Когда судьба, проснувшись на рассвете,
Мне даст пинка, чтобы хватило на день,
Я буду тихо вспоминать о Свете
И также тихо вспоминать о Наде.
Тружусь как вол, без устали и лени,
Чтоб выйти в люди или встать с колен,
Но даже так я думаю о Лене,
Причём о каждой из прекрасных Лен.
Пускай меня за то осудят люди,
В палатке ли, в трёхкомнатной квартире,
Я слишком часто думаю о Люде,
И даже, не поверите, об Ире.
В горах Домбая, на седом Баксане
И в сумерках на Средиземном море
Я постоянно помню об Оксане,
И автоматом вместе с ней о Лоре.
От нас самих немногое зависит,
Даны нам свыше и жара, и стужа,
А я , увы, вздыхаю о Ларисе,
Но только если рядом нету мужа.
Осенним днём и августовским зноем,
И в час, когда испортится погода,
Я непременно думаю о Зое
И о её литровой банке мёда.
Она в ответ немым укором глянет,
Суровый взгляд как голос с неба взглянет:
А что ж ты, гад, не вспоминал об Ане,
О Гале, Вале, Нине и Татьяне!
Горят угли, мерцая на полене,
Взлетают искры, превращаясь в тлен,
А я опять всё думаю о Лене,
При чем о каждой из моих Елен.
Пусть нам судьба переломает ноги
И что-нибудь подобное такое,
Я в ту минуту вспомню не о многих -
Об Аллочке с поломанной рукою!