Срослись два орла боками…
Все рты с недоброй молвой
прикрыты, словно, платками.
Порой, со всей головой.
«Нельзя нам было иначе…» -
Внушают сверху низам.
Икона, кажется, плачет…
Москва не верит слезам.
С чего ей плакать? К чему бы? -
Там, где всё плохо, нас нет...
Шептать пытаются губы:
«… а мы не верим Москве».
Оправдано целью средство.
Пустили в ход кулаки.
Провален план наш был с треском.
Возможно, план был таким.
На мирных переговорах
с дистанции двух плевков
бросали фразы, в которых
вмещалась ложь вся легко.
В коварстве слов соревнуясь,
пожатие рук стерпев,
втоптали всю старину в грязь,
оправдывая свой гнев.
… Поёт «…дубинушка, ухнем»
под нос душа-шансонье.
Играют в митинг на кухне.
- На большее шансов нет.
Кто против плана - в опале.
Звучит с амвона: «Убей!».
Под крест прицелов попали
тела и души людей.
Молва, как волны о камень…
О жертвах многих скорбим.
Одно добро с кулаками
дерётся насмерть с другим,
вражду в душе проклиная.
Порвали узы родства…
Теперь у нас роль иная.
Слезам не верит Москва.