Приветствую тебя, Кавказ седой!
Твоим горам я путник не чужой.
Они меня в младенчестве носили
И к небесам пустыни приучили,
И долго мне мечталось с этих пор
Все небо юга да утесы гор.
И вы, престолы вечные природы…
М.Ю. Лермонтов, «Измаил-бей»
Путешествие по южному Кавказу.
Княжна.
Повесть.
Селение Самтредиа, на берегу самой буйной реки – Риони, которая берёт свои воды с ледника Эдена, орошая Колхидскую низменность, просыпалось. Ещё жива легенда, когда-то там со шкурой льва на плечах совершал свои подвиги Геракл. О бывшем легендарном Колхидском царстве, о приключениях героев мифов Древней Греции, о которых напоминает статуя Медеи…
Княжна Елена и Андрей очень быстро доехали до особняка. У княжны была слабость, и она всю дорогу сидела, прижимаясь к Андрею.
- Ты меня сразу отвези в замок, у подъема оставишь, а я сама поднимусь, чувствую, с матерью предстоит бурное объяснение, а сам умойся и переоденься. Пусть кухарка приготовить поесть, что ты желаешь, потом поможешь мне помыться в ванне. Приказчик должен был послать конюха, и он должен быть в конюшне, смотреть за моим жеребцом. Вот что, Андрей, ты не только мой будущий супруг, но и хозяин тут, привыкай. Княгиня Мария Ивановна, увидев дочь, заключила ее в свои объятия, и долго не отпускала.
- Родная девочка моя, как ты меня встревожила своим внезапным исчезновением, хорошо, что кухарка твоя сказала, ты в город уехала, и я успокоилась, - прослезившись, притворно начала княгиня. Елена видела, что мать очень похудела, даже осунулась, наверное, её любовник - титан не мог оставить небосвод и предпочел свой тяжкий труд, любви, - промелькнула мысль в голове княжны.
- Всё у меня хорошо, скоро я опять должна буду ехать в город и, обязательно, предупрежу тебя, и завтра мы с тобой обо всем подробно поговорим, а сегодня с дороги я устала, идёт?
- Да, да, ты очень усталой и бледной выглядишь, тебе, непременно, следует отдохнуть, - поспешно ответила княгиня. Андрей тем временем подъехал к конюшне, оттуда вышел конюх и взял за уздечку коня и повел фаэтон внутрь конюшни. Жеребец Лены, Буцефал, как она ласково его иногда называла, по-прежнему вел себя беспокойно.
- Я все сделаю, Ваше благородие, - снимая шапку и кланяясь, сказал конюх.
- Ты больше никогда не называй меня так, уяснил? - сердито произнёс Андрей и направился в сторону особняка. В коридоре его встретила кухарка и, улыбаясь, довольно бормотала: вернула-таки, молодчага княжна, потом громко спросила:
- что на обед приготовить? - На Ваше усмотрение, - безразличным тоном ответил Андрей и зашел в гостиную. Скинув пиджак, жилет, пошел топить чугунку под колонкой для горячей воды. На удивление, бидоны для холодной воды и колонка была полной. Наверное, кухарка постаралась, подумал Андрей и стал топить чугунную печку. Скоро приехала и Елена, но не одна, она привезла с собой свою служанку, из местных, довольно-таки молодую женщину средних лет. В гостиной Андрей помог ей раздеться.
- Почему ты такой грустный, милый мой, всё будет хорошо, - смеясь, громко произнесла княжна.
- Лена, прошу тебя, пусть никто ко мне не обращается «Ваше благородие», или там «Ваша милость», мне это не по душе.
- Ведь ты мой будущий супруг, как же иначе? После того, как мы обвенчаемся, так они должны будут обращаться к тебе, этого требует этикет. Тебе следует привыкнуть к такому обращению, - обнимая его, произнесла княжна.
- И в отношении меня они обязательно должны блюсти этот притворный этикет? Мы же находимся дома, а не где-нибудь в высшем обществе, - не сдавался Андрей. – Ведь нет у меня никаких этаких титулов.
- А ты просто не обращай внимания, вот и всё, - спокойно, но твердо велела княжна. В дверь постучали, это была служанка княжны Лейла и, увидев Андрея, застенчиво спросила: - Ваше сиятельство сейчас изволит принять ванну?
- Да, сейчас ты все приготовь, а потом мы сами, - ответила княжна.
- Я хотела посоветоваться с тобой, мы спать будем в гостиной или в спальной? - раздеваясь, спросила княжна. - Мне все равно, где ты желаешь, - пожимая плечами, неохотно ответил Андрей. Она в большом зеркале увидела, что стало с ее белоснежным телом после бани.
- Ты, наверное, бичевал меня бечевкой или парил крапивой, - смеясь, произнесла она, - что ты, этакий изверг, со мной сделал, а? Он был рад, что ее недомогание постепенно проходит, прежнее веселое настроение возвращается к ней.
Княгиня Мария Ивановна ждала Елену, чтобы поделиться с ней последними удручающими её событиями и получить точные сведения относительно ее молодого человека. Она сначала хотела узнать главное, живёт ли дочь ее с этим молодым человеком неизвестного происхождения.
- Да, мама, он мой будущий муж, и я намерена дальнейшую свою судьбу связать с ним. Он простой деревенский парень восемнадцати лет, учился в Московском университете, и не принадлежит этому надменному высокомерному привилегированному сословию дворян. Сразу отвечу на твой вопрос, что в свое время мы будем венчаться, - осторожно начала княжна.
- Да ты как смеешь связать свою судьбу с каким-то холопом, невеждой, ты, потомок высокородных дворян, позорить честь и достоинство своих предков, позволяешь свету злоехидные пересуды и насмешки в мой адрес, - злобно произнесла княгиня.
- А, вот оно что, наверное, твой хахаль тоже не вытерпел твои выходки и намеки высокородной особы и бросил тебя, да? Княгиня покраснела, ее лицо покрылось багровыми пятнами. Елена поняла, что попала в точку, и решила инициативу из рук не выпускать.
