"Я тащилась медленно и с трудом,
в голове звучало "Бородино".
На Литейном я не нашла свой дом.
Оглянулась — пусто. А это дно".
Наташа Романова
— Скажи-ка, деда, ведь недаром
Под властью глупого тирана
Народ почти сошёл с ума?
Вот были времена лихие,
Где вас победами лечили,
Лишая отдыха и сна.
— Да, помню оккупантов время,
Когда дорогой преступлений
Вели и мёртвых и живых.
И каждый шаг был полем боя,
Где непонятно, кто — герои,
А кто — предатели страны.
Мы долго ждали и молчали,
За нас решал Большой Начальник...
Один, ведь не было других.
Мать для войны рожала сына,
Отец в окопах или сгинул,
Дочь на панели за долги.
Цена раба — одна копейка,
Он счастлив лишней телогрейке,
Что согревает в холода.
Когда вся жизнь лишь страх и холод,
Желудок сводит жуткий голод,
Однажды устаёшь страдать.
И вот нашла коса на камень,
Ладони стали кулаками,
Пробив дверь в месте для стены.
Нам стало нестерпимо душно
В подвале, возведённым чушью
Из лжи и големов войны.
В три дня начальника не стало:
Никто не вешался в печали,
Не выпал с горя из окна.
Но враз облавы прекратились,
Вернулись с фронта те, кто живы;
Кому вообще нужна война?!
То было дно: вокруг разруха —
Что в головах, что с силой духа —
В словах всего не передашь.
Но строить жизнь — не в пропасть падать:
Забыв фанерные рейхстаги,
Мы мир вернули в города.
И, знаешь, внук, мы не герои,
Которым по колено море
И должен поклониться мир.
Мы просто те, чья жизнь совпала
С позором власти криминала,
Виновницы большой войны.
Наш горький опыт вам наука,
Как превращается пир духа
В бал бесконечных мертвецов,
Как в прошлом вязнет свет надежды
И с настоящим связи режет
Народ, утративший лицо.