Те, кто следит за интервью Кори Тейлора и читал его книги, те заметят много реальных моментов, вплетенных в мою фантазию. И не упускайте из виду темную фигуру Дарта Вейдера...
P.S. Кадр с фотосессии Кори и Стефани по мотивам сериала Декстер
***
Кори вернулся за полночь и стоял перед дверью собственного дома, нервно крутя в руках связку ключей. У него было плохое предчувствие. То самое, до боли знакомое, саднящее в легких едким пеплом. Скрежещущее на зубах грязным песком. Царапающее ознобом восьмерку на шее. Он жил с этим чувством уже несколько лет, но сегодня всё было иначе. Всё было ещё хуже. Как-будто давно вживленный в тело ксеноморф именно сейчас решил выбраться наружу, вывернув его грудную клетку наизнанку.
Усталость уже ощутимо давила на плечи, но он все стоял и стоял. А ощущение чего-то непоправимого и неизбежного стояло у него за спиной и криво ухмылялось. Кори прислонился лбом к белой холодной поверхности, вставил ключ и снова замер. Он поднялся сегодня очень рано, когда на часах еще не было пяти, заехал на радио, чтобы принять участие в утреннем шоу и дать интервью, затем заскочил в издательство — уладить некоторые вопросы с «Америкой 51». Оставшуюся часть дня и до самой ночи провел с парнями в студии, работая над новым альбомом. Это был тот редкий случай, когда им удавалось собраться максимально возможным составом и плодотворно поработать. Так что день был хорошим, это точно, а предчувствие — дерьмовым.
Внезапно его ослепило всплывшее на экране смартфона сообщение от Клоуна: «Как?». Он быстро набрал «Позже» и протер глаза. Сейчас Кори особенно ценил это их с Шоном почти телепатическое общение. Он глубоко вдохнул прохладный и сухой ночной воздух Невады. Затем медленно выдохнул и повернул ключ в замочной скважине так тихо, словно собирался вынести из спящего дома всё самое ценное. Вот только этого ценного в нём практически не осталось.
Забросив шляпу и куртку на вешалку и одернув футболку с Дартом Вейдером, он пошел на столь нежеланный свет в гостиной. Маленькая тёмная фигура сидела на диване спиной к нему и хоть Кори не видел лица, но по напряженной позе уже понял всё.
— Привет, Стеф! — он подошел и наклонился, чтобы поцеловать её, но жена надменно сжала губы и отпрянула в сторону.
Не смотря на то, что её жест причинил ему боль, Кори тихо и как можно дружелюбнее спросил:
— Почему ты ещё не спишь?
Стефани вскинула голову и сверля его убийственным взглядом процедила сквозь зубы:
— У тебя ещё хватает наглости спрашивать?! Могу я узнать где ты шлялся, Тейлор?
— Милая, не начинай, прошу тебя. Я очень устал. Можешь позвонить Шону, Мику или Джиму — любой подтвердит, что мы были в студии, — Кори говорил мягко, но даже не надеялся сгладить конфликт, потому что давно понял, если Стеф начала его, то она сделает всё по высшему разряду.
В тот же момент она подскочила с дивана и начала угрожающе тыкать пальцем ему в грудь:
— О да, конечно! Думаешь, я такая дура? Любой из твоих дружков, не моргнув глазом соврёт мне, прикрывая твою задницу!
"Вот за это-то они тебя и недолюбливают" — подумал Кори и понимая к чему она клонит попытался перевести тему:
— Я никогда не считал тебя дурой. И я много раз просил не называть их «моими дружками». Мне это неприятно! Конечно, ты не обязана испытывать к ним какую-то особую привязанность, но как менеджер могла бы уважать нашу работу, — он говорил спокойно, но его уже начинало трясти от надвигающегося урагана. Ведь так всегда, если была вспышка, то через несколько секунд ты услышишь раскаты грома. И тут же его накрыло ударной волной — Стефани перешла на крик:
— Ему, видите ли, неприятно! Зато мне охрененно приятно сидеть и ждать пока ты соизволишь заявиться домой от очередной своей потаскухи!