- Ты себя считаешь, чуть ли не столбовой дворянкой, но все это не так, ты выходец из обедневшей мещанской семьи, из сословия мелких торговцев и ремесленников с узким кругозором. Тебя выручила хитрость и повадки кокотки, когда мой отец князь Павел Андреевич увлекся твоей красотой и решил приударить за тобой, и ты стала княгиней, когда он узнал о твоей беременности, поступить, как мужлан, не смог - честь генерала не позволяла, и вынужден был на тебе жениться. Вот такая короткая, но интересная, даже забавная история. Мария Ивановна открыла шкаф, достала пузырёк с настойкой боярышника и несколько капель добавила фужер, где была питьевая вода.
- Ты срочно уезжаешь в С. Петербург на учебу, может, тамошняя обстановка приведет тебя в чувство, но так дерзить матери, боже мой, какой позор, - отпивая из фужера, обессилевшим голосом произнесла княгиня.
- Просто безнравственно судить людей, которые бедны и стоят в низшей ступеньке благополучия, увы, так уж все исторически сложилось. Ты хоть знаешь, что твой любовник тоже дворянин, местная знать - мелик, что по-арабски означает царь - закавказский, горский князек и все горные князья признаны потомственными дворянами, а ты подвергла его унижению, что он тебе никогда простит. Я никуда не собираюсь уезжать, если ты предпримешь по отношению ко мне или к моему наперснику какие-то злонамеренные действия, то я опозорю тебя, ведь отец наследство в своем завещании оставил мне, и оный документ с тамгой хранится у меня в надежном месте. Я очень сожалею, что душевный разговор у нас не получился, - не прощаясь, княжна покинула комнату матери. Ты слишком выросла, девочка, и следует тебя жестоко наказать, - подумала княгиня и приказала служанке привести к ней беглеца Арифа - каторжника, которого она, когда-то спасла от полиции, когда он находился в розыске, и теперь числился, как садовник в замке. Ночью служанка Аграфена, доверенное лицо княгини, не раз участвовавшая в ее кознях, по потайному ходу привела беглеца каторжанина Арифа в комнату княгини.
- Снова возникли проблемы, княгиня?- выпив большой бокал коньяка, спросил он, обнажая гнилые зубы съеденный скорбутом. - Я готов их решить, прикажите. Княгиня знала, что перед ней убийца, безжалостный человек, и он готов выполнить любую работу.
- В особняке княжны поселился, как она его называет, ее друг без роду и племени, и я желаю, когда княжна будет отсутствовать, его выкрасть и увезти далеко в горы, сначала допросить, что было между ними, а потом он должен исчезнуть без следа. Вот тебе аванс, половина, а остальную сумму получишь, когда дело будет сделано, уяснил? – отдавая ему несколько мешочков с монетками империал. - Княжна об этом ни в коем случае не должна знать, - отпив глоток из фужера, она махнула рукой, дав понять, что разговор окончен. Ариф вышел за дверь, где его ждала Аграфена, которая иногда ублажала его.
- Что-то тебе сегодня не спится, - повернувшись к Андрею, тревожно спросила полусонная княжна Елена, - вертишься, вертишься, не заболел ли? Я тебе сейчас сонный порошок принесу, и ты, как миленький, уснешь, только прошу тебя, только про меня не забывай, а? - смеясь шутливым тоном, сказала она.
- Спи, милая моя, не знаю, откуда такое беспокойство, чувство неприятности, извини, дорогая, если мешаю твоему сну. Если ты не можешь уснуть, значит, ты путешествуешь в чьем - то сне, гласит японская легенда, - улыбнувшись, ответил Андрей. - Пойду, немного подышу свежим воздухом, может, полегчает. Хотел бы сходить в конюшню, ведь накануне отпустил конюха домой на побывку, заодно и лошадей посмотрю, - и вышел. Накинув на плечи бурку, вышел на крыльцо, небо было ясное, и полная луна в окружении мерцающих огней ярко освещала всё в округе. Сделав глубокий вдох, направился в сторону конюшни. Откуда знать этому молодому парню, имеющему глубокое умственное начало, красивому, как «вербный херувим», что уже злой рок судьбы затеял с ним смертельную игру, что с этой минуты он окажется во власти темных мстительных сил, которые уже начертило верховное существо - высший разум, управляющий миром, фатум, он же божий исполнитель – безумец. Еще не заходя внутрь, он почувствовал, что лошади ведут себя беспокойно, а жеребец княжны все время бьёт копытами, будто предупреждая его о присутствии посторенних людей. Он вошёл и даже не успел подойти к лошадям, как получил сильный удар по голове тяжелым предметом и потерял сознание. Беглый каторжанин Ариф, со своими подручными, точно выполняя наказ княгини Марии Ивановны, вынесли его за забор, погрузив на повозку, накрыв сеном, отправились в сторону гор. Долго ждала княжна Елена в ту ночь своего возлюбленного, сняв со стены двустволку, зарядив ее картечью, затем разбудив крепко спящую кухарку и служанку, вышла на улицу. Андрея нигде не было, и она направилась в сторону конюшни, где постоянно горел светильник с маслом.
- Принесите еще светильники, - приказала она служанке, сама, предчувствуя беду, вошла внутрь. Только при ярком освещении у входа она увидела колун, тупой конец которого был в крови, и всё поняла. Значит, ее родная мать первая решила выйти на тропу войны, и она ее получит, и от ее мести вздрогнут небеса и земля - обители Урана и Геи, стоны матери заглушат мучения и боль титанов Тартара, когда она сама ее низвергнет в эту бездну, в объятие самой Никты. Она будет завидовать тому же Сизифу, данаидам, она будет охвачена истошными криками, мучениями титанов, которые приведут ее к сумасшествию, разрушая разум и волю. Пока служанок не было, она колун со следами крови спрятала под стойкой, чтобы завтра прибрать.
