Первое сентября.
Начало моей школьной жизни длиной в одиннадцать учебных лет.
Если к белому фартуку, кружевным воротникам, коричневой форме я относилась терпимо,то волосы, которые мама заплела в две косы с белыми бантами и уложила корзинкой, и которые так туго затянула, что мои без того узкие глаза превратились в китайские щёлочки, я их ненавидела.
Мама дала строгий наказ не трогать волосы хотя бы во время занятий.
Учитывая то, что хозяйка этих косичек была только внешне девочкой, а в
душе сорванцом, этот наказ выполнить было довольно трудно. Мне всё время
хотелось выдрать их с корнями, чтобы так не тянули голову.
Моей соседкой по парте была девочка еврейка Зина.
Первое, что мне в ней понравилось-чёрные, густые, непокорные кудрявые волосы,
которые уже выбились из косичек и торчали в разные стороны.
Вторым её украшением был большой греческо еврейский нос, которым она непрерывно
шмыгала. Сама я была курносая, и всегда мечтала о таком замечательном носе.
Начались наши трудные, незабываемые школьные будни.
Учились все по-разному, кто хуже, кто лучше, но Зина-то было нечто.
Упрямая от природы, на все попытки нашей учительницы Галины Михайловны
научить её правильному написанию цифр и букв она отвечала:
-А мама мне сказала так писать.
Маму Зины приглашают в школу присутствовать на уроках.
Она явилась в шляпке, платье с оборками, туфлях на высоком каблуке.
Мы, дети, смотрела на неё, как на киноактрису.
Учительница объясняет Зине как правильно писать.
Девочка горько плачет.
-Зиночка, почему ты плачешь? ласково спрашивает её мама.
-Если я не напишу так, как ты говорила, ты меня будешь бить.
Маме неудобно:- да когда я тебя била, доченька, что ты выдумываешь?
-Била, била, ещё и щипала, и Лёвку била, ты всегда нас бьёшь.
Мама не знает, что сказать.
Зина рыдает, учительница растеряна, девочки в классе начинают тоненько
плакать вместе с Зиной.
Зине учёба давалась трудно, да она и не старалась.
Вечно растрёпанная, такой я её запомнила.
Потом семья Зины уехала в соседний городок.
Прошли годы.
Мы окончили школу, разъехались кто куда.
Поговаривали при встречах, Зина после восьмилетки выучилась на парикмахера.
Я вышла замуж, жили сразу в городе, потом муж полюбил наше село и уговорил
переехать жить на мою родину, о чём я жалела неоднократно, особенно когда после трудового рабочего дня вкалываешь, как раб на плантации ещё и в огороде.
Жителей нашего села раньше прозывали спекулянтами: у нас были самые богатые базары, самые богатые колхозное и совхозное хозяйства, люди жили более зажиточно, чем в других сёлах.
Наши односельчане первыми начали заниматься тепличным хозяйством: выращивали ранние овощи на продажу. Это был и есть адский труд, меня поймёт тот, кто испытал это на себе.
Моя семья тоже была не исключение. Муж в огороде соорудил две теплицы 30 на 12 метров, в ней проходили наши выходные, иногда работали и при проводке ночью.
Умные люди евреи, всегда это говорю.
По приезду из Кишинёва мы купили большой старый еврейский дом. Крыша его была с четырёх сторон крыта разным материалом: с стороны одной шифером,с другой черепицей, две другие-жестью. На чердаке везде поставлены миски, горшки, туда капала вода во время дождей.
Крыша протекала серьёзно.
При всём этом бывшие хозяева, супружеская пара евреев прожили в том доме до старости, всегда ели курочку или кролика в обед, и сильно не переживали.
Я говорю не голословно. Мы вместе с бывшими хозяевами жили в доме несколько месяцев, они ждали вызова в Израиль.
Муж, сам строитель по специальности сразу скомандовал перекрывать дом.
Послушал тестя,- моего папу, который увидев миски на чердаке, сказал пословицей:
-"Хуже нет, когда крыша течёт, или жена гуляет!".
После настала очередь дверей- поменяли все, потом штукатурка дома и так всю жизнь.
Понятно, это были большие затраты, зарплаты катастрофически не хватало.
Как все порядочные хозяева занимались выращиванием ранних овощей, это было
серьёзным подспорьем для нашего семейного бюджета. Овощи сдавали оптом, часто и сами ездили торговать на рынки в свободное от основной работы время.
В одно из воскресений довелось мне продавать наш урожай на рынке близлежащего городка.
Жара. Базар красный от помидор, продавцов больше, чем покупателей.
Моё внимание привлекли две дамы, молодая и пожилая плывшие, не шедшие, а именно величественно плывшие под большим зонтом от солнца в проходе между рядами прилавков.
Этот нос я узнала бы из тысячи.
Молодой женщиной оказалась Зина, моя соседка по парте в начальных классах.
Обладательница крупного еврейского носа выглядела прекрасно: красиво уложенные волосы, летнее платье в крупный чёрный горох, модная обувь, золотые украшения, приятно округлившаяся фигура-всё было безукоризненно.
Зина бережно поддерживала под локоток пожилую еврейку, даму
тоже шикарную во всех отношениях.
Завершал процессию худой, долговязый, лысоватый мужчина, с трудом тащивший в обеих руках большие корзины с покупками.
Зина меня узнала, они подошли к прилавку.
-Мамочка, это моя одноклассница Оля, а это моя свекровь.
Под оценивающим взглядом величественной пожилой дамы я почувствовала себя в своём спортивном костюмчике и кепке на голове нищенкой, выпрашивающей подаяние на рынке.
-Это мой муж Сёма.
Бедный Сёма поставил корзины на землю, и тоскливо озирался в поисках хоть какой тени.
-Семён, не ставь корзины, везде микробы! повелительно приказала маменька.
Сёма тот час же подхватил свою ношу.
Доченька, нам пора!
-Да, мамочка, -Зина хотела поговорить, но не осмелилась.
Снисходительно кивнув мне на прощание, со словами:- пока! моя бывшая одноклассница, бережно подхватив под локоток маменьку, в сопровождении красного от жары и тяжестей Сёмы, поплыли между рядами торгующих.
-Это случайно не дочка Хайки и Абраши, которые заготавливали тряпьё в селе?-
спросила меня односельчанка, торгующая рядом.
Она самая.
Это была та самая Зина, которую за уши переводили из класса в класс; Зина,
которая вечно у меня списывала; Зина, которая снизошла на рынке поговорить со своей одноклассницей и односельчанкой, то есть со мной.
Сейчас вспоминаю этот эпизод с юмором, но тогда, если честно,
было и обидно, и я ей немного завидовала. Молодая была, глупая.
Но, потом сопоставив, поняла, что моя судьба более удачлива: я не угождаю маменьке мужа,
( мой муж, к сожалению, круглый сирота с детства), и ещё, я вышла замуж за красивого, а не за такого несчастного, как Зинкин Сёма.
Правда, мой красивый никогда не тащил по жаре баулы, а его жена в это время с ридикюлем в руках под зонтом не вышагивала.
Я бы и сама этого не допустила, мы всё в семье делали и делаем вместе.
Ну что тут скажешь:- каждому своё!