— Стеф, прошу, тише! Ты разбудишь нашу дочь, — обреченно ответил Кори. Одна мысль о том, что его малышка снова проснется от скандала, разбивала ему сердце.
Лицо Стефани мгновенно покраснело от злости:
— Посмотрите на него — теперь он переживает из-за дочери! Я отвезла Райан к родителям! Где ты был раньше, трахаясь со всеми подряд, пока твоя дочь ждала тебя дома?
О чёрт, так вот как она купила право орать на него во всю глотку. На протяжении последней пары лет Кори периодически ходил к психологу. Один. Потому что она не хотела. Не считала себя виноватой в их на корню расшатанных отношениях. А если проблему решать наполовину, то даже полный кретин скажет, что это лишь 50% успеха, а полудурок не станет и пытаться. Но Кори до последнего надеялся спасти их семью или то, что от нее осталось. Плюсом в этих одиночных сеансах было то, что они помогали сдерживать буйный темперамент Кори, его ярость и вспыльчивость, вскормленные тяжелыми детскими травмами. И у него со временем все же стало получаться быть спокойнее и думать перед тем, как выпалить что-то, о чем он будет сожалеть. На Стефани, само собой, все это никак не влияло — каждая ссора была ещё грандиознее предыдущей.
Кори знал, что попытка оправдаться это не выход. Тот, кто оправдывается, уже заведомо проиграл. Но эти грязные обвинения просто убивали его, и он не выдержал:
— Стефани, я не изменял тебе ни разу! Никогда, слышишь?! Я клянусь тебе! — он приблизился и попытался нежно взять её за руки, в тщетных попытках успокоить. Но супруга увернулась и продолжила истерику:
— Почему я должна верить тебе? Думаешь, я тебя не знаю?!
— Ты единственная женщина в моей жизни, которой я был верен всегда — от начала и до конца! — обреченно воскликнул Кори, — И да… видимо, не знаешь, — зыбучие пески отчаяния затягивали его все глубже и на этот раз ему было не выбраться.
Внезапно его голова дернулась в сторону. Щеку обожгло резкой болью, а в ушах зазвенело — это Стефани с криком «Лжец!» влепила ему смачную пощечину. Конечно, это была не первая пощечина в его жизни, но прошлые он заработал честным путем. Он был крепким парнем, и обычная оплеуха не могла причинить ему настоящую боль, но, тем не менее, щека полыхала жгучей полосой так, что щипало глаза.
Маленький напуганный мальчик внутри него никогда и ни с чем не спутал бы это ощущение… Кольцо. Очевидно, обручальное кольцо Стеф — то самое, что он выбирал с бешено стучащим сердцем, торопясь на самолет в Эл Эй, чтобы как можно скорее встать на колени и предложить ей это своё глупое, бешено стучащее сердце. Символ их вечной «в печали и радости, болезни и здравии» перевернулся у нее на пальце и драгоценным камнем распорол ему лицо.
Кори размазал щекотно текущие кровавые капли и глядя на перепачканные пальцы рассмеялся. Обручальное кольцо — какая нелепая ирония, мать вашу, будто вселенная решила поиздеваться над ним — Королем Сарказма. И что за чертова насмешка судьбы! Ему вечно наносят удары исподтишка, ни за что, без причины, просто чтобы кто-то мог выместить на нём свою злобу и несостоятельность. И ему не скрыться от этого. Ничто не имеет значения — ни возраст, ни состояние его счетов. Скажете не смешно? О нет, вы не правы!
Кори уже не мог сдерживаться и, согнувшись пополам, хохотал в голос. Когда приступ истерического смеха прошел он выкрикнул:
— Я что, блять, настолько жалок?! (Стефани, как обычно, хочет услышать его извинения? Она их не получит, не сегодня!) Ты считаешь своим долгом постоянно унижать меня. Ни во что не ставишь. Называешь никчемным. Ты как огромная паучиха, Стеф, а я бьюсь в твоей паутине, в попытках спастись. Ты дергаешь за нити, а я подчиняюсь. Под постоянным контролем я делаю все, что ты хочешь. А ты не хочешь ничего, нахрен, хорошего. В то время как мои желания тебя не интересуют вовсе! Даже в постели не готова уступить мне!