- Нет моего возлюбленного здесь, наверняка, решил прогуляться, идите все отдыхать, сам явится, - подавляя гнев и слёзы, велела княжна. Я с матерью больше кровью не связана, она отныне мой кровный, злейший враг, которому не будет прощения, и это будет кровавая месть за ее зложелательство и злодеяние. Утром рано уже княжна была в замке, служанка доложила, что княгиня уехала по делам, она, не теряя времени, прошла в потайную комнату, отодвинула картину, где в днище стены были установлены два сейфа. Она привычным движением набрала комбинацию цифр и открыла сейф, и все мешочки с золотыми монетами империал, все ларцы и шкатулки с разными драгоценными камнями, которые являлись семейной реликвией, и передавались по наследству, положила в свой ридикюль. Она знала, что мать не знает, что ей известна потайная комната, тем более, местонахождение сейфа, не говоря уж о сложных комбинациях для открывания сейфа, и поэтому ее подозревать не будут. Она по потайному коридору покинула замок и села в ожидавший ее фаэтон. Она знала, где и у кого можно хранить столь большие ценности, и приказала конюху оседлать ее жеребца, а сама пошла переодеваться. Княжна снова облачилась в мужское одеяние, как прежде, и, не удивляя никого, галопом двинулась в сторону села Сиони, только не по сельской дороге, а через горы.
- Прости меня, дружок, - нежно шептала она своему жеребцу, сегодня придется тебе взмылиться. Она быстро оказалась у дома отца Андрея, открыв калитку, вошла во двор. Иван Петрович и младший брат Андрея Сергей, с удивлением смотрели на этого странного всадника.
- Это я, Иван Петрович, Лена, и я ненадолго, - сказала она, - Серёжа, привяжи коня, пожалуйста, пока я с отцом поговорю.
- Доченька, наверное, быстро ехала, вишь, ты как его взмылила, проходи в дом, я сейчас накину на него войлочное покрывало и подойду. Елена, взяв ридикюль, со слёзами зашла в дом и села на узкий стульчик у окна на кухне. На столе мирно «пел» самовар, рядом на подносе лежали хлеб и сыр.
- Вовремя подоспела, Лена наша, как раз собирались чаевничать, - сказал Иван Петрович, наливая в пиалы чай.
- Мне надобно с вами поговорить, пока Сережи нет. Вот мой ридикюль, спрячьте и сохраните его до нашего приезда с Андреем, там фамильные ценности, и вот вам еще деньги, только прошу вас, не экономьте, а тратьте, - плача, говорила она.- Мне надо уезжать, времени мало, и не обессудьте и простите меня за всё, - низко кланяясь, она поцеловала старика и Сергея и направилась к своему жеребцу.
- Для твоей сумочки я в полу на кухне сделаю тайник и обозначу знаком, и вы быстро этот тайник найдете, это на всякий случай, милая, и не плачь, всё обойдется, - оседлая коня, сказал он, не стал спрашивать о причинах ее печали. Молодой жеребец, разгоряченный быстрым бегом, не чувствуя усталости, резво понесся, она решила, пока не стемнело, подняться к озеру, где еще должен был стоять шалаш, сделанный руками Андрея, когда он жил анахоретом. Слезая с коня, она взяла его за уздечку и начала медленно подниматься на вершину, ориентируясь на шум падающего водопада. Шалаш стоял, она жеребца отпустила пастись, а сама зашла в шалаш, мешки и овечьи шкурки так и лежали на лежнях. Она не смогла сдержать слезы, слёзы печали, горечи и страдала еще больше от того, что, заманив Андрея в свои коварные сети, погубила его. Ведь он предупреждал ее, что им этого не простят, и еще подшучивал насчет какую - то музгу - впадину. Да, эта совсем еще юная особа не понимала сути интриг и мести, затеянной матерью. Но она была умна и примет отчуждение от всех близких ей людей ради любимого, ради мести, мне следует быть терпеливой, настойчивой и я «заглушу все эти муки сердца», я ей устрою геенну огненную, где огонь мести её проглотит, и не позволю, «Как древнему певцу, позором ославить Елену -(стих Назона Овидия). Она со слезами вспомнила печальные строки К.Батюшкова:
Пафоса бог, Эрот прекрасный
На розе бабочку поймал
И, улыбаясь, у несчастной
Златые крылья оборвал.
«К чему ты мучишь так, жестокий?» —
Спросил я мальчика сквозь слез.
«Даю красавицам уроки»,—
Сказал — и в облаках исчез.
Приехав в особняк, княжна переоделась, и кучер на фаэтоне привез ее в замок. Мария Ивановна была в своей комнате и со служанкой Аграфеной обсуждала, заказать ли ей новое бальное платье. Увидев княжну, она шагнула ей навстречу, будто и не было вчерашней ссоры.
- Этот бездомный куда-то подевался, да и ладно, ты мудрая женщина и твои нравоучительные упреки имеют место, - тихо произнесла княжна, притворно обнимая мать.
- Ты молода, красива, богата, если поедешь в С. Петербург, все кавалеры будут валяться у твоих ног, чтобы получить дозволения поцеловать твой локоть, - напоминала ей княгиня. Слишком тонко плетёт, это есть особенность коварства, именно этим оно губительно.
- Нам с тобой нечего делить, давай будем жить, как и раньше жили, мирно, дружно, идёт? - Идёт, - ответила княжна, удивляясь ее переменному настроению, легко меняющемуся взгляду, лицемерию и хамелеонству. Они тепло попрощались, и княжна направилась к приказчику Фарману с желанием изведать что-то новое. Приказчик и эконом, он же управляющий делами замка, Фарман, еще с юности служивший его отцу, князю, пользовался особым доверием и расположением княжны и, как обычно, полулежа, пыхтел за самосадом.
- Дядя Фарман, наши отношения с тобой искренние и дружеские, да? - садясь рядом с ним, обнимая его за плечи, спросила княжна.
- Девочка моя, я служил твоему отцу много лет и был ему, как ангел хранитель, единственная осталась ты, и я тебе готов служить и никогда не предам тебя, - поцеловав ее в щеку, грустно произнес он.
- В замке, кроме служащих, живут ли посторенние лица, и как они попали сюда? - начала осторожно расспрашивать княжна.
- Давно твоя матушка приютила трех беглецов с каторги и попросила меня об этом никому не говорить и дать им работу, и они исполняют ее волю. Ваш батюшка князь Павел Андреевич был на охоте вместе с двумя из них и пропал без вести, правда, один из них, якобы, тоже пропал, другой вовсе не вернулся в замок, и все это покрыто тайной. Теперь в замке из трех остался один, который сожительствует с Аграфеной и нос не кажет. Того, кто остался в замке, зовут Ариф, и в настоящее время княгиней тайком отпущен в родное село на побывку, - отложив в сторону самосад, сказал этот старый человек, знаток многих тайн замка.
