В местный университет пришла делегация «Единой России» вместе с главным областным попом. Провели собрание актива на тему «Духовные скрепы Русского мира в свете дальнейшего финансирования». Предусмотрели отдельную статью университетского бюджета – в рамках философского факультета предусмотреть организацию кафедры «история православной религии» с возведением на территории университета православной часовни (между корпусами госуправления и физической химии). На вопросы профессуры было сказано – выделяется неразъёмный грант, типа – хотите денег на новые компьютеры – соглашаетесь на часовню. Построили быстро, учитывая бесплатную работу студентов на строительстве, в рамках практики по философии.
И уже на следующий год в часовне сотворили молебен «Благодарение за успешное окончание сессии», причём – тем, кто не присутствовал, не поставили зачёт по общественным дисциплинам, для них был организован потом Крёстный ход против шпаргалок. Потом препод, принимающий математику на зимней сессии у студентов первого курса, не пустил на свой экзамен ассистента кафедры Православной религии в рясе, который пытался окропить святой водой разложенные билеты. Напряжение в альма-матер росло. Преподавателю это сошло с рук, так как у ассистента не было предписания деканата. Но гром всё же грянул – буквально через неделю делегация кафедры Православной религии пришла с официальным визитом на кафедру ядерной физики с целью её освятить. Сначала завкафедрой профессор, доктор физ-мат наук Перегодин долго не мог врубиться на счёт цели визита, а когда наконец до него дошло, он просто взял своего научного коллегу, заведующего кафедрой Истории Православной науки, - за шиворот, выволок в коридор и придал ему значительное ускорение пинком под зад.
Возмущению православных не было предела. Из местной епархии полетело в суд и в обладминистрацию гневная петиция о глумлении над религиозными чувствами всех россиян, немедленном осуждении на длительный срок профессора-вандала Перегодина и увольнении ректора с волчьим билетом. И дело закрутилось, как деньги в банке. В свете последних установок светила профессору «двушечка», благо прецедент был. Те преподаватели, кто громче всех возмущались, были рекомендованы к непереизбранию. Те студенты, кто косо глядел – были предупреждены о недопустимости экстремизма. Конфликт удалось удержать в рамках приличий. Но этот случай взял на заметку в своём блоге Навальный и в Генпрокуратуру России полетели возмущённые петиции. Международная Амнистия, несмотря на то, что была признана официально вражеской организацией, хотела прислать своего представителя на суд. Поэтому суд решили провести на территории одной секретной воинской части в их клубе.
В общем – «всё хорошо – но что-то всё-таки нехорошо», как говорил Мальчиш Кибальчиш. Забеспокоилась церковь (Единой Росси было по фигу – управлялась она из Москвы, а там всё равно ничего не видать, что там глубоко внизу в России делается) – но паства зароптала. После чего святые отцы принялись искать консенсус. И в епархии начальник отдела охраны святости и борьбы с ересью отправился в университет на ту многогрешную кафедру для переговоров.
В очередное воскресенье был серьёзный церковный праздник и в университет прибыла большая делегация местной епархии вкупе с представителями обладминистрации и местного отделения «Единой России» и КПРФ. Была большая культурная программа – крёстный ход вокруг университетского городка, проход с кадилом по физическому факультету и освящение, наконец, кафедры ядерной физики. Завкафедрой Перегодин встречал делегацию с иконой в руках, а потом опустился на колени и попросил окрестить его, чтобы он мог наконец очутиться в лоне церкви. Его долго брызгали из тазика, а потом торжественно спросили при всём начальстве и учениках-отличниках – «Веруешь ли ты, раб Божий, во Христа – господа нашего всемогущего?» Профессор Перегодин смахнул прочувственную слезу, огляделся вокруг, как будто что-то украл, а потом набрал полную грудь воздуха и выдохнул – «Верую!» И поцеловал руку в рясе. А ему тут же отпустили все грехи, ибо доброта господня бесконечна.
А что вы хотите – в церкви не плясал, в оппозиции не состоял, к Навальному не обращался – пусть живёт.