В 1237 году хан Батый сжег Рязань
Она смотрела на него из чащи
И подойти боялась, понимая,
Что в этом крике птиц все чаще, чаще
Он слышит зов, и тихо трепетала
Душа ее в преддверии разлуки,
Но так хотелось уберечь от боли.
Но князь не ведал, только плен разрухи
Он снова вспомнил нынче поневоле.
Прошел Батый, спалил Рязань и канул,
Никто его теперь не остановит.
И вздрогнул князь, и яростно отпрянул,
О чем там Леший с Водяным злословят.
Нет больше мира, только гарь повсюду,
Твердит он – это братья виноваты.
Расправив плечи на пиру Иуды,
Батыя ждут, не ведая расплаты,
Их города пока что уцелели,
Но это не надолго, он –то знает,
И искры в их становья полетели,
Вражда пожар сильнее разжигает.
А Берегиня все за ним следила,
И выйти не смогла к нему в тот вечер,
Что остается? Угли и могилы,
И догорают жизни, словно свечи.
И миру ль быть, когда в толпе зловещий,
Идут они, к Батыю, понимая,
Что души догорят их, словно свечи,
Что пламя все устало пожирает
Прошли века, забудутся едва ли,
Пожары те, печали те земные.
Нога Батыя по Руси ступает.
И замерли в тревоги остальные.
Он завтра будет в Киеве и Пскове,
Он только Новый город не сжигает.
И ночью просыпаясь поневоле,
Я вижу, как Рязань там догорает