- Мне как-то помнится, что ты в детстве меня возил в свое село, недалеко отсюда, по-моему, Шихарли называется, на берегу реки Тонза, и у тебя там много родных, так ли это? А ведь когда-нибудь тебе хотелось бы возвращаться туда, если еще не передумал, эта мечта, может быть, когда-то осуществится.
- Знаешь, княжна, наверняка не поверишь, у меня никаких сбережений-то нет, чтобы, там, не стыдясь, безбедно жить, - неохотно ответил Фарман.
- Придёт время, я об этом как следует, подумаю, поверь мне, а неизвестно ли, этот беглец в какую деревню уехал?
- Нет, это мне неизвестно. Она, больше ничего не говоря, встала и быстро ушла. Теперь у нее не было никаких сомнений, что это отвратительное и омерзительное дело продумано и осуществлено княгиней и ее подручными в замке. Наверняка, есть связь между теми событиями на охоте, отец, боевой офицер, заядлый опытный охотник не мог бесследно пропасть в горах, где всю жизнь провел. В селении Шихарли, где жил Фарман, жил и друг детства отца, отставной полковник Смыслов Борис Иванович, который в детстве не раз носил ее на руках, баловал, лелея ее. Он служил в артиллерии, значит, с особенностями применения взрывчатых веществ и пороха, безусловно, знаком и должен будет согласиться помочь мне, когда я ему сообщу о причастности княгини к смерти моего отца, генерала Павла Андреевича в горах от рук ее сподручников. Борис Иванович может достать порох и другие зажигательные средства и исполнителей из своих бывших подчиненных. Приехав в особняк, княжна первым делом посетила своего жеребца, который, увидев ее, начал бить копытцами, фыркая. Навстречу вышел конюх: я его, красавца, почистил и задал ему овса с добавлением сечки.
- Да еще, Ваше сиятельство, чтобы он не пачкал хвост, можно завязать хвост узелком, конечно, если дозволяете.
- Дозволяю, а пока пусть после корма немного отдохнет, я позже подойду, - сказала княжна и покинула конюшню.
Бог предал ее анафеме, божьему проклятию и продолжает анафематствовать за ее злодейства, которые она совершила по отношению к безвинному своему супругу князю Павлу Андреевичу, который сгинул в горах на охоте по ее указанию. Вдруг те омерзительные, лишенные всякой нравственности события давно минувших дней молниеносно, стремительно, подобно вихрю, пронеслись перед глазами, вынуждая вновь пережить тот злонамеренный коварный поступок, который совершила её мать. Пока доблестный генерал храбро воевал, его супруга княгиня Мария Ивановна позволила себе завести бурный роман с приезжим молодым штабным офицером. Неожиданный приезд генерала, случайно заглянувшего в спальную, и заставшего их там за непристойным бесстыдным занятием, настолько потряс князя, что ему захотелось сразу же уехать на охоту и хотя бы на время забыть все то, что он увидел. Он только на ходу гневно бросил, что все кончено и по возвращению его с охоты будут приняты суровые меры. Княгиня понимала, что это конец и не могла позволить ему вернуться в замок и тем самым избежать возмездия. Когда она высыпала золотые монеты империал в мозолистую шершавую ладонь беглеца каторжанина Арифа, у него заблестели глаза, и он согласился исполнить ее волю с помощью свих подручных.
- Я это сделаю, и тех двоих свидетелей уберу, а ты подкинешь мне еще золотишка и только одну ночь проведешь со мной, идёт? - цинично заявил он, обнажая беззубый рот съеденный скорбутом. Выбора не было, она вынуждена была согласиться. За генералом и его денщиком неотступно следовали три всадника, которые заранее знали, что князь постоянно охотится во впадине орлиной горы. День начал вечереть, и Ариф со своими подручными решили поторопиться и раньше князя приехать в его охотничий домик и занять поблизости удобную позицию.
- Стрельбу в доме не открывать, - учил своих дружков Ариф,- когда начнут спускаться во впадину, тогда и начнем стрелять из-за кустов, денщика выбросим вниз на скалы, князя закопаем. Из личных вещей ничего не брать, все равно на горцев подумают. Наконец-то в охотничьем доме загорелись свечи, генерал Павел Андреевич, как всегда в начале охоты, с денщиком выпили, наудачу. Начали спуск, и из-за кустов почти в упор произведенные дуплетом выстрелы из двустволки, заряженной картечью, наповал уложили князя и его денщика. Тело денщика выбросили вниз на скалы, предварительно сделав еще два выстрела в мертвое тело. В труп генерала также, для верности сделав два выстрела, заранее приготовленными короткими лопатами начали копать яму. Ариф с шеи генерала снял именной медальон, якобы, для княгини, как доказательство. Когда яма для князя была готова, Ариф быстрым движением выстрелил по своим подручным, убив их прямо на месте. Он их трупы тоже решил бросить на скалы, но предварительно с близкого расстояния выстрелил им в лица, сделав их совершенно неузнаваемыми. Потом уж родилась липовая легенда о пропаже генерала в горах. Ариф, получив остаток обещанного золота от княгини, некоторое время услаждал Марию Ивановну, любуясь ее белоснежным телом и стонами. Потом она, ссылаясь на плохое здоровье, передала его своей служанке толстушке Аграфене.
Княжна Елена переоделась, взяла из сейфа револьвер и запас патронов к нему, сняла со стены свою двустволку с патронташем, надев его на пояс, пошла в сторону конюшни. Револьвер она положила во внутренний карман нового бешмета, а заряженное ружье вложила в специально приспособленное днище в седле, как это делают все горцы. У конюшни ее встретил конюх, проводив ее во внутрь.
- Его еще рано поить водой после овса, Ваше сиятельство, потом пусть пьет вдоволь, - напутствуя ее, произнес конюх. Княжна сама лично проверила подпруги у седла, убедившись в надежности работы.
