Ей говорили: быть тебе счастливой,
Ты, девочка, похожа на отца.
Но зеркальцем рукой нетерпеливой
Она тайком водила у лица.
Ловила, словно зайчиков, похожесть
На материн сияющий овал.
Как жаль, что не мичуринская всхожесть
У тех, чем это поле засевал.
Она смириться не хотела: счастье
Она ценила меньше красоты.
Меж тем её за тонкое запястье
Уже хватала участь сироты.
Наколдовала - или намолила,
Но в ней открылось женское вполне:
И глаз глубоких адовая сила,
И искорки в волос её волне.
И вдруг из мира - этой бальной залы,
В шелках и лентах, полной мишуры -
Чудовища на свет повыползали,
Как черви из подгнившей кожуры.
И началось: составы и вокзалы,
И боль, и стыд, и ужас, и побег.
Погони волчьей щерятся оскалы,
А красота - совсем не оберег.
Тяжёлое проклятье красоты -
К ней каждый тянет руки, без разбора,
И с нею раньше всех познаешь ты
Свинцовые объятия позора.