Картёжница

               

Капец! - проиграли в карты,
На станции узловой.
Ждут дома сынок и мама…
Клялась: Я вернусь домой!

Отец от инфаркта помер.
Муж бросил до родов, гад!
Стройна проводница, в форме.
Нет силы «Багаж» не сдать.

Подсела на полустанке,
В последний впрыгнув вагон.
«Пойми, не снаряд же ты в танке!
Сыночку нужен прикорм!»

Просила, в надрыв, неумело.
Слеза по щеке неслась…
«Ростов - зуб, сойду! Дай дело
Исполнить. Замётана часть!»

Запара! Помыслить нет мочи.
И поезд пошёл-пошёл…
Играли до трети ночи!
Напарник – в тамбур...А ствол?

Махачкалинский – особый
Летел на парах! Кранты:
Идут проверяя, строго,
Людские ксивы – менты.

Таможня осталась в прошлом.
Никто никого не стращал.
Неопытная таможня –
Союз, недавно, трещал.

Ростов - папа! Шмон. Напряжно...
Внимательно, вчетвером,
Прошлись по купе, отважно.
Прикинули что по чём.

Напарник, с улыбкой бодрящей,
При людях «свою» обнимал.
Взгляд добрый, влюблённый,
Изящно, «по-честному», разыграл.

Всё. Двадцать минут отстояли.
Её саквояж, пальто…
Пасли и не выпускали,
Насильно! Не понял, никто.

Темно. Замелькали ветки…
В плацкарте дремал народ.
Кто пил, кто чихал, в круговерти…
Черту подводил «картосброд».

Срам, простынь - стена!
Боковое завесили. Мир – пеленой…
«Смотрящие», в метре – трое.
Струной, по вагону, «строй»!

Её провели. Разделась.
Сгущалась ночная страсть…
Чу-чуть! Тишина зарделась…
Чуть- чуть, совесть оборвалась!

Имели толпой, до рассвета…
Качнулась рвотная тень.
Покрытую липким потом,
Без чувств, волокли за дверь.

Крик! Шум! Плеск воды и маты…
Вагон поубавил ход.
Не тело, слепок из ваты
На лавку перрона лёг…

Вокруг, колыхались люди…
Заря розовела, влекла!
«Господь, забери, отсюда!»-
Шепнула. И, отошла…