- Ты голодным не оставайся, кухарка накормит тебя, просто не стесняйся, подойти к ней, - сказала княжна и протянула ему несколько денежных купюр, - это за добросовестную работу, мне говорили, что у тебя большая семья, и тебя уже отпускали на побывку, я вернусь и тоже отпущу тебя. Если Андрей в ту ночь не отпустил бы тебя, вряд ли ты остался бы в живых, подумала княжна. Вот так судьба безжалостно играет с нами, диктуя сама нам свои условия, не считаясь с обстоятельствами, обрекая на страдания и душевные муки. Я слишком рано познала горечь утраты возлюбленного, и если, наперсник мой, ты Бога посланец, жив, то я найду тебя, и их всех ждёт муки ада, преисподняя при жизни, клянусь именем Бога. Отставной полковник Смыслов Борис Иванович был потомственным дворянином знатного роду и близким другом князя Павла Андреевича, отца княжны и жил безвылазно в селении Шихарли в пожалованном ему поместье. Огромный двухэтажный каменный дом, сад и много разной живности, которыми занимались бывшие его подчиненные. Борис Иванович рано овдовел, жена красавица неожиданно захворала, ни местный военный фельдшер, ни знахари не смогли помочь ей, и все сходились в том, что у нее была горячка, которая сопровождалась постоянной высокой температурой, лихорадкой и ознобом. Сын Борис в звании ротмистра служил тоже в артиллерии под С. Петербургом и редко навещал отца. Его денщик Федот, уже, будучи в пожилом возрасте, после отставки полковника не пожелал расстаться с ним и жил в его доме, по-прежнему служа ему. Борис Иванович был занят чисткой ружья, когда наблюдательный денщик Федот на крыльце разводил самовар древесным углем и приметил странного всадника, о чем не медлил доложить.
- Ваше высокоблагородие, - четко по-военному обратился он к полковнику, кто-то или заблудился, или ваш незваный гость осматривает дом, будто чего-то вспоминает. Борис Иванович, оставив ружье, вышел на крыльцо и подошел к забору.
- Вам кого надобно, молодой человек, - громко спросил он. - Это мое поместье, и я полковник Смыслов Борис Иванович.
- Дядя Боря, - подступивший комок к горлу помешал княжне говорить, - это я, Елена Павловна.
- Я тебя не узнал, крестница моя, родная Леночка, и почему в таком одеянии?
- Все это потом, дядя Боря, - слезая с коня, ответила княжна. Борис Иванович долго тискал в объятиях Лену и, поцеловав в лоб, пригласил в дом. Из хлева подошел средних лет мужчина с военной выправкой, взяв коня за уздечку, увел в конюшню.
- Федот, это княжна Елена Павловна, дочь князя генерала Павла Андреевича, давай, собирай на стол, да и поживее, - привычным командным голосом велел Борис Иванович.
- Мое почтение, Ваше сиятельство, - почти шепотом произнес денщик. Подошли еще два сослуживца полковника и за наспех собранным столом Борис Иванович, вставая, поднял фужер с шампанским, громким командным голосом представил княжну.
- Господа офицеры, Их сиятельство княжна Елена Павловна, моя крестница, выпьем же за ее приезд и оказанную нам честь. Потом ты, Федот, сходи в соседний дом и сообщи Евдокии, мол, какая гостья к нам пожаловала, пусть придет и организует нам настоящее пиршество, - осушив свой бокал, обычным командным голосом велел Борис Иванович. На дворе, волоча за рога крупного барана с курдюком, показался тот горец, который увел в конюшню жеребца княжны, завалив барана на бок, умело связал ему ноги крест-накрест. Красив же был энтот горец, без бороды, без усов и с копной вьющиеся волос на голове.
- Княжна, вашего жеребца я накрыл войлочным покрывалом и положил свежее сено, потом, с вашего дозволения, напою, пусть немножко остынет и, не дождавшись ответа, ушел. Елена, прежде чем садиться за стол, после приезда сразу сняла накладные волосы и в прихожей скинула свой бешмет, осталась в тонкой рубашке из парчи. Скоро по приказу прибежала наперсница Бориса Ивановича, ныне вдовствующая Евдокия, привлекательная стройная женщина средних лет, с вьющимися белокурыми волосами в простом платье из парчи без рукавов. Борис Иванович позволил себе лично познакомить Евдокию с княжной, даже заставил ее обнять его крестницу. В гостиной Бориса Ивановича огромный малахитовый стол ломился от яств и питья.
- Я знаю, Леночка, тебя ко мне привели чрезвычайные обстоятельства, и я, конечно, во что бы то ни стало, помогу тебе. Сегодня отдыхаем, а завтра всё доложишь, и примем соответствующее решение. О матери не спрашиваю, наверняка, знаешь мое отношение к ней, не обижайся, - пыхтя трубкой, спокойно начал он. Только сейчас Борис Иванович обратил внимание, что княжна тихо плачет, и переглянулся с Евдокией. Все остальные, заметив ее заплаканные глаза, под разными предлогами вышли из-за стола.
- Лена, пошли в мою комнату и все по порядку расскажешь. Ты слышь, Евдокия, тут у нее какое-то горе, а мы вакханалию устроили, - сердито сказал Борис Иванович.
- Борис Иванович, после ссоры с матерью из особняка пропал мой наперсник, простой деревенский парень, которого я очень люблю, - не договорив, вдруг разрыдалась она. Евдокия, обняв ее за хрупкую, еще девичью талию, попыталась успокоить. Полковник пришел в негодование от ее слов и молча, ждал, когда она успокоится.
- Накануне она мне запретила общаться с ним, но я на это ответила категорическим отказом. Ночью Андрей, так его зовут, пошёл в конюшню проведать лошадей, и там, наверняка, его ждали. Я нашла колун с окровавленным концом, наверное, его оглушили и вывезли. В замке живут три беглых каторжника, которых мать приютила, дав им работу, хотя они в розыске. Теперь они в замке отсутствуют, больше некому. Видно было, как полковника охватывает ярость, и он встал, начал ходить по комнате.
- Там, в замке служит старинный друг твоего отца Фарман, он должен нам помочь, я с тобой пошлю троих своих офицеров, а Фарман их устроит на работу, ведь они вернутся же, и тогда они их главаря украдут и страстно допросят, поверь мне, они это умеют, тогда все и выяснится. Скажи, девочка моя, такой вариант тебя устраивает?
- Да, конечно, я могу тебя еще об одном попросить? - Да, я для тебя все сделаю, проси, - жестко ответил Борис Иванович.
