Я взаперти, не положиться на глаза,
ища в потёмках выход, не уткнуться взглядом.
Надежды голос высыхает, как слеза,
от духоты, вполне соизмеримой с адом.
Я не звала прийти, и ты меня не спас,
а Он, другой, не торговался и не мешкал.
Не выставлял своих регалий напоказ,
не прятал слабости за светскою усмешкой.
О том, что было и полслова не сказать,
чтоб сердце болью от отчаянья не сжалось.
Мне в этой пьесе пары строчек не связать,
не утолив твою космическую жалость.
И не простить себя за то, что Ты не Он,
как будто целый мир в погрешности повинен.
И в списке тысяч незначительных имён,
не потерять никак твоё родное имя.
За то, что вы случались - редкие "не те",
кто входят в память и взаимности не просят,
нам не укрыться больше в гулкой пустоте,
в твоих дождях скрипичных, камерная осень.
Объятья эти с каждым годом холодней,
И колок шарф, и день - удавкою на шее,
и я в застенках утопических идей
спешу отпраздновать души опустошенье.