В тиши подъездной пыли —
Белеет силуэт.
То призрака гонимый,
Едва горящий след.
То память, тяжкой ношей —
По срезу на висках.
И хочется, до дрожи,
Сбежать скорей назад.
Забыться, в тёплом пледе,
Зарывшись с головой.
И пьяный рёв соседей —
Считать за райский звон.
Влюбиться в яркий образ,
На глянце в декабре.
И помечтать о ночи,
У матери-Невы.
Построить кучу планов,
Несбыточных и пусть.
И обещаться бросить —
Дымить как паровоз.
Гулять, по зябким лужам,
Ломая тонкий лёд.
И вот ни раз ни думать —
О том, что всё всерьёз.
Дышать проспектом людным.
И танцевать средь звёзд.
Приклеивать плакаты,
На хлипкий, рваный скотч.
И возвращаться утром,
В тепло постели стужей.
И знать, что хоть немного,
Но ты здесь всё же нужен.
И верить, что та дружба,
Хотя б на четверть года.
И чтоб в портфеле шапка.
И обувь в непогоду…
Но силуэт белеет.
Белей побелки старой.
И мне, увы, не сдюжить,
Былые сердца шрамы.
И мне — то не стереть уж,
Чумную драму с жизни…
Наверно — это глупо,
Ступать по шву могилы.
И возвращаться в детство.
В былые дни и годы.
Наверно — мне там чуждо.
И раньше — чуждо было.
И по ступенькам робко,
И ключ скользит упрямо,
И стены той коробки —
Мне кажутся обманом.
И не было там счастья.
И славной, юной доли.
Там были лишь ненастья.
Была лишь боли и грёзы.
Все те, что не сбылися.
Осевши мёртвым грузом.
Я — призрак той надежды.
Я — им и не был нужен…