Тонкие брови Стефани удивленно взметнулись вверх. На взгляд Кори она была в небольшом шоке, как от того, что поранила его, так и от того, что он высказывает ей все эти вещи. Он говорил правду и знал, что она тоже прекрасно это знает. Но Стеф не сдала позиций и была очень громкой:
— Я твоя жена, Кори, а не объект извращенных желаний!
Последняя капля яда Стефани окончательно вывела его из себя:
— Не надо называть меня извращенцем! И я уже не знаю кто ты мне, Дорогая! Ты всегда мной недовольна. Ты постоянно критикуешь меня. Я пытаюсь исправить ситуацию, доказать тебе что-то, заслужить твое доверие и одобрение. Хотя ты прекрасно знаешь, что мне самому доверие дается с огромным трудом. Но я научился доверять тебе. Так почему же ты не можешь? — он говорил, а кровь продолжала капать на его серую футболку, создавая вокруг Дарта Вейдера новые планеты и бордовые звезды*.
По сути Кори уже понял, что в очередной раз поддался на её манипуляцию, но эмоции взяли над ним верх и он взорвался:
— Твоя беспочвенная ревность сводит меня с ума! Это невыносимо! Мне надоело оправдываться, словно мне, блять, снова десять! Да, может, где-то я и веду себя по-детски, извини, не у всех это детство было. Но для семьи я делаю все, что в моих силах. А ты даже не хочешь обсуждать и решать наши проблемы. Я устал от всего этого! Я держался ради Райан. Я не могу жить без нее! Но я смогу жить без тебя… Лжец. Всё кончено, Стеф!
После его длинной тирады скандал продолжался недолго. Стефани в очередной раз обвинила его во всех смертных грехах, в конечном итоге дала согласие на развод и ушла в их спальню, громко хлопнув дверью.
Кори отправился в другую часть дома, занял спальню для гостей и повалился на кровать прямо в одежде. Его било нервной дрожью и он закрыл лицо руками. В былые времена он бы утопил свое горе на дне бутылки, но не теперь. Как бы ни было грустно признавать, но зависимость всегда была частью его сущности, его патологической потребностью. И если он больше не зависел от алкоголя, то зависел от любимой женщины, попав в настоящее психологическое рабство.
Он сфотографировал пульсирующий порез на щеке так, чтобы в кадр не попали его покрасневшие мокрые глаза, и отправил фото Клоуну. Тот прочёл и не ответил. Это значит, что ему не нужны лишние объяснения. Хорошо. Потому что дать их Кори был не в состоянии. Его жизнь разлетелась на куски. Он проиграл. Снова. Совершенно измученный и опустошенный он смог уснуть только утром, перед этим отменив несколько важных встреч.
Последующие месяцы были посвящены бракоразводному процессу. В самом начале Кори впал в эйфорию, но чувство освобождения и радость от окончания всего этого кошмара длились очень недолго. И когда его отпустило, груз накопленных проблем буквально сбил его с ног, полностью выведя из шаткого равновесия, а гребаная наковальня вины придавила к земле. Он замкнулся в себе, перестал общаться с большинством из своих знакомых.
Одиночество загнало его в очередную паутину, на этот раз мировую, и он полностью погряз в социальных сетях, избегая реального человеческого общения. Депрессию такого глубокого уровня победить самостоятельно, без алкоголя и психотропных веществ, оказалось невозможно. От нее некуда бежать. Нельзя забыться. Нечем заблокировать поток сознания. Еще сильнее, чем раньше ему требовалась профессиональная помощь и Кори снова начал посещать специалиста, но от предложенной медикаментозной терапии тут же отказался - он боялся себя, не доверял себе.
Каждый раз его трясло при виде Стефани, и он не мог дождаться, когда бумажная волокита наконец закончится. И только редкие моменты встреч с дочерью, её счастливые крики "Папочка!" и маленькие ручки, обвивающие его шею, собирали воедино осколки его израненной души.
