Я расскажу Вам про ту войну,
Где позабыли, что рождены мы не зверями.
Но кажется мне я не дышу
И слёзы льются сами той печали.
Я, как сторонний наблюдатель,
Увидела всю низость без раскаяния,
А я всего лишь поэт-вещатель
И не выразить всю боль и сострадания.
Потерянные люди той земли,
Что оберегали человечность.
То в Яр фашизм в царствие вели
И потеряли бдение и млечность.
И как же хочется понять,
Цена тех жертв и выбор направления.
И лишь глухой, немой ответ - "Не знать!"
Даёт возможность от ужаса спасение.
И не всегда находится, что написать,
Горечь слезами застилает,
Те страшные минуты когда стоят
Перед оврагами, а почему никто не знает.
Мы не испытывали ужасы той войны,
Нам в спину не стреляли.
И детское: "За что? Мамочка, прости!"
Родительские сердца без пули разрывали.
Цыганский табор, еврейская семья
И та старушка, что прЯла у окна
Дышать и жить им стало вдруг нельзя,
Нечеловеческою силой закрыли небеса.
Поэт, учёный и музыкант
Стояли на пороге смерти Бабьего ЯрА,
И музыкой природы одарён их был талант,
То первые секунды начатого письма.
Непонятые первые секунды,
Уничтожение собственных времён.
И где-то в вечности застынут те Талмуды
И млечный путь останется не покорён.
Фашизм вступил по голубой планете,
Те страшные моменты на Земле
И с содроганием падаешь и в том запрете
Помочь не в силах, стихом лишь на вековой стене.
Так хочется многое сказать,
Но не передать чувства, страх, страдания.
Лишь на колени припадаешь и рвать, метать
Ценности фашизма, то боль разочарования.
И просим узников войны мы разрешения
Прочувствовать лишь долю вашей не вины.
Словом идти дорОгой вашего гонения
И шаг без слёз я не могу пройти.
Кричи поэт в бессилии лишь словами,
Пой музыкант, хоть на мгновение ты дУши воскреси.
Нам не забыть те горестные воспоминания
В овраге, в Бабьем Яре - ужасы войны.