- Когда установится вина моей матери, твои люди помогут мне сжечь или, желательно, взорвать этот чёртов замок? - спросила она, смотря прямо в его глаза. Он понял одно, до чего довела эту девчонку ее же родная мать, что она находится в ярости и озлоблена и готова ко всему, это, братец, любовь, сердечное влечение, с этим шутить глупо и это может привести к трагизму. Он, недолго думая, сел рядом с Евдокией, которая рассказом княжны была очень опечалена, сурово произнес, как отрезал: - Помогут! Утром на рассвете четыре всадника выехали из Шихарли в сторону замка княгини и вскоре после короткого разговора с Фарманом были размещены в одной из комнат и ждали появление Арифа, о чем их должен будет предупредить Фарман.
Повозка, где под сеном лежал тяжелораненый Андрей, двигалась в сторону ущелья, где был шалаш беглецов, когда они в первое время после побега там прятались. К ущелью примыкала скалистая горбатая гора, которая имела внутреннюю пещеру со сложными, запутанными переходами, и из местных никто никогда не отваживался зайти в глубину пещеры и поэтому все старались обойти это место стороной. Гора и пещера имели дурную славу еще тем, что там когда-то местные жители неоднократно видели джинна, который жил здесь и, якобы, из ноздрей и рта выпускал огонь, хватал людей, насильно уносил их в пещеру. Остановив повозку у шалаша, каторжники выбросили Андрея прямо на снег, он по-прежнему только стонал. Наклонившись к нему, Ариф, ударив его пинком в живот, спросил:
- Говори, урод, спал ли ты с княжной, расскажи, как ты тискал ее девичьи грудки, наверняка, знал, за это придется отвечать ценой жизни, а? - избивая его, спрашивал он.
- Да оставь пока его, пусть очухается, потом допросим, а пока давайте глотнем горячительного, - вмешался другой и провел кривым острым ножом по спине, рассекая кожу, и сразу из места пореза начала сочиться кровь. Зашли в шалаш, зажгли свечу, не обращая внимания на его стоны, начали пировать. После выпитого, разгоряченные, они каждый по очереди острым ножом по всему телу Андрея наносили порезы, а место пореза засыпали солью, подвергая его невыносимым страданиям, при этом Ариф яростно и цинично допытывался, удалось ли ему сорвать нежный цветок у девственницы. Андрей молчал. Они решили полоснуть ножом всё его тело, чтобы он сам, истекая кровью, погибал, злодейски оставляли глубокие кровоточащие раны по всему телу. Наконец-то к утру в шалаше стало тихо, и желательно сейчас надо попробовать освободиться, но бечевка, которой он был связан, въелась, глубоко, в мышцы и при любом движении вызывала невыносимую боль. Когда он понял, что они, делая порезы, случайно срезали бечёвку на одной ноге, он попытался встать на ноги, и это ему удалось. Далеко не дадут уйти, - промелькнула мысль, да и у него сил не хватит, значит, нужно спасаться в пещере и ждать, вряд ли они сунутся туда, преодолев страх о присутствии там джинна. Он, войдя в пещеру, втиснулся в расщелину под огромной глыбой и замер. Утром, проснувшись, беглецы - каторжники свою жертву не обнаружили и, помня о легенде, побоялись войти в пещеру. Ариф все-таки зажег большой факел и решил осмотреть пещеру. При виде огня тысячи летучих мышей устремились покинуть пещеру, чуть не сбив его с ног.
- Он не мог войти в пещеру, - смачно выругался Ариф, - наверное, по лесу ушёл, айда за ним, если не найдем, то придется княгине соврать, что убили, все равно сдохнет от ран. Один из них остался у повозки, двое решили искать в лесу, затем всем встретиться внизу. Андрею повезло, отлежав день в расщелине, он выполз из своего укрытия, шатаясь, спустился к ущелью и вдоль ручейка пошел навстречу своей судьбе, надеясь, что кто-то его подберёт. Ариф был в ярости и одному из своих подручных, который должен был стеречь Андрея, шлепнув по лицу плашмя, дал леща.
- Я в замок, а вы в особняк княжны, притаиться и ждать, если он живой, то вернётся только туда, к ней, - сердито сказал он и исчез в лесу.
Приказчик Фарман ничуть не удивился, увидев Арифа, он шёл в свою комнату, потом, наверняка, по потайному коридору отправится к княгине, поэтому он поспешил предупредить трех офицеров о его появлении. Но напрасно Ариф, как зверь, чующий опасность, долго не стал задерживаться и направился прямиком к служанке Аграфене. Она, еще полураздетая, лежала на канапе и была обрадована появлению Арифа. Он, на ходу снимая брюки, грохнулся в ее объятия:
- Поласкай меня, душа моя, я очень устал,- произнёс он. Закончив свои интимные дела с Аграфеной и досыта обласканный ею, он зашел в покои княгини.
- Мы еще не закончили, я,княгиня, позже зайду, - и быстро ушел. Зашел в конюшню, взял лошадь, на которой всегда ездил, и на глазах у офицеров исчез в неизвестном направлении. Он от Аграфены узнал, что княжна Лена в своем особняке пока отсутствует, и решил действовать более извращенно и жестоко. Кухарку и служанку затолкали в одну из комнат.
- Не появлялся ухажер княжны,а? - жестко начал он, Они, трясясь от страха, молчали. Тогда те двое сначала содрали всю одежду с кухарки, а затем и со служанки и грубо уронив их прямо на пол, начали насиловать, предварительно заткнув рот платком. Выпив водки, они, как животные, их чередовали, и каждый раз спрашивая, откуда родом этот паренёк. Служанка, в самом деле, не знала, а кухарка, изнасилованная до изнеможения, вспомнила, что он из села Сиони. Насытившись, удовлетворив свою похоть, они загадочно посмотрели на Арифа, мол, дальше-то что. Он, выпрямив большой палец, многозначительно провел по своему горлу, и этот жест был понят его подручными, и они, недолго думая, безжалостно и хладнокровно, что присуще только отъявленным убийцам, профессионально полоснули ножом по горлу обеим женщинам, оставляя их истекать кровью и захватив недопитую бутылку водки, покинули особняк. Выезжая на дорогу, Ариф спросил: А чОрт знает, где это село Сиони, надобно нам поторопиться, княгиня ждёт результата.
- Кажется, я приблизительно знаю дорогу туда, это недалече отсюда, - и они все трое пустили галопом лошадей.