Как и раньше ничто, кроме музыки, не могло помочь ему в этот тяжелый период жизни и Кори погрузился в написание текстов для альбома Слипнот. Большая часть музыки уже была готова, открывая ему довольно широкий горизонт и он выплескивал свою злость и боль в строках новых песен.
Одна мелодия особенно не давала ему покоя. Мелодия, написанная Джимом. Простые акустические аккорды были такими тяжелыми - от них веяло тревогой, депрессией и разрушением. Он хотел бы узнать, что было на душе у Джима в тот момент, но пока был не готов. Ему более чем достаточно было собственных страданий и чьих-то еще он бы просто не выдержал.
Кори был благодарен Джиму за то, что этот трек мог стать для него неким очищением и катарсисом. Он закрывал глаза и слушал снова и снова. И всё, что он видел это пепел. Пепел, плавно кружащийся в свинцовом небе. Пепел, струпьями оседающий на черный мертвый грунт. И ничего вокруг - только пустота и тишина выжженной земли. У Кори было такое чувство, что он смотрит внутрь себя и весь обгоревший и черный изнутри превращается в прах*. И внезапно в этом безмолвии мелодия взрывалась набатом и ему хотелось кричать, чтобы кто-нибудь услышал и понял. В итоге с его словами композиция стала пугающе интимной, абсолютно мрачной и оставляющей горький привкус отчаяния, самобичевания и вины.
Вместо того, чтобы отправить этот текст парням, Кори решил сделать пробную запись и поделиться с ними своим видением песни. Ему не хотелось лишних объяснений по поводу того как это будет звучать и выглядеть в целом - проще было пойти и сделать демо. Тем более, что выплеск тёмных эмоций ему был чертовски необходим.
Он договорился со студией и выбрал день, когда никого из группы там не должно было быть. И в звукоизолированной комнате в прямом смысле вывернул наизнанку свое истерзанное Я. На протяжении всей записи он практически не открывал глаза и не мог знать, что два человека неотрывно наблюдают за ним.
- Лжец! Лжец! - снова и снова он выкрикивал свое дотла сгоревшее сердце.
- Сожгите, сожгите, сожгите лжеца! - в этом смертном приговоре обнажалась вся ненависть к самому себе. Он пел и рычал, будто очищаясь от скверны. Сродни хирургической операции он вырезал язвы из своей души. И в конце, после столь сильного физического и чувственного напряжения ему стало легче. Он чувствовал опустошение и оно было лучше, чем боль.
Звукорежиссер как-то сдавленно сказал, что на сегодня достаточно и после сведения он отправит Кори трек. Выйдя из-за звуконепроницаемого стекла Кори натолкнулся на двух мужчин, явно потрясенных увиденным. Так, значит они были здесь всё это время!?
Джим Рут стоял бледный как полотно, так крепко вцепившись в спинку кресла, что у него побелели костяшки пальцев. А в голубых глазах Шона блестели слезы, черт бы его побрал.
Кори молча подошел к гитаристу и обнял. Он услышал, как сильно бьется сердце Джима, когда тот крепко обнял его в ответ. И Джим глухо прошептал:
- Спасибо! Я... позвоню тебе завтра, ладно? Сегодня улетаю домой.
- Конечно! Я буду рад, Джим! - он задрал голову вверх, чтобы посмотреть Джиму в глаза и улыбнулся.
Когда Рут разомкнул объятия и выпустил его из своих длинных рук, Кори с просьбой в голосе повернулся к Клоуну:
- Шон... - начал он, сам ещё точно не зная о чём хочет попросить.
Клоун прервал его, похлопав по плечу:
- Сегодня, после восьми.
- Идёт! - Кори сразу же согласился, почувствовав облегчение от того, что тот понял его без слов.
