Картины, отражая в зеркалах,
на живопись и форму проверяют:
там - гений, там - талант, а там – все, крах,
так честно эти стекла выявляют.
И я прикован к этим зеркалам,
и всякий раз по ним, сверясь, – о муки! –
бездарной бритвой режет по глазам
мое бессилье в творческой науке.
Как я устал от этого всего!
Мне эта правда бьет кувалдой в уши!
И я из плена страха своего
сорвался и взревел в зеркальи души:
раз вы такие критики с тех пор,
как вместе мы взялись за созиданье,
слижите же грехи с картинных пор,
оставив красоту мне в упованье!
Конечно, там погрешность – раз, два, три…
но я уже исправиться не в силах,
а мне еще творить, творить, творить –
целуя зеркала, вчера просил я.
Ну а сегодня – выплекс красоты:
предсмертно-бледным светом отливали
растерзанные чистые холсты,
а живопись металась в зазеркалье.
2001