- Сейчас светло, доедем до места и притаимся, как только начнёт темнеть, тогда и начнём, только нужно сначала уточнить, какой ихний дом,- наставляя, буркнул Ариф, их предводитель. День начинал вечереть, улицы и дворы домов постепенно стали затихать. Только слышно было, как скучно брехали собаки, из крыш домов выходил с искорками дымок, тут же, подхваченный осенним ветерком, уносился на восток, присоединяясь к черным дождливым тучам. Начал моросить дождь, и все трое подошли к дому Ивана Петровича, открыв калитку, вошли во двор. В это время отец Андрея шёл в дом и, увидев незнакомцев, поинтересовался: - Вам кого, молодые люди?
- Ты не бойся, старик, мы от твоего сына Андрея, в дом нас пригласишь? Он должен был раньше нас приехать, а разве он не приехал?- начал хитрить Ариф. Доверчивый старик пустил незнакомцев и предложил чаю из самовара, который еще был теплый и тихо «пел».
- А выпить не найдется, хорошо бы опохмелиться, а то голова трещит, - гнусноватым голосом произнес один из них, с меланозными пятнами.
- Почему не найдется, для добрых людей и закуска найдется, - добродушно ответил Иван Петрович и поставил нераспечатанную бутылку водки и сыр на стол. Долговязый каторжник с гнусноватым голосом разлил водку по стаканам, и только на троих.
- Значит, его еще не было, и никаких известий не посылал, так? - опрокинув содержимое стакана в рот, снова спросил Ариф.
- Нет, я же вам ответил, что не приезжал, - подозревая что-то неладное, произнес старик.
- Ты нас очень огорчил, старик, - сказал Ариф и выстрелил в него в упор из ружья. Старик сразу же пал замертво. Вдруг открылась дверь, и на звук выстрела прибежал Сергей, не давая ему опомниться, третий беглец, быстро вскинув ружье, выстрелил в мальчика, попав ему в грудь.
- На звук выстрела сейчас прибегут люди, - сказал Ариф и сделал еще по одному выстрелу каждому и закричал, - поджигай! Они второпях начали обливать все две комнаты маслом для лампы и подожгли.
- Подождем, пусть разгорится, как следует, - цинично произнес Ариф.
- Мы же хотели поджечь еще хлев, - недовольно буркнул долговязый.
- Ты что, совсем не соображаешь, хлев же вплотную пристроен к дому, сгорит все, - успокоил его Ариф. Огонь быстро охватил сначала одну комнату, а потом беспрепятственно стал распространяться по всему дому. Разбив окно, которое выходило в лес, все трое не спеша вышли из полыхающего дома и направились в лес к своим лошадям.
Андрей, истекая кровью, шатаясь, медленно шёл по берегу ручейка, он понимал, если упадёт, больше ему не подняться и старался держаться на ногах, как бы это ни было невыносимо. Я же говорил ей, моей пери, что такое не прощают, она еще ребёнок и не понимала, что нам эту пропасть не преодолеть. Жива ли сама, может, они ее-то не посмеют трогать, все же наследница рода. Когда нам плохо, мы вспоминаем Бога, ведь он расписывает наш жизненный путь, долю, независимо от нашей воли и желания, и за все в ответе. Но я, же не нарушал волю богов, просто влюбился, тогда за что боги - то на меня разгневались или это тот изменчивый злой рок, или провидение, ехидно насмехаясь, плетёт свое коварство независимо, ни отчего и никому не подвластен? Ручеек изменил направление, и он увидел у подножия горы тусклый свет, не мираж ли это, или видение, точно больное воображение, лишенное здравого смысла, следствие перенесенной физической боли, и я, наверняка, теряю рассудок. Он заметил, что с горы к ручейку ведёт тропинка, у него нет сил, подняться, он очень устал, отдохнуть бы немного, и он упал, больше подняться не смог и потерял сознание.
Княжна Елена, вернувшись в особняк, увидела, что входная дверь настежь открыта и никто, ни кухарка, ни служанка ее не встречают. Уже в коридоре увидела следы от обуви, испачканной кровью. Дверь в комнату рядом с кухней была тоже открыта, и она решила заглянуть в комнату, и увидела жуткую картину. Кухарка и служанка с порезанными горлами лежали в луже крови, наспех порванная одежда свидетельствовала, что прежде они были изнасилованы. Это жестокое убийство мог совершить только умалишенный, больной человек, и она догадывалась, чья это работа. Надо бы срочно ехать в замок, и пусть Фарман отправит гонца в уезд за приставом и следователем, ведь это преступление, и оно не должно быть скрыто. Интересно, вернулся ли конюх, отпущенный, накануне домой, тогда она сможет попасть в замок и, держа наготове револьвер, направилась в сторону конюшни. Хвала Господу, конюх мирно спал на своем месте, и снова ему повезло, в рубашке родился, ишь, как судьба его бережёт,- подумала княжна. Фарман срочно, конечно, с дозволения княжны, отправил гонца в уезд за приставом.
- Слава Богу, что ты сама не оказалась в особняке, - притворно причитала Мария Ивановна, а сама поспешила к Аграфене, чтобы узнать что-то новое, а ведь знала же, что эту кровавую бойню устроил Ариф со своими дружками, вот только зачем, они-то здесь причем. Ариф, расставшись со своими подручными, поспешил в замок, решил после таких кровавых дел исчезнуть, поэтому коня оставил в лесочке. Он переоденется и прихватит золотишка и золотой фамильный медальон князя и уйдёт снова в горы, где легче потеряться. Вся прислуга, предупрежденная Фарманом, следила за его комнатой и, увидев его, тут же сообщили. Офицеры зашли в комнату Арифа, когда он переодевался и, держа его на прицеле, дали ему возможность собраться и вывели из замка по потайному ходу, указанному Фарманом. Он их привел к своей лошади и тут, во избежание недоразумения, на руки и на ноги его надели кандалы. Один из офицеров пошёл предупредить Елену, мол, все готово, ждём.
