Я боюсь оставаться с собою один на один
На страховке из транков повиснув в немой пустоте.
Я бегу от себя в разговоры с любыми людьми,
Даже теми, кого я и вовсе бы знать не хотел.
Я ныряю в объятья любых принимающих рук,
А свои обвиваю вокруг жертвы плотным кольцом.
Я влюбляюсь в любых непонятных случайных подруг,
Даже если от них очевидно разит ****цой.
Я пытаюсь забыться в тепле их обветренных губ,
Высечь искру в кромешных потёмках их женской души.
Как же это нелепо: подобная близость — наркоз,
И проблему невроза она все равно не решит.
Эта боль не нова. Я с трудом подбираю слова
Для тебя — ты поможешь забыть о душевном надломе.
Одиночество страшная мука и путь в алкогольную кому.
Догорает самбука, и я набираю твой номер.
Прости!
Я пытаюсь скрыться от вечности
И потому вновь звоню тебе пьяный
Мой стиль —
Сжечь мосты и вскрыться для верности
Если что-то вдруг пойдет не по плану
А ты
Вновь метаешь громы и молнии
Соль слов сыпя мне на старую рану
Остынь!
Но глаза слезами наполнились
Значит дальше будет новая драма
Я знаю, что всех уж замучал своими звонками ебучими,
Всех — бывших, несбывшихся, потенциальных, столичных зазнаек,
Провинциальных фрикесс. Жаль ответят немногие. А мне
Нужен голос чужой позарез, нужен голос любой позарез —
Он гасит отчаянье и тревоги, причем в кратчайшие сроки.
Иначе рискую сломаться в ожидании ажитации. Дрожат руки
В нелепом танце, понемногу немеют пальцы, и в тепле
Холодеют ноги, ошарашенный шарик шпарит аритмичный
Бластбит в груди. И в такие минуты предсмертья нужно
Совсем немного: главное, чтобы в кошмаре ты не остался один.
Я пытаюсь понравиться шмарам и молюсь на колхозных ****ин —
Лишь с такими людьми я могу находиться вблизи, остальных же
Держу на дистанции. А то вдруг ненароком их острый язык
Ранит то, что скрывает под панцирем показное и мнимое рацио.
Но фарма и стайка странных подруг не вылечат психотравмы,
А победит этот страшный недуг лишь смелость найти себе равных.