стойке смирно, оцепенели первоклашки с букетами выше собственного роста. Рядом суетились в свалившемся на них хаосе, очумевшие от новизны происходящего, их родители.
Борины родители в школу первого сентября с сыном не пошли. Всё-таки начинался третий класс. И Боря считал себя уже достаточно взрослым, чтобы самому дотащить особенно тяжеленный почему-то сегодня портфель, стеснительно сунуть в руки учителю букет, а потом с разбегу нырнуть в кричащую, кипящую и толкающуюся кучку соскучившихся друг по другу за лето его одноклассников. Правда, с самого утра Боря был несколько расстроен. Накануне вечером, когда он вернулся в свою комнату из кухни с бабушкиными блинами, Свинтус оттуда почему-то загадочно исчез. Однако, на столе лежала записка: «Не скучай! Скоро!» «Что скоро? И чем он писал-то, копытами что ли…», – думал с обидой Боря.
А потом наступило завтра, ну, то есть уже сегодня, ну, то есть осень. И вот она, школа. А Свинтуса нет, как не было. Боря пробрался на крыльцо, вручил цветы своей учительнице и уже собирался промчаться через всю площадь к своему классу, как вдруг почувствовал, что в его портфеле вроде что-то дёргается, шуршит и скребётся. Обернувшись на всякий случай по сторонам и отойдя немного в сторону, мальчик отвернулся ото всех и слегка приоткрыл портфель…