Четвертый и Шестой остались в студии перезаписать некоторые партии, а Кори поехал домой. Чтобы занять себя он с головой погрузился в работу. Шон приехал около десяти часов вечера и Кори угостил его своим фирменным кофе и сендвичами. Поначалу он немного нервничал и вел себя скованно. После того рокового дня он практически ни с кем не общался и лишь сегодня почувствовал, что ему нужно поговорить с близким человеком.
Постепенно Кори смог расслабиться и вернуться к своему обычному состоянию. Беседа стала оживлённей. Они обсудили то, куда движется альбом в плане звучания. Кори принес и дал Шону уже готовые тексты песен и поделился идеей своего очищения в них:
- Знаешь, я хочу сделать боль заглавной темой альбома. Пропустить её красной нитью сквозь все композиции. И на этом пути, который мы пройдем со слушателями, я хочу показать им, что способна сделать с человеком депрессия, когда у него нет лекарств, на которые можно опереться.
Клоун читал вдумчиво и, оставшись в полном восторге от мрачной лирики, согласился с идеей Кори. А также выразил свои чувства по поводу трека названного, как он теперь узнал, "Похороны лжеца":
- То, что ты сделал сегодня... это пробрало меня до костей. Вся твоя боль хлынула на меня и это был настоящий ужас! - восхищенно сказал он.
- Я... я не знал, что вы с Джимом были там, - Кори даже слегка растерялся от слов Шона.
- И я рад, что мы были... Потому что я боюсь за тебя, Кори, - Шон отложил в сторону пачку рукописных текстов и серьезно посмотрел на него. - Очень тебя прошу, перестань себя винить. Она сознательно довела тебя до точки не возврата, чтобы ты сам сделал шаг к разрыву. Она давно подала бы на развод, но ей нужно было, чтобы ты сам стал инициатором. Она всегда делала вид, что обижена, таким способом она получала удовольствие, нанося тебе удары плетью вины. И теперь ты злодей, а она жертва, но всё наоборот.
Для Кори это было очень важно - услышать это от человека, знавшего Стефани лично и даже бывшего свидетелем некоторых ссор во время туров. Тем более, что Клоун хоть и был самым странным человеком из всех, кого знал Кори, но он точно был самым проницательным. Да и мудрости ему было не занимать, особенно по части семейных отношений. Кори всегда восхищало то, что Шон сумел всю жизнь прожить с любимой женщиной.
И они просидели до глубокой ночи, разговаривая о самом личном. В некоторые моменты голубые глаза Кори наполнялись слезами и тогда Шон обнимал его и молча прижимал к себе, давая выплеснуть эмоции. Это был очень очищающий разговор, давший в некоторых аспектах даже больше, чем сеансы терапии.
Под конец Кори устал и начал клевать носом. Шон поднялся:
- Давай, Кори, вставай. Не засыпай на диване, иначе на утро будешь разбитым, тебе уже не двадцать!
Кори уже было все равно, но он послушно встал и Шон проводил его в спальню, "чтобы он в очередной раз не свернул себе шею на какой-нибудь лестнице".
Кори разделся, лег в кровать и его глаза закрылись, как только голова коснулась подушки.
Шон поцеловал засыпающего Кори в лоб и очень тихо сказал:
- Спи, сынок, я буду рядом!
Губы Кори тронула легкая улыбка, а сердце наполнилось теплом - Шон подарил ему ощущение семьи... семьи, которой у него больше не было.
Примечание:
* Небольшое разъяснение отсылки с Вейдером для тех, кто не очень близко знаком с сагой "Звездные Войны":
Футболка с Вейдером не случайный выбор. Энакин Скайуокер перешел на темную сторону и стал Дартом Вейдером потому что хотел спасти свою жену и детей. Он всех предал ради их спасения, был готов на все. В итоге из-за этого жена отвергает его и Энакин убивает ее.
Пятна крови на футболке как бы выстраивают новую галактику (реальность) вокруг Кори, который как Вейдер.
В итоге Кори, потеряв жену, тоже переходит на темную сторону - депрессию.
* Аналогия между Кори и Вейдером. Кори чувствует пепел внутри себя, словно он выгорел. Вейдер же обгорел в лаве по-настоящему.