Алан Сигер
Воинство
Оставив жизнь, которую вели,
С ее ничтожной, подлой стороной,
Они на света сторону ушли,
И каждый стал действительно живой.
Даны обеты. Жизненный маршрут
К высокой цели напрямую лег.
Мужчины сильные, цветущие идут
Под песню в ритме топающих ног.
Сменились ориентиры, и они
Не будут больше так, как в прошлой жизни
Желать утех, богатства и любви,
Не чистой, а погрязшей в эгоизме.
Они теперь во власти мощных сил,
Что ветры и приливы создают,
И управляют курсам светил,
И в небесах закатных краски льют.
В космическом масштабе заключен
С истоком жизни их союз священный,
И ритм идущих маршевых колонн
Сливается с пульсацией Вселенной.
И за мечтой солдатскою вперед
Сама богиня Славы их ведет.
Знамена плещут, и войска идут
К вершинам мира, где живет Победа,
Чтоб с честью завершить свой славный путь
В далеких горизонтах, полных света.
Опасен, горек, труден путь тот был:
Руины, море крови, — сущий ад.
Но если честь в сраженье сохранил,
Друг или враг – стал по оружью брат.
Во время судьбоносное Земли,
Мы бились храбро – Славу обрели.
В любви и ликованье может быть
Порыв неистов, но, найдя стезю,
Отчаянно решили мы кутить,
Поставив на кон молодость свою.
О нашей правоте или вине
Бездельникам оставьте праздный суд.
Пустые споры и добре и зле
Достойного ответа не дадут.
Солдат не убивает просто так.
Солдат всегда орудие Судьбы.
На зов Вселенной мы сказали «Да»
И к Замыслу причастностью горды.
У величавой драмы Автор есть.
Благодаря Ему Земля полна,
И звезд в бескрайнем космосе не счесть,
И ночь сменяет утра тишина.
Раз в этой драме место есть войне,
То вызов нужно сердцем принимать.
Но можно отойти и в стороне
Жалеть себя и в страхе трепетать.
Не все понятно нам, как дважды два,
Но в драме мы узрели идеал,
И каждый в меру силы и сполна
Жизнь прожил так, как Автор написал.
T H E H O S T S
PURGED with the life they left, of all
That makes life paltry and mean and small,
In their new dedication charged
W ith something heightened, enriched, enlarged,
T hat lends a light to their lusty brows
And a song to the rhythm of their tramping feet,
These are the men th at have taken vows,
These are the hardy, the flower, the ;lite,—
These are the men that are moved no more
B y the will to traffic and grasp and store
And ring with pleasure and wealth and love
The circles that self is the center of;
But they are moved by the powers that force
The sea forever to ebb and rise,
That hold Arcturus in his course,
And marshal at noon in tropic skies
The clouds that tower on some snow-capped chain
And drift out over the peopled plain.
They are big with the beauty of cosmic things.
Mark how their columns surge! They seem
To follow the goddess with outspread wings
That points toward Glory, the soldier’s dream.
With bayonets bare and flags unfurled,
They scale the summits of the world
And fade on the farthest golden height
In fair horizons full of light.
Comrades in arms there— friend or foe—
That trod th e perilous, toilsome trail
Through a world of ruin and blood and woe
In the years of the great decision—hail!
Friend or foe, it shall m atter nought;
This only matters, in fine: we fought.
For we were young and in love or strife
Sought exultation and craved excess:
To sound the wildest debauch in life
We staked our youth and its loveliness.
Let idlers argue the right and wrong
And weigh what merit our causes had.
Putting our faith in being strong—
Above the level of good and bad—
For us, we battled and burned and killed
Because evolving N ature willed,
And it was our pride and boast to be
The instruments of Destiny.
There was a stately drama writ
B y the hand that peopled the earth and air
And set the stars in the infinite
And m ade night gorgeous and morning fair,
And all that had sense to reason knew
That bloody drama m ust be gone through.