- Все спокойно, - сказал Борис Иванович, - капитан Волков, приведите остальных, и Фарман первую группу проведет по потайному коридору прямо в спальную, а остальные прикрывают нас. В прихожей спальной княгини было тихо, чтобы не греметь кандалами, два офицера придерживали их руками. Бесшумно открывая дверь в спальную, Елена первая вошла вовнутрь. Княгиня спала, княжна знала, что она на ночь пьет настойку, чтобы заснуть. На тумбочке у широкого ложа, напоминающего ложе персидских царей, в белоснежной ночной сорочке мирно спала Мария Ивановна. В спальную зашли Борис Иванович, каторжник Ариф, а остальные и цирюльник, которого только что разбудил и привел Фарман, ждали в прихожей. От сильного грубого толчка княгиня проснулась, и Борис Иванович зажег лампу, стало светлее. Мария Ивановна сначала спросонья не понимала, что же происходит, потом, увидев Арифа в кандалах, все поняла, что игра проиграна.
- Этот именной медальон, надеюсь, тебе знаком, убийца его снял с трупа моего отца князя Павла Андреевича, убитого в горах по твоему велению, чтобы скрыть свое прелюбодеяние с молодым офицером-штабистом. Ты позорно нарушила супружеский обет верности, данный перед Господом, и он застал вас вместе и хотел тебя сурово наказать, а ты опередила его и с помощью этого подонка убила князя. Ты, мужеубийца, не только заплатила ему, но и долго услаждала его. Мало того, ты решила с помощью знахарки отравить меня из-за моего наперсника, и приказала ему выкрасть его и допросить, а потом убить. Обрадую тебя, я нашла его, он жив и будет моим супругом. Твоя верная помощница в твоих подлых делах Аграфена отравлена по моему приказу. Тебя же ждут «танталовы муки» Тантала, ты медленно будешь сходить с ума и умрешь в тихом помешательстве, вот мое решение, и этот суровый суд состоялся, вспомни молодого Лермонтова. Борис Иванович, позовите цирюльника. Зашли два офицера с цирюльником. Чтобы княгиня не закричала, зажали ей рот. Княжна, строго посмотрев на цирюльника, который от страха трясся, громко велела:
- Постригай ее, она принимает постриг, только подрезыванием волос до корней. Она достала ее полушубок из шкафа, кинула на ложе и велела: потом пусть одевается. Княгиня находилась в состоянии психического потрясения и даже не сопротивлялась. Марию Ивановну с кляпом во рту тем же путем вывели на задний двор и посадили в карету. Раздался взрыв, это офицер-взрывник взорвал спальную, начался пожар, чертог разврата уже не существовал. Карета с княжной, княгиней и прапорщиком Светловым, управляемая конюхом, из особняка Елены мчалась в сторону города. Сам Борис Иванович был очень расстроен этим ночным посещением и с фляжкой с коньяком не расставался. Не слишком ли жестоко, подумал он, а княжна-то, не дай Бог кому стоять на ее пути. В городской больнице для душевнобольных их встретила полусонная дежурная сестра.
- Я княжна Елена Павловна и желаю разговаривать с главным врачом прямо сейчас.
- Они отдыхают в своем кабинете и велели их не беспокоить. Но княжна пошла в сторону кабинета и стала кулаками стучать в дверь. Дверь открыл пожилой полноватый мужчина, плехан, на вопрос, он ли главный врач, он, смутившись, ответил, что нет, он только руководит больницей. Пока все ждали в коридоре, княжна коротко изложила цель своего визита и о ночных событиях.
- После пожара у нее начался психоз, - доставая из маленькой дамской сумочки пачку денег, - это вам лично за беспокойство, - ее следует разместить в отдельной изолированной палате в соответствии с ее титулом, такая палата имеется?
- Имеется, княжна, - увидев пачку денег, чуть растерявшись, спешно сказал он, - сейчас организуем, - и велел разбудить врача и санитара, который усмиряет буйных больных. Марию Ивановну привели в отдельную палату с решетками на окнах. Вдруг она начала вырываться из рук прапорщика, но тут санитар-смиритель, огромный детина, насильно затолкал ее в палату и с помощью сестры надел на нее смирительную рубашку.
- Скоро тебе будет легче, милая, - и врач достал готовый шприц, наполненный сероватой жидкостью, и ввел в руку княгини, через минуту ее тихую, без сопротивления уложили на кушетку. Все вышли, княжна осталась с врачом и руководителем наедине.
- Она не должна ни с кем видеться, кроме меня, сразу вас должна предупредить, что она очень буйная особа. Это следствие перенесенного шока при пожаре, - наставляла княжна.
- Уверяю вас, княжна, у нас практикуются разные методы и препараты для подавления их буйства, и эти препараты в основном добавляются в пищу, - успокаивал княжну руководитель, надеясь, еще в дальнейшем удастся хабарничать. Вот так жестоко поплатилась своей свободой, той роскошью, которой она была окружена, в одно мгновение превратилась в душевнобольную, некогда властная, любвеобильная, красивая, умная женщина, вступившая на путь прелюбодеяния и нарушившая супружеский обет верности, за свои злодеяния была так жестоко наказана своей же дочерью, которую когда-то безумно любила. За все приходится отвечать, если не перед Богом, то перед человеческим судом, за нарушения норм нравственности и морали, и следует помнить давно открытую софистами бумеранг, истину - добро возвращается добром, а зло злом в нашу жизнь, это неизбежно и лишь вопрос времени. Заплатив еще хабарец этому хабарнику, княжна вышла к карете и только сейчас, в карете, после всего сделанного, она, уткнувшись в плечи Семёна Ильича, горько зарыдала. Он, обняв ее хрупкий девичий стан, попытался ее успокоить, даже кучер, услышав ее истерику, не осмелился спросить, куда же ему ехать. Но все-таки завернул в сторону особняка. Утренний предрассветный полумрак рассеивался, уступая место утренним сумеркам, впереди был безрадостный мрачный день после ужасного отвратительного ночного кошмара. Княжна Елена в своей комнате дала волю слезам.
- Господи, пожалей и прости мне мой грех, мой поступок, главное, ты прости,- и, перекрестившись перед иконами, обессилев, упала на канапе, начала вслух причитать, вспомнив стихи Пшавелы Важи:
«Куст чилижника в цвету.
Соловей ему все ночи
Жалуется на тоску.
Ах, горька его потеря!
Нету бедному житья!
Бедной девушке Этери
Любо слушать соловья».
Апрель- сентябрь. 2023г. м.м.Б.